Капкан для «Барбароссы»

Глава 43

— А красивые в Смоленске девчата! — поделился наблюдением со своим спутником, старшим лейтенантом с «солдатской» медалью «За отвагу», улыбчивый капитан, на груди которого пламенел орден Красной Звезды. — Да что ты морщишься? Я же не предлагаю тебе изменить с ними твоей Магде, просто факт констатирую.

— Вот пристал. И зачем я тебе про неё рассказал? — поморщился Юдин.

— Наверное, потому что мой подчинённый и друг, — засмеялся Ларионов. — Ладно, не дуйся. Пойдём лучше в кино сходим. Хоть с какой-то пользой проведём свой первый выходной после 15 июня.

Чтобы хоть как-то сгладить вину (бывший младший политрук очень болезненно реагировал на упоминания о полячке, с которой провёл ночь при отходе с рубежа на Лесной Правой), Игорь поменял тему.

— Витя, а ты не жалеешь, что из политработников перевёлся в «махру»? Так бы тебя перевели куда-нибудь в армейскую газету, раз сейчас никому не до дивизионных многотиражек. У нас тяжелее: все эти учения, марши, стрельбы, окапывания. Да и шансов выжить намного меньше, чем в тылу.

Юдин отрицательно покачал головой.

— Ну, уж нет! Это же значит — предать тех ребят, с которыми мы дрались под Высоко-Литовском и на Лесной Правой. Как живых, так и тех, что там остался.

Только боюсь я, Игорь. Боюсь, что не справлюсь с ротой. Какой из меня строевой командир? День взводом покомандовал, да и то за время этого командования 2/3 личного состава потерял. Ты посмотри, кого нам командирами взводов прислали? Пацанов, не нюхавших пороха. Их самих учить и учить надо, а командир у них — не намного лучше.

— Зато школу фронтом прошёл, а это многого сто́ит. И обрати внимание, кого им заместителями назначаем: самых опытных. Вон, тебе в первый взвод отдал Любченко. В Финскую воевал, от границы дошёл. Теперь не просто сержант, а «стррррашный» сержант. Во второй — Астахова из бывшего моего комендантского взвода. Умнейший парень! В третьем — окруженец из 113-й дивизии, тоже с самой границы отступал. Да и вам в училище ведь основы командования подразделением давали.

— Вот именно, что основы. Тебе проще. У тебя уже вторая война, взводом командовал, ротой. Так что и батальон потянешь. Как там один из наших странных добровольцев поёт, «Так бьёт наш комбат, ё-комбат, ё-комбат». А ты бить умеешь.

— Ну, знаешь, у меня тоже, бывает, голова кругом идёт. На этой должности ведь уже штабной работой надо заниматься, в которой я пока — ни бум-бум.

Жизнь Смоленска, находящегося в 350 километрах от фронта, выглядела совершенно мирной. Разве что, окна были крест-накрест заклеены по диагонали бумажными лентами, да на улицах намного чаще, чем до войны, встречались люди в военной форме. А как же иначе, если именно под Смоленском пополнялись части, участвовавшие в приграничных сражениях?

У кинотеатра висела афиша с сидящем на корточках красноармейцем в форме времён Гражданской войны перед закопанным по самую голову в песок человеком. С крупной надписью наискосок: «Белое солнце пустыни».

— Слышал про такой? — спросил Игорь.

— Не-а, — мотнул головой Юдин.

— Хороший фильм, товарищ гвардии капитан, — козырнув, вмешался в разговор красноармеец, которому «приклеилась» расцветшая в улыбке девушка. Боейц с таким же, как и у Ларионова и Виктора, значком «Гвардия» на гимнастёрке. — Жаль, у вас его в чёрно-белом варианте показывают.

Доброволец, понял старлей.

Вообще с этими добровольцами, которыми массово пополнялась 2-я гвардейская мотострелковая дивизия, как теперь именуется бывшая 49-я стрелковая, дело нечисто. В основном, мужики от 20 до 30 лет, но среди них нет ни одного комсомольца, ни одного коммуниста, зато поголовно у всех «десятилетка» и либо фабрично-заводское училище, либо техникум, либо даже институт. И приставать к ним с вопросами вступления в партию и комсомол запрещено категорически. Как и с вопросами, откуда родом, где служил, где учился, где работал.

Мало того, что все грамотные, у подавляющего большинства в речи постоянно проскакивают какие-то иностранные словечки и выражения, по большей части английские. Но по-русски говорят чисто, словно всю жизнь жили только среди русских. Даже у явных инородцев с татарскими и кавказскими именами и фамилиями. Иногда, правда, попадаются те, у кого в речи проскальзывает характерные украинские «г» и «шо», но таких под Ростовом, на Кубани и даже под Курском хватает.

Удивительно, но буквально все прекрасно знакомы с новейшими и пока секретными Автоматическими Карабинами Модернизированными, которые меж собой именуют «калашами». И со вздохом называют их «старичками». Но очень уважительно, характеризуя «надёжными, как лом, и простыми, как угол дома».

А оружие действительно поразительно простое при сборке-разборке. Разбирается и собирается буквально голыми руками, без каких-либо отвёрток и выколоток, и неправильно собрать его просто невозможно. По надёжности… Во время тактических стрельб один из таких добровольцев умудрился плюхнуть оружие в грязную лужу, просто вытряхнуть из ствола воду, и снова изготовился стрелять. Юдин уже открыл рот, чтобы заорать на него, что сейчас или ствол разорвёт, или механизм заклинит, но АКМ уже затрещал короткими, экономными очередями. И ничего с ним не случилось.

Командирам тоже выдали подобные карабины, но не с деревянным сплошным прикладом, а с металлическим, складывающимся под цевьё. Такой и носить удобнее: можно просто повесить на плечо, а если надо, то просто передвинуть вперёд и палить «от живота» без приклада. Главное — левой рукой держаться не за изогнутый магазин на тридцать патронов, а за деревянное цевьё. Правда, при стрельбе очередями оружие уводит вверх и вправо, надо не забывать об этом.

Знакомы были добровольцы и с огромными восьмиколёсными плавающими бронетранспортёрами, вооружёнными, помимо пулемёта винтовочного калибра, ещё и крупнокалиберным, установленным в конической башне. Использует такой, кстати, те же самые патроны, что и противотанковые ружья, так славно выбивавшие немецкие полугусеничные бронетранспортёры. О наличии подобных машин на вооружении РККА ни Юдин, ни даже Ларионов и не подозревали. А увидев их впервые, решили, что им передали на испытания какую-то опытную партию. Но эту версию пришлось отбросить, когда ими вооружили всю дивизию. А сами машины, как оказалось, до этого использовались не один месяц. Не большинство, поскольку оно-то как раз было с небольшими пробегами на спидометре, но некоторые — точно! Хотя буквально всё покрашено свежей краской, но явно вторым или даже больше слоем.

Ушли в прошлое громоздкие «дегтярёвы» с «тарелками» над стволом. Их в каждом отделении заменили более лёгкие пулемёты ПК и ПКМ с пристёгивающейся сбоку коробкой ленты на 250 патронов. Причём, даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что их конструкция во многом совпадает с конструкцией АКМ. Из пулемётных рот полностью исчезли невозможно тяжёлые «Максимы», а вместо них появились наполовину более лёгкие СГ-43 и СГМ на колёсных станках и станках-треногах. А к ним в состав этих рот добавили похожие на лягушек автоматические гранатомёты АГС-17, способные забросить 30-мм специальные гранаты на расстояние больше полутора километров.

Миномётные батареи получили более новые 82-мм и 120-мм «самовары», а миномётный калибр 50-мм убрали полностью. При этом 120-мм обрели возможность передвигаться на колёсах, будучи прицепленными к грузовикам.

Ох уж эти грузовики! Это вообще что-то ужасно непонятное! Никаких Зис-5 и Газ-АА в дивизии не осталось. Вместо вторых — полуторки с обтекаемой кабиной, огромным изогнутым сплошным лобовым стеклом и «скотским» названием «Газель». Водители автобата, уцелевшие при отступлении, только головами качали да языками цокали, бормоча себе под нос «ругательства», вроде «пятиступенчатая КПП», «вакуумный усилитель тормозов», «гидравлическое дисковое сцепление», «верхнеклапанный механизм газораспределения». Самым понятным из их «матюков» оказалось «трёхскоростная печка с изменяемыми режимами обдува». Машины все неновые, некоторые со следами ржавчины, но с просто невиданным количеством пластмассовых деталей в кабине!

Намного проще в отделке оказались более крупные грузовики. Двухосный вездеход без капота, с двигателем под откидывающейся кабиной, носил обозначение Газ-66, а добровольцы называли его «Шишигой». Явно происходящие «из одного корня» Зил-130 и Зил-131 отличались друг от друга грузоподъёмностью, количеством осей, проходимостью и немного оформлением капота. При этом двухосный «стотридцачик» грузоподъёмнее, а «колун» (тоже названия из лексикона добровольцев) на порядок проходимее, так как имел привод на все колёса. Они таскали 122-мм гаубицы Д-30 и 76-мм пушки Зис-3 артполков. Причём, первые цеплялись к тягачу за петлю, приваренную к концу ствола, а вторые ещё могли «работать» и как противотанковые орудия. Кстати, противотанковые ружья не просто никуда не делись, в каждой роте теперь их стало по десятку.

Усилили дивизию и батареей реактивных установок «Град», пришедших сразу с нарисованными на дверцах машин гвардейскими значками. Их внешний вид вызывал замешательство буквально у всех: просто гигантский трёхосный грузовик, значительно превышающий по габаритам даже очень крупного «колуна». А на месте кузова — поворачивающийся «орга́н» из сорока труб диаметром 120 мм.

Ларионов, как и другие комбаты, теперь имел собственный связной бронетранспортёр с одной коротковолновой и аж тремя ультрокоротковолновыми радиостанциями, переговоры которых, по словам связистов, немцы не могли перехватить в принципе. Юдин, конечно, ничего не понял из их разъяснений про способы модуляции, но его вполне устроила информация про то, что у противника нет аппаратуры, работающей на столь высоких частотах передачи. Переносные УКВ-станции имелись и в роте Юдина. Одна «большая», ранцевая, для связи с батальоном, и по одной крошечной, размеров как портсигар и толщиной как два портсигара, у ротного и каждого командира взвода. При этом ранцевая «била» на 5-10 километров, а «карманные» на 1,5-3 км.

Полностью поменяли и форму. Начиная с «кирзовых» сапог, немногим более коротких, чем у обычной пехоты, но с более изрезанной всевозможными геометрическими фигурами резиновыми подошвами, препятствующими скольжению даже по грязи. Вместо галифе появились бесформенные брюки ни брезентовом пояске, а гимнастёрку сменила короткая куртка, подпоясанная ремнём из заменителя кожи с мощной латунной бляхой. Поверх куртки надевались безразмерные жилеты с множеством кармашков и колечек, подгоняемые по фигуре ремешками. Именно в этих кармашках переносились запасные магазины к автоматическим карабинам, индивидуальные перевязочные пакеты, алюминиевая (а не стеклянная, как раньше!) фляжка, окрашенная в защитный цвет, и прочие мелочи. На колечки подвешивались гранаты. У бойцов штурмовых рот во внутренние карманы жилетки, называемой добровольцами «разгрузкой», вставлялись изогнутые по форме тела стальные листы, тем самым превращая «разгрузку» в «броник». Полностью запрещалось ношение командным составом фуражек, вместо них гвардейцы-командиры получили точно такие же, как и у рядовых красноармейцев, пилотки.