До победного дня

* * *

— Ой, а что это? — поинтересовался пятнадцатилетний юноша, указывая на куб длительного хранения, в котором лежало что-то черное.

— Это нельзя трогать, — ответила ему синеглазая кудрявая девушка. — Это волшебный хлеб. Его можно кушать только когда очень-очень плохо, так бабушка говорит.

— И что случится? — высокий черноволосый юноша заинтересовался.

— Тогда станет легче и все наладится, — проговорила девушка, привычным жестом погладив колдографию улыбающейся женщины с, казалось, все понимающим взглядом. — Это прабабушка Грета, меня в честь нее назвали. Она давно умерла, но она была святой. А хлеб — это наша традиция… вот!

— Зина, я тебя люблю, — почему-то признался ее собеседник. — Просто ни о чем не могу думать, когда ты рядом.

— Я тебя тоже люблю… — прошептала девушка.

— Вот и внучата наши подросли, — та, что когда-то давно звалась Леночкой, улыбнулась своей пожилой мамочке. — Жалко, что бабушка решила уйти… Зиночка, избранника представишь?

— Ой… бабушка… — девушка спряталась за юношу, чье имя очень хотела узнать бабушка Лена.

Семьи жили. Жили, помнили, любили и производили на свет потомство, потому что так было, есть и будет правильно. Просто правильно, как «голубое мирное небо», как «вдосталь хлеба», как «счастливая улыбка ребенка». Прошли года, стирая прошлое, но не трогая память.