Царь нигилистов 3

Потом они с Колей, Никсой и Рихтером сели в экипаж и проводили Женю до Мариинского дворца. Домой вернулись около одиннадцати, что было ужас, как поздно.

Женя всё-таки простудилась, так что Саша посылал каждый день справляться о её здоровье. Главное, чтобы не вылезла куда-нибудь без шубы, хоть на балкон. Ответственность за кузину Саша возложил на кузена Колю, который вроде бы заткнулся.

Телефонная линия от Зимнего дворца до Мариинского планировалась, но была далека от воплощения. Сколько их ещё планировалось!

Судя по популярности проекта, скоро придется строить АТС.

Одна императорская семья человек пятьдесят, как минимум, если считать всех потомков Павла Петровича, оставшихся в России. А министерства? А ведомства? А губернаторы? А потом каждый министр захочет дражайшей супруге с работы позвонить и справиться о здоровье. А если еще любовница?

А потом и купцы подтянутся со своей торговлишкой, сначала первая гильдия, а потом — все остальные. И биржа, и заводы, и фабрики, и железнодорожные станции, и просто станции, где меняют лошадей.

Ёмкость рынка казалась вполне оптимистичной. Правительственной связью не обойдешься.

Беда в том, что Саша плохо представлял себе, как работает автоматическая телефонная станция. На первых порах придется барышень сажать. Ну, и ладненько, зато появится потребность в женском образовании.

А почему, кстати, он должен думать обо всем сам? Якоби, например, есть.

И он послал академику проект телефонной станции и спросил, нет ли у уважаемого Бориса Семёновича идей, как сделать соединения автоматическими.

Якоби ответил, что подумает и вывалил на Сашу проект, который просто не мог не появиться. Ну, конечно, если звук можно передавать по проводам, почему нельзя по воздуху с радиосигналом?

Изобретение называлось «радиотелефон».

Интересно, как быстро папа́ додумается, что эту штуку можно использовать не только на войне? Что можно вещать на всю Россию. О деле Чернышевского страна уже не узнает? А о крестьянских бунтах? А о Польском восстании? Ладно, хоть с Крымской войной уже не прокатит.

Интересно, как быстро после этого Герцен вложит деньги в радио «Колокол»? И насколько быстро глушилки изобретут?

Пути назад не было, Якоби все грамотно описал. Саша решил царю не подсказывать, но Борису Семёновичу написал: «Это гениально! Я уверен, что заработает».

Масленичную неделю Сашиным посветил своим стартапам, коих было уже четыре: фонарики, шампунь, конфетти и открытки. Это, не считая нарождающегося производства шин и велосипедов. А также телефона, радио, маркеров и печатных машинок, где до массового изготовления было ещё далеко.

Открытки к Масленице радовали. Кажется, Саша недооценил объём рынка, рассчитывая только на грамотных.

Считал он так. Население Питера примерно полмиллиона человек. Эту цифру он нашел быстро. А вот с процентом грамотных было сложно. Его не знал даже Бабст. Саша прикинул, что, наверное, процентов тридцать, все-таки Питер. Тогда потенциальных покупателей 150 тысяч человек. Какая часть из них купит? Один процент. По оптимистическим оценкам.

Перестраховался и заказал ещё меньше: тысячу штук. В середине недели пришлось допечатывать. То ли недооценил долю грамотного населения, то ли оборотистые купцы развезли по крупным городам, то ли покупали неграмотные ради красивых картинок. Крамской постарался с масленичной тематикой. С открыток смотрели красавицы с толстыми косами и в кокошниках, возвышались пирамиды блинов и сияли золотом самовары.

Будущий академик драл по 10 рублей за картинку, но всё равно окупилось. Полтинник Саша заработал. А со всех четырех производств — больше двухсот рублей. Учитывая, что это за неделю, совсем неплохо. А впереди ещё Пасха…

Саша завел толстую тетрадь в картонной обложке, написал на ней маркером «Бизнес» и разделил закладками на четыре части. Тетрадь начала быстро заполняться расчетами.

На масленичной неделе его, конечно, занимал не только бизнес. С четверга начиналась широкая Масленица, и все уроки как-то само собой прекращались. И начинались гуляния.

Утром бывали детские балы, на которых Саша по-прежнему не решался танцевать, зато на обед подавали блины с икрой, вареньем, сметаной и грибами. А после все шли кататься на горках, смотреть представления в балаганах и цирках, скачки на тройках с бубенцами и кулачные бои. Причем образованная публика наравне с народом участвовала во всех безумствах, разве кроме последних.

Под гулянья с «соизволения государева» были отданы центральные площади: Дворцовая, Сенная, Театральная и Петровская. Возле Адмиралтейства выстроили качели нескольких видов: на длинных веревках с деревянной перекладиной для одного человека, на веревках, но с доской для двоих, на которую надо было вставать и качаться стоя и так называемые «круглые», похожие на небольшое колесо обозрения, только деревянные сиденья вместо кабинок.

Рядом с качелями выросли шатры балаганов, называемые «сараями для комедий» с короткими получасовыми спектаклями от кукольников и фокусников до сказок, басен и трагедий. С силачами и акробатами между представлениями.

Здесь разливали пахнущий гвоздикой и корицей медовый сбитень, прямо на улице пекли блины или выносили из соседних трактиров. Публика была, мягко говоря, навеселе. И водкой пахло гораздо больше, чем пряностями и медом.

Оттон Борисович Рихтер, сопровождавший Сашу с Никсой, не преминул заметить:

— Один итальянец, побывавший в Москве при Иване Грозном, писал, что Масленица отличается от карнавала только тем, что в Италии излишнего буйства не допускает полиция, а в России она пьет вместе со всеми.

— Ты смотришь на все так, словно никогда не видел, — заметил брат.

— Я и не помню ничего, — признался Саша. — Вроде чучело какое-то должны сжигать…

— Обязательно, — кивнул Никса.

И правда потуги восстановить масленичные гуляния образца 21 века выглядели бледной копией окружающего разгула.

Горки выстроили не только на Неве, но и в Таврическом саду. Так что здесь Саша, который гораздо увереннее чувствовал себя на коньках, чем в танцевальном зале, не упустил своего.

Тем более, что Жуковская была здесь.

С горок катались на санях. Кавалер устраивался впереди, ставил коньки на лёд и управлял транспортным средством, а дама садилась за ним на подушечку и обнимала его за плечи, так что он чувствовал её дыхание.

Честно говоря, Саша опасался, что с непривычки к подобной развлекухе опрокинется вместе с Александрой Васильевной, но обошлось. Они слетели с горы прямо на лёд канала и пронеслись под мостом.

Жуковская раскраснелась, светлый локон выбился из-под шляпки, изо рта пошёл пар.

Потом они катались на коньках, и Саша читал Гейне на немецком и просил исправлять произношение.

Жуковская смеялась без всякого стеснения.

— У вас с Никсой разделение труда, — заметил Саша, — цесаревич смеется над моим французским, а вы, Александра Васильевна, — над немецким.

— Кто взял на себя английский? — поинтересовалась Жуковская.

— На это способен только Шау! Говорит, что у меня произношение, как у поденщика с Лондонской окраины. Остальные и до матросов недотягивают.

В воскресенье соломенное чучело Масленицы привезли на тройке на Дворцовую площадь, и прямо на площади зажгли огромный костер. Кроме чучела туда полетели остатки блинов и прочих масленичных яств. А как же? С понедельника Великий пост.

Колокол ударил к вечерне. Публика поутихла и разошлась по церквям.

После службы был вечерний чай в узком кругу семьи. По случаю Прощенного воскресенья все попросили у всех прощения. Последним встал папа́ и сказал:

— Я тоже прошу всех меня простить.

— Бог простит! — отозвались родственники.

После ужина царь подозвал Сашу к себе.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал он. — И поговорим по дороге.

Шли куда-то в сторону Эрмитажа.

— Ты знаешь, что Жуковская тебе не равная? — поинтересовался папа́.

— Александра Васильевна помогает мне с немецким, — сказал Саша. — Абсолютно ничего предосудительного.

— И только?

— Еще мы говорили о литературе: я ей пересказывал английские баллады, а она мне — немецкие. И она исправляла мне произношение, когда я читал ей Гейне.

— А потом Женя Лейхтембергская убежала с катка и чуть не замерзла.

— Она слишком остро всё воспринимает. Бабушка меня предупредила, что в православии двоюродная сестра не может стать невестой. Жуковская ведь мне тоже сестра?

— Почему?

— Потому что брат Александры Васильевы Павел — твой крестник.

— Нет. Духовное родство возникает только между духовным отцом и духовным сыном, к родственникам по крови это не имеет отношения.

— Кстати, я организовал поиски Жени.

— Да, все заметили. Не сомневаюсь, что совесть у тебя есть. Поэтому запомни, что, если вдруг вы с Жуковской не только пересказываете друг другу баллады, это может плохо кончится. Не для тебя, для неё. Удалят от двора, как уже было со многими. А она — сирота. Голодовку объявишь?

— Я держу себя в руках, — сказал Саша.

Неизвестная Саше часть дворца. Кажется, она называется «Фаворитский корпус».

Они подошли к двери.

И царь открыл её.