Страж неидеального мира

Глава 3

— Послушайте, Мейер, вы сами-то понимаете, что разыгрывать психа — идиотская затея?

Андреас сжался в углу камеры, обхватив себя руками. От былой хамоватости не осталось и следа. Затравленный взгляд впился в лицо Афонова. Внешне парень был в полном порядке, но что ж с того? Резиновой палкой нетрудно забить человека до смерти так, что он будет выглядеть как огурчик.

Афонов и сам не знал, зачем он добился от Такаги разрешения на визит. Вот хоть ты тресни, не нравилось ему, когда с людьми поступают таким образом. Хотя, из песни слова не выкинешь, в подвалах охранки в Петербурге тоже много чего с людьми делают.

— Понимаю. — Мрачно ответил парень, смерив Александра безнадежным взглядом.

— Так какого черта?.. — Растерялся штабс-капитан. Мейер совсем не походил на психа. Вернее, на сумасшедшего-то он и впрямь смахивал, а вот на прикидывающегося таковым — нет.

— У меня нет ответов, которые бы вас устроили. — Обреченно пробормотал немец.

— Лично меня вполне устроит правда. — Заверил Афонов. Несколько часов назад хамоватый американец вызывал зуд в кулаках. Сейчас же, жалкий и скорчившийся — лишь горькое сочувствие.

— Правда в том, что я потерял самообладание. — Буркнул Мейер, уткнувшись взглядом в пол. — Нужно было наплевать на этих ублюдков и уматывать.

Сомнительный комплимент, видимо, предназначался Ванееву и Накано.

— Да чем они вам так насолили?!

— Я вам уже ответил. Я не соврал, — криво усмехнулся Андреас, поежившись. Лицо парня исказила гримаса. Видимо, движение причинило ему немалую боль. Как бы подчиненные Такаги не перестарались…

— Ну и как прикажете это понимать? — Надо бы поговорить с японцем. Пусть что ли, с арестантом поговорит давешний врач, «экзаменовавший» найденышей. В конце концов, если двое по непонятной причине потеряли память, третий вполне мог поехать крышей.

— Послушайте, как вас там… — В направленном на Афонова сером взгляде неожиданно появилась безумная надежда, — Наверное, у меня есть кое-какие доказательства.

— Доказательства чего? Причастности Ванеева к депортации немцев? — Скептически уточнил штабс-капитан.

— Да нет… То есть, да, но не в этом дело. Я говорю о том, что мир должен быть совсем другим. Все это какое-то безумие. — Мейер на глазах терял остатки вменяемости.

— Ну и что за доказательства? — без особого энтузиазма поинтересовался Афонов.

— Перед покушением я перенервничал, — Андреас облизал губы, — и оставил сумку. На скамейке, около церкви. Послушайте, в Японии вроде не принято подбирать чужие вещи, может, она еще там, или в каком-нибудь бюро находок… Пожалуйста, посмотрите!

— И что такого в этой сумке? — Афонов подобрался, будто перед прыжком. Вряд ли немец таскал с собой что-то, действительно заслуживающее внимания. Но чем черт не шутит? Материальный предмет всяко лучше рассуждений о виновности в делах давно минувших дней.

— Там айпад. Ну, компьютер. Планшет. Пароль — семь семерок. Просто посмотрите на него, на его содержимое. Это… Честное слово, это легче увидеть, чем объяснить. — Парня трясло, словно припадочного. Ничего не скажешь, обработали его некисло.

— Чтож, договорились. Я скажу инспектору, чтобы к вам пока не применяли… форсированных методов.

Некоторое время Афонов бродил по ярко освещенным улочкам. Несмотря на поздний час, народу кругом было в избытке. Какой бы дружественной страной ни была Япония, она оставалась подчеркнуто чужой и непонятной. Узкоглазые лица и мерный шум постепенно начинали наводить тоску. Вот бы оказаться где-нибудь на проспекте Александра Невского в родном Кенигсберге, и чтобы семья рядом, жена, дочери… Старшей скоро семь лет, а отец не устает шататься по командировкам. Не жизнь, а сплошной вояж, хоть увольняйся.

Мягкий колокольный звон выдернул из приятного забытья. Ага, вот и место, на котором когда-то погиб цесаревич Николай. Здесь, как ни странно, было совершенно безлюдно.

Валявшуюся на скамейке сумку Афонов обнаружил без труда. Повезло. Конечно, Япония, как, впрочем, и Россия — не то место, где бесхозную вещь прикарманит какой-нибудь пройдоха, но вот чрезмерно сознательных граждан хватает и там, и здесь. Пойди побегай по бюро находок. Они, небось, уже давным-давно закрыты.

Сердце радостно стукнуло в предвкушении: на свет божий оказался извлечен планшетный компьютер. Мягко говоря, не редкость… Если, конечно, не обращать внимания на значок производителя. Афонов готов был поклясться, что ни разу в жизни не видел странноватого логотипа: неведомый художник изваял на обратной стороне надкушенное яблоко. Бывает же у людей больная фантазия… А вот полицейским, которые проворонили забытую сумку, недурно бы устроить выволочку. Тоже мне, сыщики.

Дальнейший обыск сумки проходил куда бодрее. Мейер, быть может, и чокнутый, но на этот раз за сумасшествием стоит нечто материальное. Так-так… пистолетная обойма — ну, в этом удивительного мало… Небольшой блокнот с содержимым на английском. Уже интереснее. Особенно же привлекла Александра короткая запись «Мамору Хамада, 17–00, 23 июля 2019, Осака». Ниже Андреас любезно записал адрес, да еще и схемку нарисовал — чтобы точно, хе-хе, не ошибиться. Спасибо, родной, не ошибемся. Что же у тебя или твоих подельников должно завтра произойти такого интересного? И почему ты об этом даже не вспомнил? Впрочем, в этом удивительного мало. После обработки, которую ему устроили подчиненные Такаги, любые мысли о дальнейших планах наверняка вылетели у парня из головы. Ладно, и это проверим.

Всю дорогу до отеля он несся горным козлом. Сердце радостно бухало в груди: ну наконец-то хоть какая-то подвижка!

Пароль незнакомая машинка скушала безропотно, с готовностью продемонстрировав свое содержимое. Операционка оказалась совершенно незнакомой. Разобраться, впрочем, труда не составило, так что штабс-капитан уютно устроился в кресле гостиничного номера и приступил к изучению. По экрану бодро скользили красивые картинки, фотографии кошек… не то все это, совсем не то!

Интересное нашлось в папке со странным названием «реальность». Здесь фотографии оказались куда занимательнее. Например, тройка мужчин, развалившихся на стульях. Первых двух Афонов опознал без труда — американский президент Рузвельт и британский премьер Черчилль. Сидевший с краю усач ни малейших ассоциаций не вызвал. Хотя, при этом, держался с поистине королевским достоинством рядом с могущественнейшими людьми своей эпохи. Скорее уж возникало ощущение, что эти двое откровенно робеют рядом с облаченным в простую шинель мужчиной. Подпись под фотографией и вовсе поставила Афонова в тупик. «Ялта, 1945».

С какой бы радости американцу и англичанину приезжать в разгар второй мировой в Россию? Рузвельт в те времена потрясал атомной погремушкой и грозил превратить российские города в груду радиоактивного щебня, а не сидел в Ялте с видом долгожданного гостя… Да и русские вместо приглашений сыпали обещаниями в том духе, что после первого же атомного взрыва на Лондон вместо бомб посыпятся головы американских военнопленных. Угроза, надо сказать, вызвала у генералитета союзников приступ небывалого пацифизма. Японцам было проще — к сорок пятому у американцев не было аэродромов, с которых бы удалось добраться до японской метрополии, а утюжить крохотные острова в Тихом океане бомбами стоимостью в миллионы долларов — удовольствие сомнительное. Словом, непонятно все это…

Чем дальше Александр листал изображения, тем больше возникало вопросов. Как будто неведомый фотограф жил в реальности, вывернутой наизнанку неведомым шизофреником. Особенно его потрясла фотография, запечатлевшая простершиеся до горизонта руины, под которыми значилось совсем уж безумное «Последствия атомной бомбардировки Хиросимы».

Последняя же картинка оказалась финальной и донельзя эффектной точкой в чокнутой коллекции. Карта мира с нанесенными границами государств вернула Афонова в самое начало дурацкой истории. Посреди безумной и неузнаваемой мешанины странноватых, гм, образований гордо значилось: «Российская Федерация». Какой-то шутник обкарнал несчастную страну со всех сторон. Какой, к черту, Гамбург, если даже Минск и Киев вдруг стали вполне себе столицами отдельных стран… Японию тоже не обошли вниманием: вместо одной из крупнейших стран мира — огрызок, запертый на четырех островах. Зато, ишь ты, Индия с Китаем вполне себе едины, неделимы и независимы. Ну-ну…

— Бред какой-то, — пробормотал Александр. Рука дернулась бросить дурацкую машинку на кровать, но замерла в самом начале движения. Допустим, паспорт сделать — невелика хитрость. То есть, конечно, велика, но вполне реализуема. Нарисовать фотографии — допустим, тоже много ума не надо. Хотя для подделки все это выглядит слишком уж реальным. Но вот планшетный компьютер неизвестной модели, да еще и со столь же неизвестной «осью» — это, братцы, совсем уж форменное безумие. Какая-то американская контора решила таким вот экстравагантным образом прорекламировать свое детище? Да нет, это-то точно полная чушь.

Закончив с фотографиями, Афонов открыл прилагавшийся к ним текстовый файл, оказавшийся чем-то вроде исторического очерка. Непонятно, кто был автором — возможно, сам Андреас — но что автор этот был больным на голову садистом, сомнений не вызывало. Особенно много внимания он уделил России. Сначала война с Японией (на тебе!), затем война гражданская, между некими «белыми» и «красными», затем трансформация в чудной Советский Союз, война против невесть как захватившей Францию, Польшу и Югославию Германии. И, в качестве сомнительной вишенки — распад в девяносто первом на те самые Федерации, Украины и прочие Узбекистаны. Известие о территориальных претензиях Японии, стремившейся вернуть Курильские острова, у Афонова вызвало полуистерический смешок. Вот же… Здесь неведомая Федерация отличилась. Вместо Гамбурга и Хельсинки — Кунашир и Итуруп. Вот бы Такаги показать — пусть посмеется…

Конечно, Александр инспектору ничего демонстрировать не собирался. Дурацкий «поддельный паспорт» ненавязчиво и незаметно превратился в нечто, отдающее откровенной чертовщиной. Штабс-капитан был человеком весьма скептически настроенным по отношению к различной потусторонней лабуде, но иначе объяснить покоящийся в руках компьютер не мог.

Афонов тихо матюгнулся и полез за телефоном.

— Такаги-сан? Мейер не соврал.

— Что-то интересное? — Афонов только сейчас сообразил, что звонок в столь позднее время выглядит не слишком-то вежливым. Впрочем, японцы на работе повернуты до такой степени, что, вполне возможно, инспектор все еще сидит в кабинете за какими-нибудь отчетами.

— Не то слово… — Пробормотал штабс-капитан. — Прошу прощения, Такаги-сан, но…

Здесь контрразведчик запнулся. Как бы ухитриться объяснить правоохранителю, что происходящее с этого момента — совсем не его ума дело?

— Компетенция кэмпэйтай? — По-своему истолковал заминку инспектор.

— Именно, — ухватился за подсказку Афонов.

— Я сразу подумал, что без долбаного ЦРУ эта история не обойдется. — Александр, услышав ответ японца, с трудом удержал саркастический смешок.