Хранить вечно.Дело №3

ЭПИЛОГ — 2

— Товарищи Агранов и Блюмкин, если не ошибаюсь? Проходите, вас ожидают.

Ни о какой ошибке речи быть не могло, конечно. Они с Аграновым прилетели в Москву вчера днём, и прямо на аэродроме встретились с предупредительным порученцем, который и передал им приглашение. Явиться надлежало поздним вечером, почти ночью — хозяин этого кабинета, как было известно любому причастному к высшему руководству партии и всей страны, предпочитал работать но ночам.

Секретарь распахнул дверь в кабинет, и Яша посторонился, пропуская спутника вперёд. Сам он прежде не удостаивался посещения святая святых советского партаппарата, а вот первого помощника всесильного генерального секретаря ЦК(ВКПб) встречать приходилось — году в двадцать шестом, когда Иван Павлович Товстуха только занял эту должность. Тогда Яша готовился к отъезду в Монголию, представителем ОГПУ и Главным инструктором по государственной безопасности, и пересёкся с ним в Секретном отделе ЦК, где проходил последний перед отправлением инструктаж.

Он замялся всего на мгновение, прежде чем перешагнуть порог кабинета. Наверное, ему проще было бы броситься вслед за Барченко через Порог Гипербореи, подумал Яша. Что ж, так или иначе, в ближайшие несколько минут — ну, может четверть часа, или около того — всё решится. И станет ясно, не совершил ли он ошибку, уговорив альтер эго на этот безумный обмен разумами.

…Но разве всё, что происходило с ним в течение этого года, не было таким же, если не ещё большим безумием?..

— Товарищ Трилиссер не нашел в себе мужества, чтобы предстать перед судом партии и народа, и застрелился. И вам, товарищ Агранов, предстоит хорошенько разобраться с тем, что он оставил после себя.

Сталин говорил медленно, со знакомым всему миру грузинским акцентом — знакомым там, в двадцать первом веке, подумал Яша. Здесь пока радио и уж тем более, несуществующее пока телевидение не успело ещё разнести его голос по всем уголкам планеты, а кинохронику, если и показывают, то лишь в виде коротких немых отрывков — «роликов», как сказали бы там, откуда он прибыл.

— Так точно, товарищ Сталин! — новый заместитель председателя ОГПУ говорил негромко, и видно было, что он тщательно взвешивает каждое слово. — Мы сейчас работаем по выявлению его связей с покойным Бокием и другими участниками заговора — Корком, Петерсоном, Алкснисом...

— Следует выяснить так же каким образом замешан во всём этом товарищ Ягода. — негромко заметил Сталин. — Партия доверила ему заботу о чистоте рядов своего главного карающего органа, но он партию подвёл. И теперь к товарищу Ягоде есть ряд вопросов — например, как это он проспал, не разоблачил врагов, свивших гнездо у него под носом? Или не проспал, а сам был частью заговора?

Последняя фраза прозвучала угрожающе. Агранов сам состоял той же организации, поддерживал отношения по службе и с Ягодой, и с Бокием и с Трилиссером — а значит, тоже мог быть причастен к заговору. То, что он его и разоблачил, не имело никакого значения — приглядывать за Яковом Сауловичем теперь будут очень пристально, и сверху, и снизу.

…А как иначе? Да никак — на том стоит вся система. И пока крепко стоит, несмотря на неизбежные коллизии…

— Как вы полагаете, товарищ Блюмкин… — Сталин повернулся к Яше и тот при виде его жёлтых тигриных глаз с трудом подавил дрожь. — Следует ли сохранить институт Нейроэнергетики, или это будет ошибкой?

— Полагаю, лучше его сохранить. — Яша старался говорить твёрдо. — Товарищ Агранов в курсе сведений, полученных от англичанина Кроули — в Британии, да и в Германии тоже, активно работают в этой области. Как показали недавние события, наши учёные, работающие как раз в этом институте, не только не отстала в этом плане от империалистов, но во многом их опережают, так что было бы неразумно…

— Я вас понимаю, товарищ Блюмкин. — перебил Сталин. — Если я правильно понял, достигнутыми успехами мы обязаны, прежде всего, некоей старинной книге, которую вы сумели раздобыть в Палестине?

— Не совсем так, товарищ Сталин. Я действительно разыскал эту книгу и оценил её важность, но добыли и привезли в Союз совсем другие люди. Что до успехов наших учёных — многое, из того, чего они добились, было сделано ещё до появления книги.

Генсек взял со стола трубку и принялся набивать её табаком. Агранов и Яша покорно ожидали.

— Скажите, товарищ Блюмкин, а где эта книга сейчас? — спросил он. ?

Погибла, товарищ Сталин, сгорела вместе со всем, что было в лаборатории. Доктор Гоппиус не успел её вынести.

В тигриных глазах появился опасный прищур.

— Гоппиус — это помощник этого безумца Барченко?

— Так точно, товарищ Сталин, он самый.

— Что ж, пожалуй, не будем его за это винить. Есть вещи, прибегать к которым не стоит ни при каких обстоятельствах.

«Ах да, он же учился в семинарии, вспомнил Яша. И именно поэтому, наверное, когда всё стало совсем плохо, призвал на помощь силы, стоящие по другую сторону Порога — если, конечно, облёт Москвы в ноябре сорок первого с иконой Казанской Божьей матери на борту — не выдумка историков…»

— У вас есть предложения по дальнейшей судьбе института и его сотрудников? — спросил Сталин, обращаясь к Агранову.

— Я бы предложил институт сохранить и поставить во главе его доктора Гоппиуса — в конце концов, он наш лучший специалист в этой области. А чтобы снова не наломал дров, приставить к нему заместителя по партийной, так сказать, части. Есть у меня подходящая кандидатура — проверенный, надёжный товарищ, отлично проявила себя в раскрытии этого заговора.

Яша осторожно кашлянул.

— Вы хотели что-то добавить, товарищ Блюмкин?

— если позволите, о коммуне имени… о той коммуне, где доктор Гоппиус готовил своих юных сотрудников. Я к тому, товарищ Сталин, что её тоже имеет смысл сохранить. Мы знаем, что наши потенциальные противники так же готовят кадры для своих проектов из подростков, и тут мы серьёзно их опережаем.

— Эта коммуна ведь находится под опекой ОГПУ?

— Так точно, товарищ Сталин. — торопливо сказал Агранов. — Мы рассчитывали привлечь к её руководству Марка Гринберга и Татьяну Макарьеву — это они добыли книгу, о которой вы спрашивали…

Сталин кивнул.

— Значит, так и поступим — и с коммуной, и с институтом. Надеюсь, вы будете наблюдать за тем, что там происходит?

— Разумеется, товарищ Сталин, в оба глаза!

— Можно даже в три. — усмешка, скрытая густыми усами. — Мы не ограничиваем вас в средствах, товарищ Агранов, главное, чтобы был результат.

Агранов вымученно улыбнулся в ответ на шутку.

— Можете быть свободны. Теперь с вами, товарищ Бокий…

Яша с трудом удержался от того, чтобы проводить взглядом своего тёзку, выскользнувшего за дверь. С явным, как он заметил, облегчением.

— Как мне доложили, вы вернулись из путешествия…. в края весьма отдалённые?

— Скорее уж во отдалённые времена, товарищ Сталин. Да, все верно. Я побывал в будущем, в двадцать первом веке.

— Совсем как у английского писателя Уэллса. — генсек принялся расхаживать по кабинету, держа трубку в руке. Шаги ног, обутых в мягкие кавказские сапожки, были неслышны на толстом ковре.

— И наверняка вы узнали в этом будущем массу интересного и важного. — Сталин остановился и посмотрел на собеседника в упор. — Я прав?

— Совершенно правы, Иосиф Виссарионович. К сожалению, невозможно было прихватить с собой какие-нибудь книги, записи, но у меня отличная память.

— Вот и замечательно, товарищ Блюмкин.

Он сел в кресло, взял со стола маленький ножик и принялся чистить трубку. Яша ждал.

— Надеюсь, память у вас действительно хорошая. — Сталин, покончил, наконец с трубкой и снова в упор посмотрел на собеседника. Но теперь Яша с удивлением поймал себя на том, что совершенно ничего не боится — и точно знает, что сейчас услышит.

И не ошибся.

— Нам с вами предстоит много работы, товарищ Блюмкин. — медленно произнёс будущий отец и учитель трудящихся всего мира. — Очень много работы. Расскажите-ка мне для начала вот что...

Москва, ноябрь 2022 г. — январь 2023 г.