Лёд Апокалипсиса

* * *

Машины больше не ездят.

Может, только особо упоротые внедорожники, спецтехника. Какое-то время поездят. Снега выпало за ночь сантиметров тридцать-сорок. Ветер пока притих, зато температура спустилась до минус пяти. Солнца, какого угодно цвета — не видно.

Вполне ожидаемо, дороги никто не чистит. Снег легкий, пушистый, земля не желала принимать его, ещё не замерзла, внизу сугробы подтаивали.

Но. Машины больше не ездят.

Снегопад продолжался. Валило плотно и много. Давило беззвучием как бывает в январе.

День четвертый. Позавтракали холодными пайками. Выгнал всех, даже помятого Дядю Ярика, который приковылял под утро, на крышу, откуда видно обстановку. Крышу тоже заносит.

Не знаю, почему люди меня слушают. Мне роль лидера давалась трудно.

Начали с того, что Евстигней, направляемый моими вопросами, дал краткий экскурс в краеведение.

Итак. Завод. Окраина города. С севера от него пустырь, где «никогда ничего и не было, не знаю», за ним обанкротившийся химический заводик, справа огромная, по размеру его самого — дыра в земле, по-научному «песчаный карьер». Дальше редкий разноколиберный лес. На западе от Завода дачи, местами модернизированные в крепкий частный сектор. Где-то на одной из бесчисленных улиц жил Евстигней с семьей, там было тихо, мирно и никого чужих. Постепенно дачи кончались и начинались некие сады, который одичали и теперь представляли собой скорее лесную зону. С юга — такие же одичавшие сады, но оживленные, люди гуляли собак, устраивали пикники, а также стояла огороженная подстанция. Часть садов — старое неухоженное кладбище. С востока спокойный Спальный район (на самом деле официально это микрорайоны имени Пятидесятилетия Октябрьской революции и имени Шевченко, но так их никто не называл), почти весь из хрущевок, есть пара здания повыше (вроде того, где студия Лизы). Дальше Спального — улица Кавалерийская, за которой раскинулся Старый район, из послевоенных бараков, перестроенных довоенных зданий и других фешенебельных строений. Там традиционно жили наркоманы, алкоголики и остальные сливки общества. Кто мог себе позволить — мигрировал оттуда в другие части города.

Завод стоял на стыке Воздвиженского проезда и Магистральной, которая вела в сторону центра и на ней высился знакомый мне Одеон. Получается, Спальный район по левой стороне Магистральной, на правой старое кладбище, церковь, заброшенные рельсы, за ними одноэтажные домики — селение «Стрелецкое», которое когда-то было небольшим селом в пригороде. Там я уже был, в первый день катастрофы. Тянулась заброшенная железная дорога к построенному сравнительно неплохому жилому комплексу «Парковый». Четыре корпуса в изящном стекле. Возле него, но за высоким забором — три в ряд муниципальных общежития. Их должен был снести застройщик ЖК Парковый, но его учредитель не вовремя слинял в Тайланд, прихватив с собой деньги фирмы, так что, общаги на месте и довольно-таки обитаемы.

Определившись с прикладной географией, проговорили Великое переселение народов.

Дядя Ярик приглашён переехать в лагерь имени Фрунзе и отправлен к Библиотекарю с аналогичным предложением. И с поручением не уйти в запой, иначе снова не вернётся.

Евстигней рассказал, что живет в частном секторе с женой и дочкой Марусей. Пойдет уговаривать жену двинуть к нам. Вернется с результатами. Судя по тому, что сам администратор периодически ночевал в гостинице, отношения в семье были сложные.

Мы вчетвером аккуратно (тут глаза администратора сделались испуганными) обойдем территорию Завода на предмет людей, особенно чужаков и вообще займемся инвентаризацией.

Снег всё валит, причем снежинки сделались мельче, воздух холоднее. Всем переезжающим нужны зимние вещи, обувь, одеяла и так далее.

Спустились вниз.

У стойки регистрации стояли, переминаясь с ногу на ногу парень с девушкой. Увидев Лизу, глаза парня вспыхнули, он дернулся к ней, но натолкнулся на мой недружелюбный взгляд.

Мы тут уже одной ногой в каменном веке чтобы вот так резко маневрировать. Писюн шмыглявый.

Впрочем, Лиза сама нахмурилась, цапнула его за руку и отвела подальше в коридор. Там они начали активно о чём-то спорить. До меня долетела обрывка фразы «вечно вы на моей шее в рай хотите въехать» вне конкретного контекста. Деваха принялась активно хлопать ресницами и строить глазки сразу нам всем троим.

Отправил парней в конференц-зал снаряжаться, сам остался смотреть за этой пантомимой.

Короче. Это её бывший парень, о чем мне было официально объявлено. Все трое принялись на слове «бывший» кивать. И они хотят присоединиться к нам.

Бля, вот для кого она записку оставляла. Ладно. Допустим. Я человек не ревнивый.

— Умею по электронике, по компьютерным сетям, настроить, починить, — принялся загибать пальцы парень.

— Имя? — прервал я.

— Чьё, моё?

— Моё мне известно, — давно хотел эту фразу сказать, но подходящей ситуации не было.

— Эээ. Алик. А это Карина, моя сестра, она подруга Лизы, — подчеркнул он.

— Картошку копать умеешь?

— Ну, у деда на даче помогаю каждое лето. А зачем?

Это всё больше напоминало дурацкий вариант собеседования. Ладно. Не прогонять же их.

— Прочитали записку, решили, что здесь лагерь беженцев для всех желающих?

— А что не так, молодой человек?

— Тамбовский волк тебе «молодой человек». Условно говоря, я тут комендант. Демократия в дефиците, чужое мнение с трудом просачивается сквозь мой файрвол. Сформулируем прямо, вы просите вас принять в состав нашего ледокол Челюскин?

Они закивали. Короткий допрос включил ощущение что полезного барахла у них по тощей походной сумке. Карина официант, Алик Болдуин сисадмин. Хреновы аскеты и поклонники йоги вместе с сыроединием (это теперь запросто).

— Пошли в конференц. Принимаем вас. Бросайте вещи, собираемся, идём на разведку. Так быстрее разберетесь в какой говно вступило наше с вами человечество.

Снаряжались. Комбез, берцы, монтировка, нож, пистолет в кармашек. Парней тоже вооружил, у Кабыра мой топор (подправил рукоять, подмотал изолентой, но надо переделать топорище), у Дениса кривая монтировка из грузовика, у Лизе, Алику и Карине пугающе большие поварские ножи (местные советские повара орудовали эдакими абордажными мечами), заточил пока все одевались. Фонариков два на всех, оба рабочие.

Хотя территория вроде как «своя», расслабляться нельзя. Велел смотреть вокруг со вниманием. Нашей главной ценностью был грузовик с разнокалиберными товарами. В возможность отмародёрить магазины я верил слабо. Во-первых, флёр цивилизованности с нас до конца не слетел. Мы недостаточно решительны (особенно новенькие). Во-вторых, дураков и так полно. Из Старого района. В-третьих, в отличие от сетевых, их будут защищать хозяева. Тот мачете — верхний слой сюрпризов.

Поэтому приведем в порядок «свою» территорию. В то, что Иван Ноздрёвич приедет на своем крузаке и примется тут командовать — верилось с трудом. Может, если только в кабинете что-то ценное забыл. Кстати, обязательно проверим.

Впрочем, для начала погнал всех осматривать периметр. Высокий забор есть, хотя и не внушает уверенности. Ровный, проржавевший, сверху гладкий, высоте метра три, но сугробы и особенности местности эту оборонительную способность гробят (я «сходу» нашёл два места, где можно незатейливо перелезть). И входы. Я насчитал целых пять открытых входа-въезда на территорию. Только у трех было нечто вроде вросших в землю распахнутых ворот. Было бы неплохо запереться, а на высоте третьего этажа, а это высота большей части корпусов, кроме общежития (пять) и Второго цеха (примерно столько же), устроить смотровые позиции. И лучше бы этим гнездам быть незаметными, ибо на руках у мародёров скоро появится огнестрелы, причём далеко не безобидная «оса».

Так. АБК. Административно-бытовой корпус. Такой есть на большинстве постсоветских промышленных объектов. Заседает бухгалтерия, кадровики, директор, прочие управленцы и стекаются вопросы управления. Видал я, чтобы в таком были и душевые кабины, раздевалки с каптёрками, оправдывая слово «бытовой» в названии. Этот АБК смотрел на улицу Монтажников (отделён только узкой парковкой, где стояли две машины, марки теперь не определить, сильно занесены) и полностью населен сомнительными фирмами, которым Иван Насонович сдавал частично за наличные, творил тут свои серые делишки, что меня мало волновало. Надо исследовать.

Поглядывая на свою толпу разгильдяйских туристов, повёл к одному из боковых задних входов. Первый и второй этажи сплошь защищены решетками, двери сравнительно прочные (надо думать, тут про гопников знали не понаслышке). Но всё же это не феодальная крепость какого-нибудь барона с севера Франции.

На крыльце россыпью бычки, ими же наполнена банка из-под Нескафе. Постучал для приличия монтировкой по обитой жестью двери. Никого. Заперто и на сигнализации, которая, впрочем, не работает ввиду того, что мы теперь временно обесточены. Хотя, если б включилась, был бы даже рад.

Вопросительно посмотрел на Дениса, он не жаловался на зрение и отвечал за вопросы шухера. Ден кивнул, вроде как можно. В щели между блоком и дверью отчетливо виден запорный паз.

Монтировочка. Вовремя ты мне попалась. Вклинил. Заскрежетало. Отжать дверь от блока не получалось. Тут бы, конечно, длинный лом, типа «карандаш», чтобы рычаг посерьезнее. Ладно, хрен от меня убежишь. Ломать не строить. Вклинил ещё раз, в районе замка. Толкнул, навалился всем весом. Крякнуло. Пластину замка в двери повернуло вбок на кусках дерева и жестяной обивке. Ещё раз. Давим. Конструкция в целом крепкая, но удалось изувечить, выворотить сам замок, потом вытолкнуть из запорных пазов.

Подцепил кончиком монтировки, беззвучно распахнул. Опустил орудие, достал фонарик. Погнали.

В здании должно быть два охранника, в гостинице один. По документам вдвое больше, Иван Назгулович и тут колдовал. Дядя Ярик в Уюте жил и спал, а эти мужики приходили, уходил. На месте их нет.

— Поищем сразу кабинет биг босса или вскрываем всё подряд?

Посовещались. Где кабинет хозяина не знали, значит — ломаем двери по настроению. Кабинет рекламной фирмы. Хрясь. Смотрите. Химпромторг. Хрясь. «Праздник плюс». Хрясь. «ЮгТрансЛогистик». Ломаю. Строительная фирма «Монолит». Хрясь, дверь на распашку. Захожу. Компьютеры, оргтехника — хлам. Кружки, кофе, конфеты. Заберу. В шкафах документы, отчетности, папки, папки. Это — ценная растопка. Неторопливо проверяю личные ящики, тумбочки, закутки. На нижней закрытой полке початый ром «Капитан Морган блэк» ноль-семь. Добро пожаловать на борт, товарищ капитан. И матросов рюмок с собой зовите. В карман рюкзака. Туда же остатки кофе, чая, сахара, конфет.

В коридоре кряхтел Денис, пытаюсь взломать очередной кабинет. Ну, Москва не сразу строилась, научится.

Выглянул из здания. Никого. Снег идёт.

По лестнице на второй. Пробежался вскользь. Потом — третий. Кабинет директора всея Завода был строго посередине, окнами на Монтажников. Приступим. Оп-па. Дверь металлическая, с солидным золотистым отливом, не самая прочная, но ломиком моим не взять. Суки. Так. Стоп. Если не получается ломать, попробую подумать. В офисных зданиях есть запасные ключи. Хранит их почти всегда охрана, уборщицам выдает. Где кабинет?