Семь очерков о Владимире Горовице

(Юношеские музыкальные впечатления Владимира Горовица)

Ныне ни у кого не вызывает сомнения тот поистине уникальный вклад, который внес в развитие мирового исполнительского искусства один из великих пианистов XX века — В. С. Горовиц. Пожалуй, никто из значительных исследователей его творчества не упускал из виду то, что пианист родился в Украине, что в Киеве прошли его детство и юность. Действительно, здесь Горовиц впервые прикоснулся к фортепиано и получил блестящее музыкальное образование; с концертными залами, музеями и театрами этого города связаны его первые художественные впечатления. Вместе с тем, киевский период творческой биографии В. Горовица исследован значительно хуже, чем иные, относящиеся уже к годам эмиграции, хотя известно, что именно в это время, то есть в первой четверти ХХ века, интенсивно шли процессы культурного структурирования и профессионализации региона, которые, в частности, осуществлялись и во всех сферах музыкального искусства. В наибольшей мере это относится к концертной жизни Киева сыгравшей, пожалуй, самую выдающуюся роль в творческом формировании В. Горовица.

илл.31. Вход в «Музыкальный переулок». Здание Музыкального училища, с 1913 г. — Консевратории. Фото из личного архива Ю. З.

Не останавливаясь здесь подробно на общей характеристике киевских концертных сезонов начала XX ст.[107], все же укажем, что к этому времени и в данной сфере Киев выдвинулся в первый ряд крупнейших центров (наряду с Петербургом и Москвой). Даже список имен выдающихся исполнителей, выступавших на киевских концертных площадках в первые два десятилетия XX века (в сезонах от 1902/1903 до 1920/1921 гг.), выглядит впечатляюще — здесь гастролировали очень многие западноевропейские и российские исполнители-виртуозы, дирижеры, композиторы и многие прославленные музыкальные ансамбли[108]: пианисты А. Аренский, Ф. Блуменфельд, Е. Бекман-Щербина, Л. Годовский, И. Гофман, А. Гольденвейзер, А. Горовиц, А. Есипова, А. Зилоти, В. Ландовска, В. Лютш, И. Миклашевская, Г. Нейгауз, С. Прокофьев, С. Рахманинов, Артур Рубинштейн, В. Сафонов, А. Скрябин, В. Скрябина, Э. Чернецкая-Гешелин; скрипачи Л. Ауэр, Т. Билявский, Я. Коциан, Ф. Крейслер, Ж. Манен, П. Сарасате, А. Серато, М. Сикар, Я. Хейфец; виолончелисты Х. Беккер, Е. Белоусов, А. Вержбилович, Ж. Гекинг-Денанси, А. Глен, Ж. Жерарди, П. Казальс; дирижеры А. Боданцки, Э. Вендель, А. Гречанинов, М. Ипполитов-Иванов, А. Коутс, С. Кусевицкий, И. Лассаль, Н. Малько, В. Сафонов, Г. Фительберг, О. Фрид; вокалисты Маттиа Баттистини, А. Нежданова, Титта Руффо, Л. Собинов, Ф. Шаляпин, инструментальные ансамбли Парижского общества старинных инструментов, Берлинское филармоническое трио, Брюсселский квартет, Квартет герцога Мекленбургского, Пражский квартет, «Sevcik-quartett» из Варшавы.

Помимо гастролеров из других стран и городов, в концертах часто встречаются имена киевлян — пианистов Г. Беклемишева, М. Домбровского, К. Михайлова, В. Пухальского, С. Тарновского, Г. Ходоровского, А. Штосс-Петровой, скрипачей А. Колаковского, Ю. Пуликовского и М. Эрденко; виолончелиста Ф. фон Мулерта; дирижеров Ф. Блуменфельда, А. Виноградского, Р. Глиэра, И. Палицына, Л. Штейнберга. Квартет Киевского Отделения Императорского Русского Музыкального Общества (КО ИРМО) практически еженедельно выступал с новыми программами[109].

Свидетельства присутствия юного Владимира Горовица на концертах по вполне понятным причинам крайне ограничены. Однако можно с достаточной долей уверенности утверждать, что именно в Киеве он впервые услышал игру А. Скрябина, С. Рахманинова, Ф. Крейслера И. Гофмана и Г. Нейгауза; кроме того, в ряде случаев следует считать вполне доказуемыми и факты его посещения концертов выдающихся музыкантов — киевлян: Р. Глиэра, В. Пухальского, С. Тарновского, М. Эрденко и др.

Известно, что в день одного из киевских концертов Скрябина в зале Купеческого собрания, знаменитый композитор прослушал игру юного В. Горовица и даже дал ей оценку[110]. Однако дату концерта и, соответственно, этого прослушивания Горовиц нигде не называет. Сложность здесь состоит в том, что Скрябин гастролировал в Киеве трижды: впервые — 23 ноября 1913 г.[111], а затем два раза в 1915-м (3 и 9 марта, незадолго до смерти)[112]. В первом приближении предпочтительной представляется дата 23 ноября 1913 г., так как сам В. Горовиц говорил: «Я играл Скрябину за год до его смерти (курсив автора. — Ю. З.)»[113]. Исходя из этого, событие, казалось бы, с меньшей вероятностью может быть отнесено к началу марта 1915 г. (за месяц до смерти А. Н. Скрябина 14 апреля 1915 г.), и со значительно большей вероятностью — к концу ноября 1913 г. (менее чем за полтора года до кончины композитора). Вероятнее всего, подобным путем в датировке события шли и все зарубежные биографы Горовица. Правда, они не знали дат киевских концертов Скрябина, и поэтому относили событие к 1914 году (этот вывод кажется вполне логичным: действительно, за год до смерти Скрябина) [47, р. 5; 49, р. 11; 50, р. 20]. Однако все они попали в ловушку с этой «инверсией» (т. е., отталкиваясь не от подлинных дат концертов, а от слов Горовица, и делая на этом основании ретроспективную развертку: дата смерти Скрябина — прослушивание Горовица) — ведь в 1914 г. Скрябин вовсе не приезжал в Киев! Мы же можем опровергнуть не только выводы биографов-предшественников по поводу 1914-го года, но и собственное предположение относительно 1913-го, сделанное выше. Прямым доказательством служит сравнение тех сочинений, которые, по словам Горовица, он играл Скрябину (наиболее точно они названы в книге Г. Шонберга[114]: Вальс Шопена[115], «Мелодию» Падеревского и «Au couvent» Бородина [50, p. 20]), с программой его выступления на Девятом ученическом вечере, состоявшемся в зале Консерватории 7 марта 1915 г.[116] (илл.31)

илл.31 Фото из архива Йельского университета.

и зафиксированной в Отчете КО ИРМО, где значатся ровно те же сочинения: «№ 6. а) „Au Сouvent“ Бородина. б) Mélodie Падеревского. в) Вальс As-dur Шопена. Исп. уч-к Горовиц (низш. курса), кл. проф. Пухальского» [32, 1914–1915, с. 37][117] Это, между прочим, свидетельствует о прекрасной профессиональной памяти Горовица[118] на действительно важные для него события и, следовательно, о возможности высокой степени доверия к его высказываниям: ведь разговор с Шонбергом, о котором здесь идет речь, состоялся в 1987 г., то есть спустя 72 года после знаменательной встречи! Вообще же Горовиц об этой встрече говорил неоднократно, а однажды подобное его воспоминание было зафиксировано и видеозаписью[119]. Несомненно, что вечером того же запомнившегося Горовицу дня в марте 1915 г. он слушал игру А. Скрябина, — как, впрочем, и то, что он присутствовал на всех трех скрябинских концертах. Как известно, имя Скрябина было в доме Горовицев едва ли не священным: в его классе учился брат отца, Александр Иоахимович Горовиц, — безусловно, незаурядный пианист.

Чрезвычайно интересны программы киевских гастролей Скрябина. Так, в мартовских концертах 1915 г. были исполнены ранние прелюдии, экспромты, этюды и мазурки, Третья, Седьмая и Девятая сонаты, «Листок из альбома», «Мрачное пламя»[120], одна из прелюдий ор. 74, поэмы: «К пламени», «Маска», «Странность», «Сатанинская поэма»[121]. Показательно, что прелюдии, этюды и сонаты Скрябина всегда составляли основу концертного репертуара Горовица, а Этюд ре-диез минор он с огромным успехом исполнял всю жизнь и играл на московском концерте 1986 г.

Известно также, что скрябинские сочинения составляли значительную часть репертуара Александра Иоахимовича Горовица, которому Владимир доводился племянником. А. Горовиц играл их и в киевских концертах; трудно предположить, что В. Горовиц (как, впрочем, и некоторые другие члены семьи) по каким-то причинам их не посетили. Так, например, 16 февраля 1916 г., в лекции-концерте, посвященной памяти композитора[122], А. Горовиц сыграл 12 прелюдий ор. 11, 16 и 35; 2 мазурки ор. 25 и 40; этюд ор. 2, № 1; сонату-фантазию ор. 19 (соль-диез минор); 2 поэмы ор. 32 (Фа-диез мажор и Ре мажор) [32, 1915–1916, с. 3]. Обращает на себя внимание, что некоторые из исполненных в тот день произведений Скрябина позднее записаны на пластинки уже Владимиром Горовицем. Если сопоставить вышеприведенный список сочинений с дискографией В. Горовица[123], выяснятся следующие совпадения: Поэма ор. 32 (Фа-диез мажор), прелюдии ор. 11 и 16, этюд ор. 2, № 1. В знаменитом московском «концерте-возвращении» 1986 г. В. Горовиц тоже играл А. Скрябина, и это были все тот же этюд до-диез минор ор. 2, № 1 и ре-диез минор ор. 8, № 12. Г. Шонберг, описывая этот концерт, особенно отмечает исполнение этюда: «Когда Горовиц начал играть этюд Скрябина до-диез минор, эту квинтэссенцию Матушки России (здесь мы фиксируем некоторую американскую неуклюжесть в формулировке русского образа. — Ю. З.), люди плакали» [50, р. 31]. Трудно сказать, чего больше в этом постоянном возвращении к Скрябину — воспоминаний о юности или влияния более зрелого исполнительского опыта. Но в любом случае роль первого впечатления от «живого» скрябинского исполнения, равно как и значение хорошего знакомства с интерпретациями ученика Скрябина — А. С. Горовица, никак нельзя сбрасывать со счетов.

Монография Г. Пласкина начинается почти детективной историей о посещении маленьким киевлянином В. Горовицем концерта еще одного великого музыканта — пианиста И. Гофмана. Пласкин, конечно, фантазирует, рисуя совершенно невозможную для того времени картину: девятилетний Володя Горовиц проникает на концерт Гофмана под полой длинного пальто кого-то из слушателей[124]. Не комментируя далее это заблуждение биографа, отметим, что Горовиц, скорей всего, все же был на данном концерте, состоявшемся 12 декабря 1912 г.,[125] — но только, вероятно, в сопровождении кого-то из старших. Свидетельство вновь слышим из уст самого Горовица. Разговаривая с Д. Дюбалем в 1986 г., пианист вспоминал: «Он (И. Гофман. — Ю. З.) был первым человеком, который произвел на меня впечатление, когда я был мальчиком» [47, р. 7]. О том же концерте Горовиц рассказывал и другому своему биографу — Г. Шонбергу — в 1987 г.[126] Небезынтересно привести здесь целиком программу, сыгранную в тот вечер Гофманом, которую публиковала газета «Киевлянин»: 32 вариации (до минор), «Bagatelle» (Ми-бемоль мажор) и Соната № 17 (ре минор) Л. Бетховена, Скерцо (Ми мажор), Ноктюрн ор. 9 (Си мажор) и Мазурки (Си мажор и фа минор) Ф. Шопена, две прелюдии С. Рахманинова (ре минор и ля минор), «Колыбельная» и парафраз на мотивы из оперы «Евгений Онегин» П. Чайковского — Е. Пабста [52, 1912, № 345]. Вообще же приезд в Киев пианиста с мировой славой, незадолго до этого сыгравшего в цикле из двадцати одного концерта 255 произведений, конечно, не мог пройти незамеченным для такой музыкальной семьи, как Горовицы.

С серьезными основаниями следует предполагать и то, что Горовиц еще в Киеве слушал игру С. В. Рахманинова — это особенно важно в связи с тем поистине колоссальным влиянием, которое оказал на него Рахманинов — композитор и пианист. Трудно сказать, когда Горовиц мог впервые увидеть Рахманинова на концертной эстраде[127]. Например, это могло произойти в оперном театре 2 ноября 1911 г., когда состоялась киевская премьера Третьего фортепианного концерта[128] [52, 1911, № 305]. (Следующий, сольный концерт, С. Рахманинов играл 23 ноября[129] того же года в Купеческом собрании [52, 1911, № 324], и вероятность того, что Горовицы присутствовали на нем, также велика). Известно, что мать В. Горовица — Софья Яковлевна — в один из приездов Рахманинова в Киев договаривалась с композитором о том, чтобы он прослушал сына. Много позже Горовиц, упоминая об этом случае, говорил, что Рахманинов тогда играл свой 3-й концерт [50, р. 111][130]. Но известно, что Третий концерт в авторском исполнении звучал в Киеве и позднее — 8 марта 1915 г.[131] Поэтому возникает вопрос, в каком году Рахманинов назначил эту встречу?