Леонид Красин. Красный лорд
- Автор: Вадим Эрлихман
- Жанр: Биографии и Мемуары / Политика и дипломатия / История: прочее
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Леонид Красин. Красный лорд"
А в лондонской миссии утром 25 ноября началось торжественное прощание с полпредом. Майский вспоминает: «Хоронили мы Красина по-советски. Это были первые похороны подобного рода в Англии. В главном зале полпредства стоял гроб. Кругом венки, цветы, много цветов. На строгом черном костюме полпреда ярко выделялась снежно-белая борода (он сильно поседел за время болезни). Печать какого-то особого благородства лежала на похудевшем лице. Сотрудники полпредства, члены советской колонии в Лондоне несли почетный караул у гроба. Приходили и англичане, чтобы принять участие в карауле. Многим из них понравилась эта непривычная церемония большевиков».
Прощание длилось два дня, а утром 27-го тело погрузили на катафалк и повезли в крематорий Голдерс-Грин. Его провожала процессия численностью 2–3 тысячи человек — в ней шли советские дипломаты, лидеры лейбористской партии и тред-юнионов, многие участники прогремевшей весной всеобщей забастовки. В траурном зале крематория состоялась гражданская панихида, на которой выступили представители советской колонии и английского рабочего движения. На гроб возложили множество венков, в том числе от профсоюза шахтеров, с изображением скрещенной кирки и лопаты; его лидер Кук в своей речи говорил о примере, который русский большевизм подает трудящимся всего мира.
Полпредство оплатило ускоренную процедуру кремации, и уже вечером урну с прахом Красина доставили в порт, а 28-го она была в Берлине. Там снова был траурный митинг с толпами коммунистов и красными флагами, потом урну отвезли в советское полпредство, а вечером 29-го отправили на поезде в Москву. На пограничной станции Негорелое ее встретили представители Наркоминдела — старые знакомые покойного, дипломаты Борис Стомоняков и Яков Ганецкий. Тем же вечером в Большом театре состоялось траурное заседание, которое открыл красинский друг и секретарь ЦИК Енукидзе. Его сменил на трибуне председатель Совнаркома СССР Алексей Рыков, сказавший: «Тов. Красин представлял собой совершенно исключительную индивидуальность. Многогранность его личности сказывается хотя бы в том, что наряду с работой организатора боевых отрядов партии, организатора нелегальных типографий, он в то же время был и крупнейшим инженером, в европейском смысле этого слова. Как электротехник, тов. Красин был авторитетом не только для нас, но и далеко за пределами нашего государства. Он представлял собой человека такого масштаба, который поднимал тяжесть любой работы, возложенной на его плечи».
За этими в общем-то справедливыми словами последовало явное мифотворчество, характерное для советского культа героев-революционеров: «Тов. Красин, сидя в тюрьме, успел за короткое время перевести на русский язык крупнейший труд немецкого ученого Курц Бернеса и немедленно по выходе из тюрьмы опубликовать его. <…> За несколько недель до смерти, когда подавляющее большинство врачей считало его болезнь совершенно неизлечимой, он все же неуклонно изучал новые вопросы техники в надежде на возможность продуктивной работы».
Первого декабря в 13.00 на Белорусский вокзал прибыл траурный поезд, который встречали представители правительства во главе с Енукидзе и Литвиновым. Вместе с приехавшими они, сменяя друг друга, понесли урну с прахом к Красной площади, где ее водрузили на катафалк перед Мавзолеем. Вся площадь была заполнена людьми, которых отделяли от места похорон шеренги красноармейцев. Снова состоялся митинг, где выступили «всесоюзный староста» Калинин и представитель Коминтерна болгарин Васил Коларов; на трибуне вместе с ними стояли Рыков, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян. Многие обратили внимание, что там не было ни Сталина, ни Каменева с Зиновьевым. Под гром салюта и звуки «Интернационала» урна была вложена в подготовленную заранее нишу в Кремлевской стене и заложена плитой черного мрамора с надписью «Леонид Борисович Красин».
Казалось, Красин прочно вошел в пантеон героев революции: в его честь вслед за «бэконным» заводом называли улицы и площади, фабрики и пароходы. Были выпущены как его собственные сочинения, так и два больших сборника мемуаров и документов, куда вошли свидетельства более 40 человек, знавших Красина и работавших с ним в разные годы. Воспоминания о Красине появлялись и в прессе, но уже в конце 20-х их публикация, как по команде, прекратилась. Книга мемуаров самого Красина «Дела давно минувших дней» в последний раз была переиздана в 1934 году, потом наступила тишина. Старые большевики, тем более такие «нетипичные», как Красин, пришлись не ко двору в новую эпоху, когда многие друзья покойного ушли из жизни с клеймом «врагов народа». Правда, его недоброжелатели разделили ту же участь, но симпатий Сталина и его соратников к Красину от этого не прибавилось, как и от похвал в его адрес, регулярно доносившихся из-за границы.
Жившая в Англии дочь Красина Людмила Матиас вспоминает даже, что видела изданную в СССР книгу, где о ее отце говорилось как о «ренегате большевизма». Это явная ошибка: формально Красин оставался «видным деятелем Коммунистической партии и ветераном революции», но фактически его, по Оруэллу, объявили «небывшим».