Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера

И замерло все вокруг,

И наполнились облака светлой скорбью.

А мелодия все струилась, кружилась,

Все более вовлекая душу в гибельно-сладкую глубину.

Но вот послышался властный зов —

И содрогнулась гора,

И посыпались сверху каменья!

Сквозь их грохот отчетливо прорывалась новая тема —

Она обрушилась с горы на дно воронки

И, отраженная, взметнулась в поднебесье,

Где зазвучала гордо и торжественно

Всепобеждающим призывом — к Радости!

Теперь я уже точно знал, что это за музыка,

Но здесь, в пустыне, — возможно ли!?

Внезапно музыка оборвалась,

И я услышал мощное движение вверху,

Поднял голову — и оцепенел:

Надо мной кружил некто МОГУЧИЙ,

С львиной гривой волос и сверкающими очами —

То ли Демон, то ли Архангел!

— Мой друг, помоги себе сам, а я помогу тебе, —

Произнес он с неожиданной мягкостью, —

Встань и лети за мной.

— Но у меня же нет крыльев...

— Повтори, что ты сказал, —

Уже суровее потребовал он.

— У меня нет крыльев! — с отчаяньем крикнул я.

— Нет, есть! — глаза его засверкали еще ярче, —

Мне лучше знать: мое царство — в воздухе!

— Мой ВОЖДЬ...

— Летим! — прервал он меня,

И, взмахнув невидимыми крылами, начал стремительно

удаляться.

Мне стало страшно.

Непроизвольно я рванулся за ним и —

полетел! /.../

СКИТАЛЕЦ

/Фантазия/

Душа моя — скиталец вечный!

Изувеченная солнцем февральским и стужей,

Во всеоружии перед нашествием весны.

Сны не сбудутся;

В марте ждет ее испытание светом,

Ветренный апрель сменится засушливым маем.

Понимаю: нелегко ей с поэтом.

Зато летает!

Летает — все выше, увереннее,

По мере того, как в землю врастает тело.

Смело корчуй его —

Пока не стало травой или елью.

Ну а если...

Если заслышишь вдруг белый колокол,

Или осколочек неба, чиркнув по жести, в пыли исчезнет

бесследно,

Не медли более — улетай в поднебесье.

Здесь я останусь —

Тише травы, неприметнее мха на камне,

Там я стану вольной бабочкой света!

В Лету канет поэт —

В лесу вырастет ель;

Спилят ель на дрова —

Но останется пень,

На опушке трава,

В небе ночью какой-то мерцающий свет.

Свет — и тьма,

Свет — и тьма,

Жизнь загадками полна!

Ослепительно сияет в небе полная луна —

Свет — и тьма,

Свет и...

Ручеек бежит по полю,

Наслаждаясь солнцем вволю;

Между струй форель резвится,

В поднебесье вьются птицы,

На оранжевый цветок

Опустился мотылек.

Вдруг!..

Грозовая в небе тень,

Неужели это день!?

Свет — и тьма,

Свет — и тьма,

Ночь предчувствия полна!

И страшна и одинока в небе яркая луна —

Как таинственное око.

Свет — и тьма!

Свет и...

Ждешь ли ты меня там, куда я еду?

Что молчишь? — ответь.

Здесь в твоих глазах радуется лето —

Там холодный май разучился петь.

Там, в саду, сейчас жалобы и стоны:

В детских кулачках жар души храня,

На смерть за тебя там стоят бутоны!

Ждешь ли ты меня?

Ручеек бежит по полю,

Солнца вволю, всем раздолье!

В брызгах струй форель резвится,

В синеве ликуют птицы;

Точно неба лоскуток,

То кружится, то взметнется

Над цветами мотылек.

Вдруг!..

Заслонила небо тень —

Ночь не ночь и день не день.

Свет — и тьма,

Свет — и тьма!

Не сойти бы нам с ума!

Лик луны и дик и страшен,

Хной и серою окрашен,

А вокруг такая тьма...

И чего только ради

В нежилой этот дом

Ты спешишь, на ночь глядя, —

Дождь и темень кругом.

Так признайся же честно:

Мир ли так оскудел,

Что нет более места

Тебе средь людей?

Или сердце так сжалось,

Защищаясь от зла,

Что в нем места не стало

Для любви и тепла?

Утомившийся за день

Ветер просится в дом.

Тень скользнула по саду! —

Там живут... вечным сном.

Свет — и тьма,

Свет — и тьма,

Ни покоя мне, ни сна.

Лик луны и дик и страшен

Среди туч — как грозных башен.

Света нет — одна лишь тьма...

Зовет, зовет меня ненастье,

Простудный дом, безлюдный сад.

Лишь опьянен тоской, я счастлив,

Лишь одиночеству я рад.

Любовь моя в пустыне рыщет,

Но разве ж сыщешь там родник!

Судьба, ты скряга или нищенка? —

Я не старик еще, ты слышишь:

Не старик!

Свет — и тьма,

Свет и...

Ручеек струится в поле,

Птицам, бабочкам приволье,

В токах струй форель резвится,

Веет легкий ветерок;

У цветов сияют лица,

То взлетает, то садится

Им на ушки мотылек.

Вдруг!..

Грозовая в небе тень —

Ночь не ночь и день не день.

Тоска — бесплодная пустыня,

Грусть — животворная река.

Но лето кончилось; отныне,

Куда ни глянь, — одна тоска.

Одна тоска... В ее тисках — погибель!

Хоть, возможно, ты не

Так уж далек от той святыни,

Которую давно искал.

Давно искал — как с неба манну —

Вдали от мест обетованных,

И грустью вскармливал свой дух.

Так что же: так он и потух,

Тоске поддавшись окаянной?

Да или нет — одно из двух.

Свет — и тьма!

Свет и...

Да или нет — одно из двух:

Взойдет ли, как луна над миром,

Или умрет в пустыне сирым,

Поэт отверженный, твой дух.

А что же мир? — Заплывший жиром,

Притом кичливый, как петух,

К творцам извечно слеп и глух,

Предпочитая им кумиров

От силы, может быть, на час.

И если кто-то невзначай,

К небесным тайнам сопричастный,

Опасно снизится, — несчастный! —

Ему — или дадут на чай,

Иль отвернутся безучастно.

Свет — и тьма,

Свет — и тьма,

Жизнь загадками полна.

Ослепительно сияет в небе полная луна,

А вокруг такая тьма!

Свет — и тьма.

Свет — и тьма.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

РАДУГА

Давно рассвет сменился днем,

И стало ясно:

Мы все же на земле живем,

А здесь опасно.

Здесь так опасен каждый шаг,

За каждым пнем в засаде враг

— В любом обличье —

Враг сразу всем, но чаще — так,

Кому-то лично.

И нет спасения от них,

Ведь все не выкорчевать пни!

А между тем, на небесах,

Куда нет входа подлости и боли,

Давно возникло царство доброй воли:

Бетховен — Гендель — Моцарт — Шуберт — Бах!

Оно как радуга над пропастью земною

Среди бедой грозящей черноты;

Войди под эту арку вслед за мною —

И воспаришь всесильно ты!

И пусть полет продлится лишь мгновенья —

Он защитит вернее многих благ.

Гляди:

бежит позорно враг,

Как нечисть от благословенья.

Одно лишь жаль: та арка — не для всех.

Но мы-то, к счастью, среди тех, немногих...

Игорь ГОРИН

МНЕ КАК МОЛИТВА ЭТИ ИМЕНА

От Баха до Рихтера

ЛР № 065683 от 19.02.1998 г.

Сдано в набор 03.08.2005 г Подписано в печать 05.01 2007 г. Формат 84x1081/32. Гарнитура Arial. Печать офсетная. Печ. л. 12. Тираж 1000 экз. Заказ № 2039.

Издательство «Союз художников» Санкт-Петербург 2007

Отпечатано в ОАО «Издательско-полиграфическое предприятие «Искусство России»

198099, Санкт-Петербург, ул. Промышленная, д. 38, корп. 2

Игорь Горин на вечере памяти Святослава Рихтера 9 сентября 1997 года в Музыкально-Художественном филиале ЦГПБ им. В. Маяковского (Невский, 20)

Фото С. Балакирева

Издательство «Союз художников»

Санкт-Петербург

2007