Блаженный послушник. Жизнеописание старца Ефрема Катунакского

Ученичество у старца Иосифа Исихаста

Старец Иосиф жил в скиту Святого Василия[36], самом высоком скиту, выше Катунак, на одном уровне со скитом Керасья. Кириархальным монастырем[37] этих мест была Великая Лавра. В этих пустынных местах и безмолвствовал наш Старец[38]. Там познакомился с ним приснопамятный старец Ефрем.

Впервые они посетили старца Иосифа вместе со старцем Никифором, питавшим к нему особое уважение. Как рассказывал нам сам отец Ефрем, у него вызвал умиление вопрос старца Иосифа его старцу при первой их встрече: не способности послушника к рукоделию и различным работам на каливе интересовали его.

Старец спросил:

— Отец Никифор, слушается ли Ефрем?

Отец Ефрем, вспоминая об этом, рассказывал нам:

— Это потрясло меня. Я почувствовал, что в этом Старце обитает жизнь и благодать, потому что такого вопроса я не слышал ни от кого. К счастью, отец Никифор не препятствовал мне посещать Старца и учиться у него святоотеческому преданию.

Теперь все вопросы отца Ефрема, порожденные в том числе и его неопытностью, находили ответ и объяснение. Это осуществилось благодаря знакомству и общению со старцем Иосифом. Очень скоро он постиг смысл духовного закона и то, как правильно вести невидимую брань. Это знание стало его пожизненным достоянием и наградой за ревность и благочестие.

Отец Ефрем рассказывал нам о том, что у него были помыслы уйти от старца Никифора, поскольку он не находил у него духовного руководства. Старец Иосиф посоветовал ему не уходить, но пребывать со смиренным помыслом, а сам обещал помогать духовно.

— Он видел во мне всего меня, — говорил отец Ефрем. — С подробностью он изъяснил мне все, что случится со мной до конца моей жизни. Теперь, когда я вижу, как это сбывается, я понимаю, что значит человек Божий, что значит святой.

Однажды после литургии отец Иосиф задержал отца Ефрема и сказал ему:

— Я знаю твои помыслы и все твое состояние. Не бойся. Я не оставлю тебя одного.

Старец начал изъяснять ему суть делания и созерцания, особенно подробно он говорил о плодах умного делания, плодах обращения внутрь себя:

— Божественная благодать, уже обитающая в твоей душе, умножится так, как ведает сама, и станет для тебя всем во всём[39]. При неожиданных трудностях она будет принимать различные образы и помогать тебе. Она будет приносить тебе мир во время возмущений, она будет отверзать тебе ум к пониманию таинств Божественного Промысла, тех таинств, которые будут тебе встречаться.

Он определил и программу, которая должна была положить начало молитвенному деланию отца Ефрема:

— Ты начнешь творить молитву «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя» на протяжении одного часа. Но скажи о том своему старцу, чтобы он не посчитал это твоей собственной волей.

Старец Никифор, будучи простецом, не понял, что это значит, и не стал препятствовать.

Когда отец Ефрем снова пришел на литургию, старец Иосиф спросил его, держался ли он означенной программы. Тот ответил:

— Старче, от этой молитвы из глаз моих бегут потоки слез, а внутри себя я чувствую как бы бурление. Огнем по Христу горит мое сердце.

С тех пор под покровом старца Иосифа он стал постигать таинства умного делания, которое приносит чистоту сердца и Божественное просвещение. Таким образом он стал афонским светильником для утешения нас, «достигших конца веков». Как священник, отец Ефрем имел возможность чаще посещать нашего старца Иосифа. Три-четыре раза в неделю он поднимался к нему для совершения Божественной литургии. От Катунак до Святого Василия достаточно крутой и трудный подъем. Но его юный возраст и духовная ревность превосходили тяжесть этого пути. К тому же повествования о прежних отцах разжигали в нем жажду подвига, которая и является движущей силой преуспеяния.

Часто он, движимый рвением оказаться рядом со своим «учителем», как называл он Старца, приходил раньше и сидел на ступеньках, ожидая, когда ему откроют. Устав старца Иосифа был строгим и неизменным. Они[40] в точности хранили его, и это удовлетворяло молодого иеромонахаподвижника в его начальном рвении, ибо он постиг значение аскезы, которая является деятельным крестоношением.

Вот вкратце устав нашего старца Иосифа: совершение вечерни по четкам; трапеза и потом сон; подъем, приведение себя в порядок и чашка кофе; после этого каждый удалялся к себе и по четкам совершал бдение до полуночи; потом совершалась Божественная литургия, тихо и неспешно, как того требовало внимание ко внутреннему человеку.

Глубину этого таинства — служения «в духе и безмолвии», завершение которому придавала Божественная литургия, совершаемая всегда с умилением и возношением сердца горе, старался передать нам, всегда переживая его, наш преподобный Старец.

Жизнь в окрестностях скита Святого Василия была крайне тяжелой[41], и они[42] перебрались пониже, в Малую Анну[43], взяв с собой свои немногие вещи. Вид некоторых пещер на крутом обрыве к морю говорит о том, что когда-то там жили подвижники. Отцы изнемогли, осваивая этот суровый и обрывистый берег. Но сугубые трудности они испытали, когда строили маленькую церковку «в честь и память Честнаго Предтечи Господня», к которому Старец питал особую любовь. В постройке принял участие и священник отец Ефрем, который носил глину из Катунак. С помощью глины, горной древесины и кровельного железа в углублении скалы был построен маленький храм — обитель благодати в духовной ограде нашего великого старца Иосифа. Здесь познакомились с ним и мы. Под покровом преподобного нашего старца Иосифа в нашу мятущуюся эпоху принесли плоды сотни духовных светильников!

В Малой Анне вблизи Старца отец Ефрем прожил почти два месяца, углубляясь в тайны безмолвия и духовного закона. Он подчеркивал как значительное событие своей жизни извещение и чувство благодати, которое он получил благословением Старца во время пребывания с ним. Какую жажду сподобиться того же благословения он вызывал у нас! Поэтому мы всегда старались идти тем же путем и к той же цели. К тому же и знаки благодатности наших сподвижников были столь явными и очевидными.

Без труда подчинялся отец Ефрем указаниям своего учителя о жизни деятельной, согласно отцам. За ней следует «созерцание» — высший результат человеческого усилия при содействии Божественной благодати. В созерцании как награда подается освящение. Сутью благословенной деятельной жизни, по примеру нашего Господа, являются сознательное подчинение и послушание — добродетели, которые были главной целью всех устремлений молодого подвижника. Именно при помощи подчинения и послушания он, по благодати Христовой, достиг торжества святости. «Послушание — это жизнь, преслушание — смерть»[44], — повторял он непрестанно.

Почему человек пал, стал подвержен тлению и смерти? Каковы были истоки приснобытия и воскресения? Какова была цель подчинения и послушания Бога Слова? Разве целью Его послушания было не искоренение сатанинской самости, явившейся причиной погибельной смерти, и не доказательство того, что онтологической основой жизни является зависимость от Бога, потому что все сущности, как причинные[45] (то есть не имеющие в себе причины своего бытия), существуют и благоденствуют лишь под воздействием Первопричины? Люди, всем своим произволением подчиняющие себя Законодателю Богу, хранятся зависимостью от Него и, поскольку Он является Присножизнью, черпают у Него не только свое бытие, но и преуспеяние и продление своего существования. Или, как говорит преподобный Максим Исповедник, разумные сущности, как причинные, самовластные и находящиеся вне «бытия», имеют возможность получить от Творца Бога «благобытие» и «присноблагобытие».

Это великое таинство[46] молодой подвижник монах и иерей Ефрем постиг очень рано и исполнял его как постоянный долг, не опуская и своих обязанностей по отношению к старцу Никифору. Имея полное представление о последствиях преслушания и пренебрежения уставом, он строго хранил совесть, часто даже ценой самопожертвования и мученического подвига, что было отличительной чертой его жизни. Один лишь его вид пробуждал и подбадривал внимательных людей. По отношению к моему ничтожеству он всегда являл любовь, и это учило меня внимательности и мужеству в моменты упадка духа, случавшиеся по причине моей юношеской неопытности.

Впоследствии мы, его святыми молитвами, обратимся к различным аспектам его подвижнической жизни и его слов, которые мы смогли удержать в памяти. Наибольшую же пользу полноте верующих и нашей Церкви принесет точность в следовании практическому опыту, которое составляет совершенное обращение от делания к созерцанию, как предначертали то наши отцы.

Уразумев значение и смысл воплощения Бога Слова, преподобный старец, по примеру отцов, которые придерживались точности в хранении устава на протяжении всей своей жизни, не дал, по псаломскому выражению, сон очима и покой скраниама[47] (ср.: Пс. 131, 4), доколе в действительности не испытал на себе силы Божественного заступления и даров благодати. В том, что они были в его жизни, мы уверились на собственном опыте. Но более всего нас приводила в умиление строгость в хранении им поистине мученического подвига.

Если, согласно Писанию, Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает (Евр. 12, 6), то, стало быть, этот преподобный подвижник находился в передовых рядах тех, кто носит на себе язвы Господа нашего[48]. Точное хранение подчинения и послушания научило его таинствам духовного закона, свойствам благодати и распознаванию лабиринтов прелести и глубин сатанинских (Откр. 2, 24)[49], и он стал наученным Богом (ср.: Ин. 6, 45), сам среди первых учителей и руководителей на пути спасения. Имя же его, имя отца Ефрема Катунакского, являет лишь то, что он жил и почил в определенном месте Святой Горы.

Первые уроки он получил в исихастирии Святого Василия, когда стал служить в церковке у старца Иосифа. Когда наш Старец переехал в Малую Анну, отец Ефрем прожил с ним два месяца и имел возможность получать эти уроки регулярно, принося духовные плоды. Отвечая на наши вопросы о ступенях его духовного преуспеяния, он говорил нам:

— Два месяца, которые я пробыл у старца Иосифа, оказались достаточными для того, чтобы обрести благодать, как описывают ее наши отцы. Необходимым условием для этого является внимательная жизнь, особенно же сокрушение своей воли и чистая молитва. Однажды я молился в своей келии, всецело собрав свой ум, — так, как научился от старца. Внезапно я ощутил, что передо мной как бы открылось пространство и явились три образа. Такой любовью исполнилась моя душа, что я непроизвольно обнял средний из них. Чувство убедило меня в том, что это был Христос с двумя Ангелами. Но я не в силах описать того, что произошло или что я ощущал. Разрешение моим недоумениям давал Старец, к которому я приходил сразу после всякого Божественного посещения, как только оно заканчивалось. Я поднялся к учителю, хотя и была полночь, чтобы узнать значение таинства, которое мне дано было пережить впервые.

Отец Ефрем рассказывал нам об этом так, как будто переживал это вновь, и на деле убеждал нас в том, что верен Господь во всех словесех Своих (Пс. 144, 13). И он продолжал свой рассказ: