Тиран в шелковых перчатках
- Автор: Мариус Габриэль
- Жанр: Биографии и Мемуары / Историческая проза / Зарубежная современная проза / Для старшего школьного возраста 16+
- Дата выхода: 2020
Читать книгу "Тиран в шелковых перчатках"
* * *
«Ля ви паризьен» оказался одним из тех местечек, которые так любил Амори. В каждом городе, где они бывали вместе, он находил подобные заведения: в них он мог расслабиться и наслаждаться обстановкой — наблюдая, делая заметки и постепенно напиваясь.
Бар был расположен на узкой улочке недалеко от дома, где они снимали квартиру. У входа, напоминавшего грот, ругались — очевидно, из-за денег — несколько женщин в кричащей одежде и с хриплыми голосами. Пока Амори пробирался между ними, они бесстыдно «раздевали» его глазами.
Интерьером бар еще больше напоминал пещеру: темные и задымленные помещения битком набиты посетителями; стены увешаны сотнями картин. В дальнем конце зала толстая женщина в мужском костюме и шляпе-котелке наигрывала на пианино джазовую мелодию. Несколько пар танцевали. Свободных столиков, кажется, не было совсем. У Купер сама атмосфера этого места мгновенно вызвала отторжение, зато Амори заметно приободрился:
— Вот! Это уже на что-то похоже. Давай возьмем напитки.
Люди, толпившиеся у барной стойки, смотрели на них с явным недружелюбием. Внезапно из клубов дыма к ним выплыла холеная фигура. Это был Кристиан Диор при полном параде, его гладко выбритые щеки сияли румянцем.
— Какой сюрприз встретить вас здесь!
Купер была счастлива видеть знакомое и приветливое лицо.
— Месье Диор!
Он взял их под руки:
Пройдемте к нашему столику. Он в самом углу, и оттуда можно за всеми наблюдать. Это наше излюбленное занятие.
Пробираясь в дальний угол бара, они прошли мимо стола, за которым мужчина с худым лицом и торчащими дыбом волосами собрал кружок преданных слушателей.
— Кокто, — обронил на ходу Диор. — Он никогда не перестает вещать. Я хочу познакомить вас со своим дорогим другом, композитором Франсисом Пуленком. Франсис, это американская красавица, о которой я тебе рассказывал, и ее муж.
Пуленк оказался приятным, хоть и некрасивым мужчиной со стриженными ежиком волосами. Он вежливо поприветствовал их, пока они втискивались за переполненный столик. Купер, не интересовавшаяся музыкой, никогда о нем не слышала, а вот Амори, похоже, наоборот.
— Месье Пуленк, — обратился он к композитору, — я был бы рад воспользоваться случаем и взять у вас интервью. Я — военный корреспондент.
— Что ж, я, конечно, не генерал де Голль, всего лишь скромный пехотинец.
— Вы служили в армии?
— Нас с Пуленком призвали вместе. Мы сыграли единственную славную роль в той бесславной кампании, — сказал Диор. — Мы выкапывали лук. В чудовищных деревянных сабо. На ногах они весили килограмма по два, уверяю вас.
— По три, учитывая налипшую землю, — уточнил Пуленк. — Если вы хотите полностью постигнуть значение слова «саботажник», вам следует только представить французские сабо во всем их грубом неразрушимом великолепии — таким башмаком можно пустить под откос поезд и даже проломить крепкий германский череп.
— Душа Франции! — подтвердил Диор. — Непреклонная до самого конца. Что будете пить?
— Что-нибудь французское, — откликнулась Купер. Настроение у нее заметно улучшилось — впервые с сегодняшнего утра. — Нет! Что-нибудь парижское.
— Предоставьте это мне, — улыбнулся Диор и опять растворился в толпе.
— Он мне вас описывал, — обратился Пуленк к Купер.
— Правда?
— Вы произвели на него впечатление. Он говорит, вы представляете новую породу женщин, которая потрясет мир.
— Сомневаюсь, что это так уж хорошо.
— Он редко заводит новых друзей. Слишком застенчив.
— Но всегда добивается своего.
— А, я смотрю, вы это уже заметили, — серьезно произнес Пуленк. — Должен сказать, вы поступили правильно, подарив ему целое фуа-гра. Это положило неплохое начало дружбе.
— Я подарила его просто потому, что не знала, что еще подарить.
— Вы не смогли бы выбрать подарка лучше. Он жаден, как дитя. Будьте уверены, он уже съел его целиком.
— Он слишком толстый, — отозвался Амори из-за своей записной книжки.
— Да. Вы не находите, что во фраке он напоминает пингвина? А я — тюленя.
— Он, похоже, неплохо устроился при немцах, — небрежно заметил Амори.
— Его сестру, Катрин, арестовали гестаповцы, — мягко возразил Пуленк. — Всего за несколько недель до вторжения союзников. Она участвовала в Сопротивлении. Ее отправили в Равенсбрюк — концлагерь в Германии.
— Какой ужас! — воскликнула Купер. — Есть ли о ней хоть какие-то известия?
— Только от гадалок, с которыми Диор советуется каждый день. Он очень суеверен, знаете ли. Они уверяют его, что она жива, но… — Пуленк пожал плечами.
Диор вернулся в сопровождении официанта с полным подносом напитков.
— «Кир рояль»! — объявил он. — С шампанским «Дом Периньон», конечно. Я обожаю «Дом Пери-ньон»!
Они подняли бокалы.
— Вам здесь нравится? — спросил ее Диор, склонив голову набок. В ателье он держался немного иначе, а тут казался более расслабленным и не таким подавленным.
— Здесь интересно, — дипломатично ответила она. — Но скажите, все эти странные женщины снаружи — это проститутки?
Диор удивленно вскинул брови и не нашелся с ответом.
Амори насмешливо посмотрел на нее:
— Уверен, что ты наполовину права, милая.
— И что это значит?
Никто ей не ответил. На место допитых коктейлей с шампанским тут же принесли новые. В бар, и без того людный и шумный, набилось еще больше народу. Под взрыв аплодисментов красивая блондинка с точеной фигурой подошла к пианино и запела глубоким контральто.
— Это Сюзи Солидор, — пояснил Пуленк. — Владелица бара. Кокто в него вложился. Он ужасно расчетлив — они делают большие деньги. Видите эти портреты на стенах? Все они изображают. Сюзи.
Присмотревшись, Купер поняла, что Пуленк прав.
— Так много! Хотя не все одинаково хороши.
— Вот лучший, — показал он. — Кисти де Лем-пицка. А там — Пикассо. Рядом с ним Брак. Сюзи поставила целью стать женщиной, которую больше всего рисуют художники. Это или невероятное тщеславие, или гениальность — никто так и не разобрался, что ею движет.
— Мне кажется, она чудесная, — сказала Купер, восхищенная поразительным лицом, платиновым бобом и глубоким вибрато певицы.
— Вы так думаете? — Пуленк наблюдал за ней. — Если хотите, я могу вас представить. На ваш страх и риск.
— Конечно хочу!
— Конечно, — ответил он с полуулыбкой. И опять у нее возникло ощущение, что она не до конца улавливает суть происходящего, хотя для всех остальных та очевидна.
Пианист заиграл вступление к «Лили Марлен». Песня, популярная у союзников и исполнявшаяся сейчас на французском, была все-таки немецкой, и Купер удивилась, услышав ее здесь. И действительно, кое-где в зале раздались свист и шиканье — а в манере исполнения мисс Солидор чувствовался некий вызов аудитории.
— Это ее коронный номер, — объяснил Пуленк. — Она пела ее для немецких офицеров каждый вечер. Участники Сопротивления ненавидели Сюзи. Но она продолжает петь ее и сейчас, чтобы показать — она их не боится.
— Сюзи поступает храбро, но не мудро, — заметил Диор.
Купер криво усмехнулась:
— Забавно. Недавно то же самое сказали обо мне.
Пуленк наклонился и проговорил ей на ухо:
— Во время оккупации она и Кокто каждую неделю ужинали с Коко Шанель в «Рице». Жить там позволялось только близким друзьям немцев. У Шанель был свой номер. В определенных кругах симпатизировали нацистам — вы же понимаете?
Три молодые женщины — юные, красивые, прекрасно одетые — заняли соседний столик.
— Манекенщицы Скиапарелли, — вздохнул Диор. — Предмет зависти каждого кутюрье в Париже. Разве они не изумительны?
Купер во все глаза уставилась на женщин, блистающих в атласных платьях. Они выглядели настолько божественно, что ее не смущал даже собственный жалкий наряд. Их одежда поражала воображение. А сама Купер, как ее ни одень, все равно никогда не будет выглядеть так же блистательно.
Между тем за столом жаркий обмен сплетнями перемежался взрывами дикого хохота. Союзники подошли к реке Марна. Коко Шанель обвинили в шпионаже в пользу Германии, и та бежала в Швейцарию со своим немецким любовником. Коммунисты вознамерились захватить Париж. Маки[11] подстрелили Мориса Шевалье за его коллаборационизм и теперь охотились на Мистенгет. Они казнили маршала Петена и водрузили его голову на пику. От обилия слухов голова шла кругом.
Шампанское тоже кружило голову. Купер давно столько не пила, и через некоторое время зал начал вращаться у нее перед глазами. Но все же не настолько, чтобы она могла не заметить, как Амори беседует с кудрявой молодой женщиной, глубокий вырез платья которой щедро выставлял на обозрение пышную грудь, поглотившую все внимание ее мужа. Купер увидела, как женщина запрокидывает голову, заливисто смеясь над какой-то его шуткой.
Она отвернулась от них к Пуленку и Диору, которые сидели, тесно прижавшись друг к другу, как пара ребятишек на взрослой вечеринке.
— Каждый имеет право быть любимым, — заплетающимся языком провозгласила она.
— Мы с Франсисом обладаем слишком заурядной внешностью, чтобы иметь любовников, — сказал Диор, осушая бокал. — Думаю, нужно принести еще напитков.
— Он о себе невысокого мнения, — сказала Купер Пуленку, когда Диор ушел.
— И невысокого, и слишком высокого.
— Он целыми днями стоит у окна, как будто чего-то ждет.
— О да! Мы все гадаем, какой новый поворот готовит судьба месье Диору. Он ведь гений, да будет вам известно. Его постигло страшное разочарование. Его отец обанкротился, и Кристиан был вынужден закрыть свою художественную галерею и распродать все картины — среди них шедевры Дюфи, Миро и Дали — за бесценок. А теперь он создает платья для дам.
— Амори утверждает, что мода умерла.
— Многие утверждали, что и музыка умерла. Что все мыслимые сочетания нот уже исчерпаны, и создать новую мелодию невозможно. Однако я льщу себя надеждой, что мне удалось сочинить несколько совершенно новых мелодий, не слышанных прежде. Пусть они и просты, зато свежи, приятны и легко запоминаются.
И я буду весьма удивлен, если Диору не удастся нечто подобное.
— Тогда, вполне возможно, он станет богатым и знаменитым.
— У него есть друзья, которые любят его просто так. А еще он удачлив. Если говорить о Диоре, всегда можно рассчитывать на три его качества: талант, удачу и умение дружить.
Талантливый месье Диор вернулся с новой партией напитков. Визави Амори по-прежнему взвизгивала от смеха, сверкая голубыми глазами; темные кудряшки, обрамляющие личико, мило подпрыгивали, пока их хозяйка флиртовала с мужем Купер. Судя по дерзкому выговору, присущему кокни, она была англичанкой.
— Кто та женщина? — спросила она у Диора.
— Приехала из Лондона. Представляется моделью.
— Она заигрывает с моим мужем.
Пуленк отрицательно помотал стриженой головой:
— Она точно так же стала бы заигрывать с любым мужчиной, попавшимся ей на глаза.
Они теснее сдвинули стулья вокруг стола, чтобы за ним смогли уместиться вновь прибывшие: Жан Кокто, Сюзи Солидор и еще пара человек, которые решили к ним присоединиться. Пуленк кивнул блондинке, указывая на стул возле Купер.