Сдохни, но сделай

- С этим мы вопрос решим в ближайшее время. Пока, сам видишь, сидим друг у друга на головах. Уже прибегали тут кабинеты делить. Слава Богу, Ольга не пустила. Кстати, Егор, что за помощница у Ольги нарисовалась? – Самойлов прищурил глаз, внимательно разглядывая Егора.

- Соседка моя. Вместе во время атаки на город оказались. Вот, пристроил. Всё равно работу её разбомбили. Пусть помогает, - не моргнув глазом ответил Егор.

- Соседка, говоришь? Ну, ладно, - генерал обвел взглядом заулыбавшихся офицеров и резко сменил тон: - Итак, товарищи офицер, мне прямо сейчас нужны ваши соображения по ситуации. Давайте, по старой флотской традиции. От младшего к старшему. Старший лейтенант Карнаухов, что имеете сообщить?

Поднялся длинный и нескладный лейтенант. Привычно ссутулился, словно приготовился к драке: - Товарищи генерал, товарищи офицеры, старший лейтенант Карнаухов, командир сводной инженерно-саперной роты. Я так понимаю, графиками обследования минных заграждений и вопросами снабжения будут заниматься после восстановления в полном объеме системы управления. Так что мы пока будем действовать по ранее утвержденным графикам. В парке роты есть несколько грузовых автомобилей. Готовы их предоставить для нужд спасательной операции. Также, есть несколько толковых электриков. Могут поработать на восстановлении электроснабжения пострадавших районов.

- Спасибо. Следующий. Капитан Оганесян.

- Вопросов нет, - с еле заметным акцентом сказал, поднимаясь, мощный черноволосый капитан: - Командир 4-й отдельной десантной штурмовой роты. Мы после бомбардировки дружно в город рванули. Бойцы сейчас на разборе завалов. Всё хорошо, только какую-нибудь робу выдать нужно. И перчатки рабочие. Форму жалко.

- Обеспечим, - кивнул Самойлов, делая пометку на листе бумаги.

Офицеры один за другим поднимались, кратко докладывали о состоянии своего подразделения, излагали просьбы или предлагали различные идеи. Некоторые даже очень толковые. Как, например, начальник аэропорта предложил разместить в гигантском практически неиспользуемом здании госпиталь. У них даже котельная своя имелась. Предложение зашло на ура. Егор задумчиво сидел, не сводя взгляда с генерала Самойлова. Мысли его куда-то стремительно убежали с этого совещания. Хорошо хоть его спрашивать больше ни о чем не стали.

- Товарищи офицеры, - обратился ко всем Самойлов: - Особенно те, чьи подразделения находятся не в местах базирования. Ежедневно к 9.00 отравляйте бойцов с краткими докладами. При любом изменении дислокации, или возникновении прочих срочных вопросов – доклад незамедлительно. Будем пока работать по старинке. Связью до прояснения ситуации пользоваться не будем. Каждый после совещания оставит секретарю в приемной свои координаты. Василий Игоревич, потом заберете, чтобы знали, куда фельдъегерей отправлять. Циркуляр по дислокации и состоянию подразделений будем распространять ежедневно.

- И главное, - Самойлов на секунду замолчал, словно собираясь с духом: - Мы все должны понимать, что удар может повториться. Не здесь, так в соседнем городе. Не завтра, так через месяц. Мы должны быть бдительными. Управление контрразведки в ближайшее время получит особые полномочия по выявлению шпионов Чужих. Прошу не удивляться и не препятствовать, а наоборот оказывать всестороннюю поддержку. Приказ будет доведен до всех. На этом всё. Работаем, товарищи.

Загрохотали отодвигаемые стулья, послышались тихие разговоры, потянувшихся на выход командиров. Кто-то наоборот пошел к Самойлову обсудить оставшиеся за кадром вопросы. Егора, пытавшегося улизнуть из кабинета, перехватили три полковника и шустро утащили в коридор.

- Скажи-ка нам, товарищ полковник, откуда ты такой умный взялся? – поинтересовался Батя.

- Вы о чем? – не понял их наезда Егор.

- Про твою версию с двумя ударами по городу. Особенно вторая, с детской злобной ручонкой нас интересует, - пояснил Ершов.

- Так это логично. Какой смысл бомбить жилые здания, и даже заброшенные, когда в городе столько более лакомых целей. Почему ГЭС стоит, почему электричество, пусть не везде, но есть? Почему заводы военные целые? Почти. Я могу долго продолжать список.

- Ладно. Поняли. Тогда скажи, какая вероятность, что где-нибудь в Красноярске такая же херня не случиться?

- Тюмень, - односложно сказал Егор.

- Что Тюмень? С ней ничего не ясно ещё. Даже, если там такая же петрушка происходит, мы сейчас ничего сделать не сможем. Слышал, что на Алтае твориться?

- Нет. Я последние два часа голову ломал.

- Приехал фельдъегерь, - сообщил Ворошилов: - Там Чужие, как оголтелые по всему фронту носятся. Многочисленные попытки прорыва. Наши пока держат, но такое впечатление, что готовится что-то масштабное. Самойлов даже приказал, подготовить координаты для использования спецбоеприпасов. Вот такая херня. Неспроста это. И мыслю я, что они взбесились как раз после нашей операции. Но вот причину-то ты так и не озвучил прилюдно. Хотя, раз до выводов об ударе на эмоциях дошел, то и причину должен предполагать.

- Тут несколько вариантов. Первый – пленные агенты. Неспроста в СИЗО сразу три ракеты прилетело. И наших офицеров сколько положило, и всех пленных. Второй вариант: погиб кто-то настолько важный для Чужих, что они отомстили. Именно погиб, не был взят в плен.

- Генерал Соколов? – спросил Батя: - Он главный злодей?

- Возможно.

- Мы тебя услышали. Будем думать, - Батя похлопал Егора по плечу: - Егор, ты тоже побольше думай. У тебя хорошо получается.

- А что мне остается? – усмехнулся Егор: - Только и остается, что думать о горькой судьбе.

- Ты не прибедняйся, - сказал полковник Ершов: - Рассказали мне, немного про тебя, молодого да ушлого полковника. Быстро ты взлетел. Но не буду спорить. Заслуженно взлетел. Только вот теперь останавливаться на достигнутом даже не думай. Глядишь, ещё и нами старыми пнями покомандуешь.

- Не такие уж и старые, - проворчал Батя.

- По сравнению с ним – мы все старперы, - ткнул в Егора пальцем Ершов: - А он какой есть – молодой да дерзкий. Может, когда мы все на пенсию уйдем, такие войну эту сраную закончат.

- Дожить бы до пенсии с такими сюрпризами, - вздохнул Ворошилов.

Егор стоял и смотрел, как уходят по коридору три полковника, три предводителя защищающих город частей. Спокойный неторопливый шаг, знающих себе цену людей внушал в окружающих чувство уверенности. Пока живы эти три кита, город будет жить. Гнуться под ударами, но не ломаться.

Резко стало душно. Захотелось на свежий воздух. Егор стремительно сбежал по ступеням и вышел на крыльцо. Бездумно пошел вокруг здания. Зачем он здесь? Разве этого он хотел?

- Егор, стой! – окликнули его в спину. Взмыленный Валера догнал его. На черной форме виднелись уже побелевшие следы пота.

- Пипец, жарко, - пожаловался он и тут же посерьезнел: - Егор, мы твое поручение выполнили….

***

Наконец кабинет покинули последние самые въедливые, или самые хитрожопые участники совещания. Иван Иванович устало расстегнул форменный китель, аккуратно повесил его на спинку стула. Жарко, душно. День сегодня солнечный.

- Вот и отмучился, - сказал он сам себе. Ему было не по себе примерить сегодня на себя корону. Гребаные Чужие. Гребаный Мясников. Он ни слова не сказал остальным про его состояние. Да и врачи пока не давали никаких конкретных ответов. И надо ли ему это? Эта ответственность. За город, за регион, за Анклав. Сможет ли он удержать в единой упряжке всю эту ораву? Мясников смог. Но смог по праву первого. Первого, кто их повел за собой, первого кто добрым словом и кулаком загнал в общее стойло всех, до кого смог дотянуться. А теперь? Непременно ведь поднимут головы, даже без помощи Чужих, те, кто сам хочет надеть на себя корону. Кто-то более достойный, чем он – пожилой уже генерал, и даже не совсем военный. Не боевой. Не на белом коне. Его конь – серый, а может, и черный. И роль его всегда была – серый кардинал. Он незримо стоял за спиной Мясникова, помогая по мере сил. А сейчас вынужден впервые выйти на сцену. Выйти и говорить. Только вот слова застревали в горле. Чувство вины беспощадно терзавшее его с момента, когда упали первые ракеты. Оно не давало дышать. Душило слезами. Он плакал. Ночью, возвращаясь из госпиталя. Возле разрушенного здания, которое попалось на пути. Плакал, глядя на детский ботиночек, лежавший на асфальте. Вокруг суетились люди. Позади молчаливо замерла охрана. А он стоял, смотрел на тот ботиночек и не хотел жить.

А теперь, он не имеет права. Теперь он должен жить. Должен жить, несмотря ни на что. Должен. Он должен свою жизнь тем, кто погиб. Тем, кто погибнет ещё.

Самойлов резко подошел к окну. Ему не хватало воздуха. Грудь сдавило тисками. Распахнул окно. Порыв свежего ветра ворвался внутрь, принося с собой запах пыли и чего-то горелого. И свежую порцию кислорода.

Он судорожно вздохнул и оперся обеими руками на подоконник, жадно дыша, наслаждаясь минуткой отдыха. Пусть он устал. Сейчас он немного подышит и пойдет работать дальше. Скоро еще одно совещание. С руководителями промышленных предприятий. Нужно вникать в дела. Он должен….

Внизу, за окном, кто-то кого-то окликнул. Раздались приближающиеся шаги.

- Егор, мы твое поручение выполнили, - сказал невидимый человек.

- Слушаю? – послышался голос Егора.

- Варя. Мы нашли её мотоцикл. Под обломками рухнувшего здания….

Сердце пропустило удар. В висках заломило со страшной силой. Ничего не видя, генерал сделал шаг назад. Рванул ворот рубашки. - Нет! Варя! Внучка….

Он удивительно тихо упал на пол.