Сдохни, но сделай

- Ничего у вас не выйдет, - непонятно кому прошептал Пашка свой прогноз.

***

На ночевку встали, пройдя ещё несколько километров на запад, а потом резко свернув на север. Неудачно. Видимо у Чужих и правда, завелся какой-то мегамозг, поскольку около полуночи к небольшому костерку, изрядно перепугав дежурившую на башне танка Кристину, еле слышно шелестя травой, вышел мужик. В камуфляже без знаков различия, висевшим за спиной автоматом и небольшим рюкзаком. Он молча подошел к костру и остановился, не обращая внимания на заполошный крик поднимающей тревогу Кристины.

- Крис, с танка вниз. В укрытие, - скомандовал Пашка, появляясь из недр танка с автоматом в руках. Девушка мгновенно скатилась на землю, где её поймал оказавшийся тут же Зипка, ранее улегшийся спать на теплом моторном отсеке. Приложив палец к губам, он прочертил в воздухе дугу, показывая на лес вокруг. Таня в этот момент, в кровь кусая губы от боли в раненой ноге, переползала через узкую щель из боевого отделения на место мехвода.

- Я один, не беспокойтесь, - произнес незнакомец.

- Таня заводи. Сейчас его шлепну, и поедем, - напряженно скомандовал Пашка, лихорадочно анализируя ситуацию. Не до конца включившийся в работу после тяжелой дремоты мозг откровенно буксовал.

- Предлагаю выслушать сообщение, а потом делать всё, что вам угодно, - произнес незнакомец.

- Слушаю, - произнес Пашка.

- Вам следует оставить здесь танк и двигаться в направлении на восток. Пройдете два километра и остановитесь. Вас заберут, - начал незнакомец.

- Зачем? – перебил его Пашка.

- В случае отказа…, - продолжил тот.

- Зачем!? - заорал во весь голос командир.

- … будут неприятные для вас последствия, - невозмутимо продолжал незнакомец свое, а может и не свое сообщение.

Раздался выстрел. Заткнувшийся гонец рухнул, поднимая сноп искр из недовольного вторжением плохо горящей туши костра.

- Зачем? – поинтересовался поднявшийся из-за танка Зипка.

- Уходим, - не отвечая на вопрос, скомандовал крайне напряженный Пашка, озираясь по сторонам. Из люка мехвода показалось белое как мел лицо Тани.

- Можно я не поведу? – чуть слышно спросила она и всхлипнула.

- Я могу, - сказал Кристина, возникая из темноты рядом с Зипкой.

- По ночи лучше мне, - не согласился он.

- А учиться? – упорствовала девушка.

- Отставить, - дрогнувшим на миг голосом негромко сказал Пашка, отбивая малейшее желание спорить.

- Хорошо, ты поведешь, - тут же сдала назад Кристина и полезла на башню. Зипка помог Тане выбраться из люка, Пашка тут же запихнул её почему-то в командирский люк и жестом указал Кристине занимать место наводчика.

- А ты? – спросила Кристина, сидя ногами в люке и вопросительно на него глядя.

- Сейчас буду, - ответил Пашка и сполз на землю. Беспощадно болела, несмотря на выпрошенный у доктора Тани укол обезболивающего, нога, гудела набатом голова и, кажется, начал понемногу отваливаться хвост.

Он не спеша подошел к уже начавшему тлеть трупу незнакомца и с тихим стоном выдернул его из костра. Чуть не задохнулся от вонючего дыма, повалившего от тела. Задержав дыхание, стащил с него рюкзак и автомат, проверил карманы и вернулся обратно, держа в руках добычу.

- Уходим на запад, - отдал он приказ выглядывающему из люка Зипке. Сам уселся на башне и принялся изучать трофеи.

- Да капитан, - Зипка надвинул на глаза ночник и завел так и не успевший остыть двигатель. Танк хрипло заворчал и мерно затарахтел, резким матерком выхлопа поминая на чем свет стоит свой неугомонный экипаж.

- Зачем он его убил? - спросила Таня.

- Не знаю, - безразлично ответила Кристина, автоматически щелкая тумблерами, возвращая к жизни многочисленные системы танка.

- КАЗ в походный режим, - напомнила она Тане.

- Сделала. Крис, все же? - вновь задала вопрос Таня.

- Я. Не. Знаю, - внешне спокойно ответила Кристина, хотя внутри у нее бушевал целый ураган эмоций.

- И тех убил, на поляне, а ведь там люди были. Пусть зомбированные Чужими, но люди. Наши! - Таню прорвало. Она стянула с головы шлем, закрыла лицо руками и неподвижно замерла.

- Я не знаю, - словно эхо, повторила Кристина, задумчиво водя пальцем по чуть шершавой поверхности пульта управления башней. Произошедшие события и её знатно выбили из натоптанной колеи, где было белое и черное. Свои и Чужие.

- Чужие, - чуть слышно прошептала она, по-новому пробуя на вкус это оказавшееся таким удивительно емким слово. Не свои - значит Чужие. И теперь, получается, Чужими стали и люди. Не все. Только те, кто стал пособниками Врага. Добровольно или принудительно – неважно. Важно то, что они оставались людьми, но становились Чужими. И как теперь быть, когда враг оказался внутри. Только-только были забыты, наконец, людские распри. Человечество, точнее его жалкие остатки, сплотилось перед лицом внешнего врага, и вот опять. Опять охота на ведьм, опять запылают по землям людским костры….

Кристина подняла полный тоски взгляд на Таню. Та, что-то почувствовав, отняла руки от лица и взглянула на Кристину полными слез глазами.

- Я не смогу, - прошептала Таня.

- Сможешь! - неожиданно зло, чувствуя, как разгорается в душе жаркое пламя капающего смолой факела весёлого безудержного протеста, выкрикнула Кристина. – Сможешь, - чуть тише повторила она, обуздывая норовящую прорваться наружу волну.

Таня покачала головой. – Я не знаю, - в её голосе слышались тихая боль и обида. Обида перед лицом собственной слабости, не постыдной – нет. Глупо стыдиться своей неспособности спокойно убивать людей. Не все ведь убийцы в душе. Пашка смог. А она…? Она жизни спасает. И всю свою жизнь об этом мечтала. Но суровая реальность заставляет идти по другому пути – пути воина. Убивать и, когда-нибудь быть самому убитым. Убивать по приказу и по совести. Чужих и людей. Разве об этом она мечтала всю свою жизнь, разве для этого училась на врача, хоть и пришлось экстренно доучиваться после начала Вторжения? Зачем она здесь? Лечить? А кто её вылечит? Да и стоит ли лечить? Себя? Танкистов? Сумасшедших, что не щадя себя куда-то несутся. И их главного - Пашку. Вот кого надо лечить! В психушке! Разве так воюют? Разве это война? Она была на войне, недолго но была. Там солдаты просто обороняли свои земли, просто стояли насмерть, чтобы не пропустить врага к мирным городам. А тут? Дура! Что ты несешь! Сама же всё видела, сама же радовалась успехам, когда поймали первого агента Чужих. Да, было страшно. Страшно ковыряться в останках, ежесекундно ожидая взрыва, противно шляться по городу, виляя попкой, в поисках другого предателя. И ещё страшнее лежать раненой и беспомощной на танке, прислушиваясь к темноте и ежеминутно теряя надежду. Но ты же делала это, понимая, что так нужно. А кому нужно?

- Всем нам, - вырвал её из горьких раздумий тихий ответ Кристины. Таня открыла глаза и, чувствуя, как краснеют щеки, спросила: - Я вслух, да? – Кристина молча кивнула и протянула Тане свою ладошку.

- Знаешь, я о том же думала. И о многом другом. Но поняла одно: пока ты дерешься, пока сопротивляешься – ты живешь. Как только останавливаешься и начинаешь плыть по течению – ты мертвец. Тогда, восьмого мая, я шла домой, кругом была бойня, взрывы, летали Охотники, всех убивали. А я шла и не думала, живы ли мои. Я просто шла. А потом дошла. А их нет. И дома нет. Мне тогда умереть хотелось. Сильно. А потом я поняла. Что это слишком просто – умереть. Просто – остановиться и ничего не делать. И Чужим просто. Они пришли и всех убили. Им было легко… А я не хочу, чтобы им было легко. Я хочу, чтобы они также как и моя семья, как все другие люди визжали от страха. Чтобы те, кто несёт зло, сдохли. Просто сдохли. И если для этого нужно убить – я убью. Как…? Просто убью. Любого. Я даже Пашку хотела убить, и не раз. Но это, наверное, несерьезно было. Я не знаю. Я только одно знаю. Нет, чувствую. То, что мы делаем – оно нужное дело. Мы ведь проигрываем войну. Медленно, но проигрываем. Мы пока с Кешей ездили фельдъегерями, я много видела. Забираешь пакет у одного командира полка, а ответ привозишь уже другому. Или никому. Там, на фронте, целые части гибнут. Нечасто, но гибнут. А взамен них кто идет на фронт? Мы же часто с колоннами новобранцев катались. А обратно с санитарными колоннами. Туда едут пацаны молодые, восемнадцатилетние, а обратно - старики восемнадцатилетние. И в сводках ты хоть раз слышала, чтобы мы какой-нибудь сраный поселок обратно отбили? Нет. Мы отступаем. Умираем и отступаем. А сейчас мы ищем. И нашли. И, я думаю, Чужим не понравилось, что мы обнаружили их агентов среди людей. Дай Бог, ребята доберутся и доложат. А мы ещё чего-нибудь тут нароем. Мы дело делаем! Нужное. А если нужно для этого убивать людей? Что ж, такая судьба нам досталась.

Кристина замолчала. В своей ладони она чувствовала теплую и мягкую ладонь Тани. Под мерный гул двигателя в теплом боевом отделении в полутьме, нарушаемой лишь слабым светом плафона над головой, разноцветными индикаторами, да неярким экраном тактического компьютера она поняла, как же они все устали. Устали и стали делать ошибки. Им всем нужен отдых. Хотя бы чуть-чуть. Хоть капельку.

- Спать хочу, - проворчала она себе под нос и еле заметно улыбнулась Тане.

- А где Пашка? – спохватилась та, поднимая голову к открытому люку.

- Тут я, - донесся сверху спокойный голос командира: - Поехали уже.

Таня закрыла ладонью рот, чувствуя как опять краснеет. Переглянулась с Кристиной. Та тоже выглядела смущенной. Танк еле заметно дернулся, чуть громче заработал двигатель. Девушки, спохватившись, бросились работать.

- Вокруг чисто, - доложила Таня, осмотревшись в прицел в инфракрасном режиме.

- На курсе чисто, - доложила Кристина. Танк немного ускорился. По броне то и дело шуршали ветки, под негромко лязгающими гусеницами хрустели раздавливаемые деревья. Танк, как неповоротливый бегемот, пробивал себе путь через ночной лес.

Пашка лежал на крыше танка, не обращая внимания на то и дело стегающие по телу ветки и сыплющиеся на голову листья, иголки и шишки. Он думал. Думал о словах девчонок, ненароком услышанных им, думал об их неудачно складывающейся миссии, целей и смысла которых теперь не понимал и сам. О странном агенте Чужих с не менее странным содержимым тощего рюкзака. Думал о смысле всего, что происходило вокруг. И чем дальше, тем сильнее хотелось замереть и не шевелиться. Пусть найдут их Чужие, пусть утащат в свои застенки. Лишь бы замыканную во внутреннем кармане гранату не нашли. Смерти он уже не боялся. Слишком давно она ходила рядом с их ротой. Слишком близко они уже знакомы.

- Нужно было их в городе оставить, - в который раз уже пожалел он, что взял с собой девчонок. Не место им на войне. Дурак он. Или нет. Порой он и сам не понимал своих решений и поступков, которые ему с завидной регулярностью диктовало подсознание. Или дьявольское озарение. Или просто давно свихнувшийся мозг, тихо съехавшего с катушек загостившегося на этом свете майора. Хотя, надо признать, получалось всё довольно удачно. – Везучий идиот, - хмыкнул Пашка, получая по лбу очередной шишкой.

Под гусеницами танка тихо захлюпала вода. Поглощенный своими мыслями Пашка не сразу обратил на это внимание. Лишь когда Зипка, издав нечленораздельный мат, резко рванул танк вправо, двигатель натужно взревел, гусеницы принялись бешено вращаться взбивая воду и комья грязи, он подскочил на башне, и, едва не свалившись за борт, повис на стволе зенитки, глядя вниз.