Сердца и медведь

Почему я только сейчас об этом подумал? Мозги совсем на радостях отшибло! Ладно. Надо дать Пашке время решить вопросы с поступлением, потом обговорим, что и как.

А ведь мне тоже есть чем заняться! «Калина» сама себя не починит!

Я достал из книжного шкафа четыре конверта. В таких мама премии получала и зачем-то хранила их. После этого я разделил деньги на четыре кучки: двадцать тысяч на ремонт, сто — маме, сорок — на море и ещё сорок на осень и спрятал их по конвертам.

Один из конвертов, с двадцатью тысячами, я взял с собой.

У нас в городе было три автосервиса, которым я более-менее доверял. Один держал бывший слесарь из автоколонны 1796, который смог сколотить неплохой коллектив из таких же бывших мужиков. Работали они отлично, быстро и качественно, но в последнее время стали задирать цены. Ещё один открыл пять лет назад приезжий из Рязани. Мужику надо было перебраться поближе к родителям, чтобы ухаживать за ними, поскольку те наотрез отказывались переезжать. Он вроде бывший военный, коллектив держит сам, не оставляет на управляющего. Третий сервис принадлежал армянам. Вообще, выходцев с юга в этой сфере было довольно много, но в мой «доверенный круг» вошёл только этот. На удивление правильные ребята — хоть и работают не так быстро, как другие, но никогда не обманывают, даже в мелочах. И цены стараются держать.

Прежде, чем вызывать эвакуатор, я обошёл все три сервиса. Поговорил с приёмщиками, показал фотографии и видео. Лучшее предложение дал «рязанский» — по стечению обстоятельств у него после разборки остался подержанный радиатор от «Калины», в очень хорошем состоянии и почти даром по цене. Плюс скидка на работы за то, что комплектующие у него взял.

К вечеру машина уже стояла на подъёмнике. Оставалось только зеркало найти на «Авито», и всё.

Зеркало обнаружилось в соседнем Воскресенске — да ещё и вместе с бампером и капотом в цвет моей машины! Выделить бюджет на покраску меня бы жаба задавила, а так буду ездить с нормальным видом, будто бы ничего и не случилось.

Тащить всё это дело на автобусах, конечно, такое себе удовольствие, но всё равно я был окрылён такой лёгкой находкой.

К вечеру машина была полностью готова. Я даже решил заехать за мамой, встретить её с работы. Не то, чтобы в этом необходимость особая была — там идти пятнадцать минут, но хотелось скорее показать ей, что всё в порядке. Она сильно переживала за машину, хоть и старалась не подавать виду.

Увидев меня возле проходной, мама просияла. От этой её улыбки вся усталость, накопившаяся за день, будто испарилась. Я улыбнулся в ответ и помахал рукой.

— Починил? — спросила мама, занимая пассажирское сиденье.

— Ага, — кивнул я, стараясь говорить буднично, — за день управились. Я же говорил!

— Выплату получил?

Я заколебался. Таких людей, которые вообще не врут, в природе не существует. Давно убедился в этом. Даже близкие часто говорят нам неправду, из самых благих соображений: что лекарство совсем не горькое, что укол — это не больно и так далее. Но прямой лжи в разговорах с мамой я старался избегать. В совсем крайних случаях просто молчал.

Сейчас молчать не хотелось. Это бы испортило весь настрой.

— Нет, — вздохнул я, — меня признали виноватым.

— А деньги где нашёл? — мама спросила это спокойным, даже небрежным тоном, хоть было и понятно, что этот вопрос сильно её волнует.

— С Пашкой залезли в заброшку на торфяниках, — признался я, — нашли старую электронику. Продали.

— Ясно, — мама кивнула, — уверен, что безопасно было?

— Конечно! — улыбнулся я, — мы по десять раз всё проверяли. Даже счётчик Гейгера с собой брали.

— Сашка, Сашка… — вздохнула мама, — когда я говорю об опасности, я имею ввиду людей. Вы нашли нечто ценное на болотах. Я не верю, что другие двуногие хищники не пытались это обнаружить раньше. А, если обнаружили, что не охраняли свои угодья. Всё, что связанно с ценностями — опасно потому, что люди глотки грызть друг другу готовы ради денег…

— Я думал об этом, — кивнул я, — там особая ситуация. Дорогу болото блокировало, оно обмелело совсем недавно. А тот сектор считался давно обчищенным. Мы просто успели одними из первых.

— Хорошо, если так, — ответила мама, — но больше туда не лезьте. Понимаешь, почему?

— Нет, — ответил я, — почему?

— Вы уже достали что-то ценное. Не знаю, как вы это продавали, да и не важно. Слухи уже пошли. Если ценность большая — налетят серьёзные хищники.

— Ясно, — вздохнул я.

— Не расстраивайся, — улыбнулась мама, — для экстренного случая, чтобы машину, например, починить, оно, может, и нормально. Но жизнь на таких заработках не построишь. Вот отучишься на техника, будешь нормально зарабатывать, безо всяких приключений.

Я снова вздохнул и поджал губы.

— Ну чего ты? Три годика осталось. Совсем ничего потерпеть, — добавила мама.

— Это если отсрочку дадут… — заметил я.

— Дадут. Никуда не денутся. Сама поговорю с военкомом.

— Ну ма-а-ам! — возмутился я.

— Не мамкай, решим вопрос. Отдыхай сейчас. И готовься учиться. Чтобы лучшим быть. Тогда и работу найти легче, и стартовая зарплата выше будет. А сейчас — не лезь больше туда, хорошо?

Вместо ответа я кивнул. Чтобы не врать вслух.

Глава 4
Первый

Пашка долго не брал трубку, и я написал ему в «телегу»: «Привет. Что по планам? Давай обсудим? Надо дальше двигаться!»

Я увидел, что он прочитал сообщение, но ответ пришёл только минут через пятнадцать: «Давай на дороге за Кербатами, сегодня к десяти вечера. Сможешь?»

Кербаты — это такие пруды у нас, на границе города, за Шестым микрорайоном. Когда мы были совсем мелкими, летом часто ходили туда купаться и загорать. «Наверно, Пашка тоже на безопасности повернулся. Чтобы нас вместе не видели и не отследили совместную работу», — решил я, после чего написал: «Ок»

«Калину» я оставил на подъездной дороге, и хотел дальше отправиться пешком по тропинке, среди кустов — на тот пруд, где мы обычно купались. Там был небольшой кусочек пляжа с настоящим песком, почти как на Любляне или даже на настоящем курорте. Сейчас, среди недели, в тёмное время, тут было тихо. Никаких пьяных тел по кустам: результат регулярных рейдов полиции.

До тропинки я добраться не успел. Как только я закрыл «Калину», у стоящей рядом новенькой «Омоды» открылась дверца. Слегка обалдев, я узнал Пашку. Он был в джинсах и майке, которая, наверно, была белой, но в свете дальних ночных фонарей казалась жёлто-оранжевой.

— Ого! — улыбнулся я, протягивая руку.

Пашка посмотрел на мою ладонь и медленно, как бы нехотя, ответил на рукопожатие. Я даже растерялся от такого поведения.

— Привет, — холодно сказал он.

— Ты в кредит что ли влез? — предположил я, прикинув, что его части как раз могло хватить на первый взнос.

— Нет, — ответил Пашка, — не в кредит. На работу пошёл. Серьёзную.

— Поздравляю… — растерянно сказал я.

— По нашим делам, — продолжал он, почесав в затылке, — в общем… в то место возвращаться больше не надо. Им серьёзные люди занимаются. Понял?

— Понял… — в полном недоумении повторил я, чувствуя, как к горлу подкатывает колючий комок.

— Ну и отлично, — кивнул Пашка, — и это… береги себя!

С этими словами он развернулся и, не попрощавшись, сел за руль новенького кроссовера.

Какое-то время я молча стоял на границе пустыря, сжимая ладони в кулаки. Я пытался осознать произошедшее. «Работу нашёл, — думал я, — конечно…» Похоже, меня банально бортанули и, что называется, выкинули из бизнеса.

Ладно бы, если бы это был просто знакомый. Несостоявшийся партнёр на пути к богатству и процветанию. Но Пашка… мы же вдвоём от толпы из пятой школы отмахивались, в шестом классе, недалеко отсюда… планировали построить город в лесу, чтобы там была наша личная крепость… пса его вместе хоронили, убеждая друг друга, что друзья будут ждать нас в другом мире…

Сердце сжалось до боли. Права была мама, когда говорила: «Деньги не знают друзей». Десять раз права…

Вместо того, чтобы сесть в машину и вернуться домой, я пошёл в кусты, на тропинку. За своими мыслями я не сразу обратил внимание на шаги за спиной. Оглянулся, чтобы отступить в сторонку и дать дорогу.

И замер.

На тропинке стоял Егор. Он был одет во всё чёрное, и его силуэт сливался с кустами. Казалось, его бледное лицо просто парит в воздухе.

— П…привет, — произнёс я, чувствуя, насколько глупо и беспомощно это звучит.

Какой был шанс на то, что мажор оказался здесь случайно? Да нулевой. Значит, он целенаправленно меня выслеживал. Но зачем?..

— Думал, всё закончилось? — спросил он.

Я поразился, сколько ненависти может вмещать обычный человеческий голос.

— О чём ты? — продолжал я. — Выплаты ведь подтвердили…

— Деньги — это херня, — продолжал мажор, — ты пытался меня унизить. Ты! Слизь… Мразь…

Он плевался словами. А я, скорее, почувствовал, чем увидел, что у него в руках пистолет.

Происходящее было настолько нереальным, что я даже не испугался толком.

— Я буду наслаждаться каждой минутой, — продолжал шипеть мажор, — сейчас ты только осознаёшь своё положение. Это кайф. Когда поймёшь, что к чему, я продолжу. Ты не умрёшь легко. Сначала я тебе прострелю коленки. Ты будешь орать и вопить.

— Меня услышат, — сообразил я, — кто-то полицию вызовет…

Мажор довольно усмехнулся, будто ждал этой моей реплики.

— Ты думаешь, я плохо подготовился? — с притворным удивлением спросил он.

— Слушай, зачем тебе это?

От отчаяния я продолжал говорить, лишь бы оттянуть момент расправы. А заодно пытался придумать выход: попытаться сбежать? Рвануть в кусты? Рвануть на него? Он вроде не выглядит особенно здоровым. Рискованно, блин! Пальнёт и всё…

— Потому что есть правило: слизь вроде тебя не имеет права досаждать настоящим людям. Это понятно? Ты имеешь право на одно: обслуживать таких, как я. Лизать нам ноги. За это тебе позволяется жить, жрать и коптить воздух. А ты, похоже, понятия попутал, так?

— Возьми всё, что у меня есть, — продолжал я, — перепишу, отдам… у меня мама одна. Убьёшь меня — убьёшь двоих сразу…

— Значит, она это заслужила, — осклабился мажор, — раз не смогла воспитать своего выродка. А теперь выбирай: левая или правая!

Он начал прицеливаться. Я приготовился в последнем, отчаянном прыжке попробовать разоружить мажора.

И тут он вдруг сам упал, ничком, как подкошенный, прямо на тропинку передо мной.

Некоторое время я стоял в недоумении. Он что, придуривается так? Псих конченный… потом тишина затянулась. Мажор так и лежал передо мной бесформенной кучей.

— Эй! — тихо позвал я.

Он не откликнулся. Тогда я подошёл ближе и потыкал его носком кроссовка. Ноль реакции.

После этого я опустился на колени и перевернул его на спину. В скудном свете далёких фонарей его открытые глаза глянцевито поблёскивали. Нос был свёрнут на бок.

«Блин!» — вырвалось у меня. Потом я наклонился ещё ниже и припал ухом к его груди. Там было совершенно тихо. Лишь через несколько секунд в его животе что-то неприятно булькнуло.