Танкист. Капитан

— Осколочный.

— Есть осколочный. Командир, ты эдак разрушишь дом, — предположил Туников.

— Семьдесят шесть миллиметров не тот калибр, чтобы сложить такое здание, — возразил Нестеров.

— Ну тогда подожжёшь. В стволе.

— Пожар меня вполне устроит, — наводясь на двор, чтобы подсыпать перца находящимся там, ответил Виктор. — Выстрел!

Весь двор не рассмотреть из-за высокого забора, но от дома до центра с фонтаном вполне просматривается. Оно конечно, можно фугасом и прямо через забор, но с одной стороны, не хотелось его рушить, так как ещё пригодится, а с другой, никакого желания палить вслепую. А вот так, когда рвануло на брусчатке, и досталось четверым, возившимся у легкового авто, совсем другое дело.

Одновременно с этим задудукали крупнокалиберные пулемёты с опушки леса, вторя им загрохотали единые и затрещали винтовки. Плотность огня получилась достаточно высокой. И с результативностью не всё так грустно. Пули калибра двенадцать и семь десятых миллиметра прошивали относительно тонкие стены бараков насквозь и в них ещё хватало энергии чтобы поразить человека. Хотя при этом конечно части тела уже не оторвёт.

Ещё минуты три такого обстрела, и большинство самосовцев попросту разбежались. А может и все. Во всяком случае, в бега подались многие, а на виду из живых оставались только раненые. Из грузовиков, осталось только три, с явными повреждениями. Остальные покинули асьенду, увозя в своих кузовах счастливчиков, успевших в них забраться.

Отличная возможность уменьшить число врагов, но Виктор счёл это лишним. Его основная задача захватить асьенду и удерживать её до подхода основных сил. И он не собирался об этом забывать. А что до сбежавших, их срок ещё придёт. Не стоит пытаться объять необъятное.

— Пятьсот седьмой, пятьсот первому.

— Пятьсот седьмой на связи, — отозвался командир миномётчиков.

— Прекратить обстрел, приготовиться к выдвижению.

— Принял, выполняю. Пятьсот седьмой, конец связи.

— Пятьсот первый, конец связи. Пятьсот третий, пятьсот первому.

— Пятьсот третий на связи.

— Выдвигайся к асьенде. Только поаккуратнее, я прикрою.

— Принял. Пятьсот третий, конец связи.

— Пятьсот первый, конец связи.

Виктор приник к командирскому перископу, осматривая хозяйственный двор. Он вывернув приближение на максимум и задействовал «Наблюдательность». Но как ни всматривался, никого так и не заметил. А вскоре взвод уже достиг ограды из жердей, преодолел её и вошёл на территорию асьенды.

Раненых не добивали, а страхуя друг друга, вязали концами верёвок, после чего наскоро накладывали повязки. Это приказ Виктора, по возможности брать пленных. Он помнил о том, что из пятерых преследователей возрождений не имел никто, в то время как у пленного вполне себе наличествовал неслабый избыток, который в результате прошёл мимо Нестерова.

— Пятьсот первый, пятьсот третьему, — наконец вновь вызвал Овечкин.

— Пятьсот первый на связи.

— Асьенду зачистили. Двадцать два пенных, все ранены. Четверо при смерти.

— Какие потери?

— Убитых и раненых нет. Никого даже не поцарапало.

— Принял тебя. Выдвигаемся к асьенде. Пятьсот первый, конец связи.

— Пятьсот третий, конец связи.

С учётом того, что двигались прямиком через плантацию сахарного тростника, до места добрались довольно быстро. Но как бы мало это не отняло времени, к этому моменту бойцы взвода уже были за оградой и вооружившись лопатами с матерком приступили к рытью окопов.

Ничего удивительного, учитывая то обстоятельство, что система обороны была продумана заранее, как и обозначены позиции, которые следовало занять отделениям. Так что, каждый боец точно знал, что и где ему нужно делать.

«Бардак» вкатился во двор и остановился возле фонтана, у посечённого осколками легкового автомобиля. Определённой позиции у него не было, так как зарывать машину в землю не имело смысла, ввиду отсутствия у противника сколь-нибудь эффективных противотанковых средств. Поэтому БРДМ должен был использоваться как подвижная огневая точка.

Вот миномёт, совсем другое дело. Грузовик с его расчётом проследовал сразу на хоздвор, где бойцам предстояло вырыть окоп и обустроить стационарную позицию.

Виктор покинул машину, прихватив с собой сумку с артефактами. И направился к подвалу, в котором ещё недавно намеревался обнаружить Риту. Сейчас там квартировали раненые самосовцы. Тесновато, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. С другой стороны, их тут и стопятидесятимиллиметровая гаубица не достанет.

Бойцы Виктора оказали раненым первую помощь, на чём свою миссию сочли выполненной. Был бы штатный медик, он занимался бы ими вплотную, но его во взводе нет. Тратить же на них заряды «Аптечек» Нестеров и не подумает.

Не испытывая и тени угрызений совести, Виктор вооружился артефактами и приступил к снятию у пленных опыта. И в этот раз обошлось без каких либо эксцессов, никто из них даже не попытался умыкнуть его, чтобы не достался врагу. К слову, все находившиеся при смерти имели возможность возрождения, как и ещё трое из раненых не так тяжело.

К его удивлению, трофейного опыта оказалось не так много, как ожидалось. Всего-то четыреста сорок тысяч восемьсот восемьдесят два. Половина которого принадлежит личному составу взвода. Так уж у него повелось.

Когда покинул подвал с пленными, направился на хозяйственный двор, куда снесли всех убитых самосовцев, не забыв приставить к ним часового. Однако, предосторожность оказалась излишней. Ни у одного из двадцати восьми погибших возрождения не обнаружились. Хоронить пока попросту некогда, поэтому Виктор приказал снять караул, а с телами разберутся после.

Покончив с этим Нестеров направился к дому. Пусть и стрелял он только в одну комнату, тем не менее досталось ему неслабо. Потрескавшаяся и отвалившаяся штукатурка, валяющиеся на полу картины, битая посуда и опрокинутая мебель. Впрочем, возможно основной бедлам это результат действия штурмовой группы.

Третьему этажу досталось куда серьёзней. Три снаряда прилетевших в одно место по определению не могут быть мелочью. Хотя и стрелял он осколочными, тем не менее в толстой несущей стене наблюдается два пролома. Как результат, осколки кирпича раскурочили весь коридор.

Одна из створок в кабинет оказалась распахнутой, вторая сорвана с петель. Внутри все иссечено осколками, толстый слой пыли и на мебели нет живого места. Обнаружился и результат третьего попадания, им оказалась глубокая выемка в кирпичной кладке, но стена всё же выстояла перед напором взрыва.

Странное дело, но в кабинете нет никаких тел. Ни среди убитых, ни среди раненых хозяин не обнаружился. Получается, либо сбежал, наплевав на артефакты, либо его тело унесли слуги, которых Виктор так же не наблюдал.

Сейф стоит на своём законном месте в углу, покрытый толстым слоем пыли, иссечённый осколками. Если кирпич лишь поцарапал краску, то осколки снарядов пробили сталь, а местами оставили глубокие борозды. Виктор даже подумал о возможном повреждении запорного механизма.

Несмотря на общую картину, выглядит он монументально и неприступно. Метр восемьдесят в высоту и семьдесят сантиметров в ширину, кодовый замок, под которым скважина для ключа и штурвал, для выведения из зацепления запорных штырей.

Впрочем, его неприступность зависит от того, кто возьмётся за его вскрытие. Иным медвежатникам понадобится гора инструментов, гораздо меньше тех кому достаточно иметь только стетоскоп. Однако, сегодня на помощь ворам пришёл Эфир. Человеку с хорошо развитыми умениями справиться с этой задачей куда проще. Правда, как и во всём, тут многое зависит от базовой подготовки.

У Виктора не просто четвёртая ступень «Слесаря», «Механика» и «Часовщика», он имеет ещё и развитую интуицию. Как выразился профессор Дубков, весьма полезное сочетание. Да и последний год Нестеров провёл не в праздности, а хорошо поднаторел в теории артефакторики, напрямую связанную с механикой вообще.

По мнению Клима Юрьевича, Эфир подложил производителям сейфов хорошую такую свинью. Каждый характерник, потенциальный медвежатник. И рост их числа в преступной среде удаётся пока сдерживать строгим учётом подобных специалистов. Но проблема с каждым годом становится всё острее. В этой связи в многих странах ведётся разработка артефактов способных противостоять взломщикам новой волны. Однако, пока безрезультатно, зато стремительно развиваются различные системы сигнализации…

Виктор подступился к кодовому замку, предварительно оттерев метал вокруг него от пыли. Пальцы левой руки приложил к кольцу с риской, правой взялся за лимб и начал его медленно вращать против часовой стрелки. Обычно начало кодировки замка делают именно в эту сторону. Вращать приходилось медленно, по одному делению, которых было всего сто.

С первой цифрой повезло, он почувствовал нечто неуловимое когда риска находилась на отметке сорок один. Провернул четыре раза, зафиксировал и начал вращать в обратную сторону, с всё той же черепашьей скоростью.

В общей сложности он провозился около получаса. Причём никакой уверенности получилось ли у него что-либо, или всё впустую. Покончив с набором кода вооружился отмычкой и вскоре послышался лёгкий щелчок. Есть! Попробовал провернуть маховик и тот провернулся. Несколько оборотов и дверь отворилась с лёгкостью, без единого скрипа.

— Ого. Э-то я удачно зашёл, — удовлетворённо произнёс Нестеров.

На верхней полке стояли три «Накопителя» ёмкостью по восемьсот тысяч. Два заполнены под завязку, а последний на две трети. Плюсом к этому «Переводчик» и «Передатчик», но как и ожидалось, с персональной привязкой. Впрочем, это не беда. Её ведь и снять можно. Достаточно попасть в Манагуа, к знакомому профессору.

На первой полке две дюжины «Аптечек». Быстро перебрав их он удовлетворённо отметил, что все они без привязок. И половина из захваченых при нападении на медпункт их строительного участка. Иными словами, заряжены не все. Но всё равно, важность столь ценного приобретения переоценить сложно.

У Виктора и мысли не возникло вернуть их «товариществу никарагуанского канала». Вот покончат с войной, тогда можно будет и продать. К слову, по цене значительно выше, чем примут тыловики ЧВК. Удачно всё получилось, чего уж там. А выговор начальства…

Да не станет он дожидаться когда его попрут. И доказывать никому ничего не будет. Вот закончат здесь и сам напишет рапорт. Ему до сдачи магистерского экзамена года два корпеть над книгами. Побудет это время на гражданке. А там, глядишь со временем подзабудется всё, утрясётся и появится возможность вернуться в строй.