Те, кого нельзя называть

— Теряем высоту, — крикнул Лом из кабины. — Постараюсь приземлиться плавно.

Мы успели закрыть иллюминаторы и пристегнуться, Лом, надо отдать ему должное, как-то справлялся с машиной, идущей вразнос. Нам удалось плавно спуститься на высоту около ста метров, глядишь, посадка вышла бы относительно комфортной. Но мы недооценили тот ущерб, что нанёс третий демон. Один из двух оставшихся двигателей тоже начал барахлить и выдавать незапланированную мощность. Коростин, подбежав, распахнул дверцу и увидел, что стеклянная стенка, придавливающая рабочее тело, заклинила, более того, продолжает придавливать демона, заставляя его крутиться всё быстрее. Инженер попытался остановить процесс вручную, но не смог. Поняв, что сейчас произойдёт, он захлопнул дверь и закричал:

— Ложись! — после чего сам откатился в дальний угол и прикрыл голову руками.

Вы не пробовали лечь, будучи пристёгнутыми к креслу? Вот и я о том же. Когда ящик взорвался, единственной защитой оказались сами кресла, которые, к счастью, имели внутри стальные пластины. Взрыв мы пережили относительно спокойно, а вот следом началось совсем плохое приземление. Последний винт крутился в одну сторону, а сам аппарат, само собой, начал вращаться в другую, всё, что не было закреплено, полетело по салону, а через несколько секунд произошёл удар об землю. Лом заглушил двигатель, после чего на несколько минут воцарилась тишина.

— Все живы? — раздался слабый голос Башкина.

— Жив, — ответил я, удивляясь своему голосу, кажется, охрип.

— Жива, — отозвалась Марина чуть более бодро.

— Тут я, — недовольно выдохнул Винокур, сплюнув кровью.

— Угу, — отозвался Никита.

Лом вышел из кабины без каких-либо повреждений, а вот Коростину досталось. В момент приземления его швырнуло в сторону и ударило об стену. Голова была рассечена от виска до затылка, ранение, хоть и не представляло прямой опасности для жизни, дало такой поток крови, что впору было задуматься о переливании.

Тут же занялись оказанием помощи, рану обработали, кровь была остановлена, а кожу стянули всё тем же прибором ведьмака, что автоматически зашивал раны. Минут через десять потерявший сознание инженер отлёживался в углу на одеяле.

С остальными было проще, я даже оптику карабина сохранил, успел притянуть его к себе за ремень. Осталось понять несколько вещей: где мы, что с машиной и что делать дальше? С первым вопросом помог определиться учёный:

— Тридцать пять километров к северу от города, до берега около пятидесяти километров. Если сейчас двинуть на юг, наткнёмся на поселения. Точнее, насчёт людей не скажу, но населённых пунктов в пригородах хватает. Более точной информации у меня нет.

Пока наш главный технический специалист пребывал в нокауте, остальным пришлось работать. Надо отдать должное мастерству Лома, он таки умудрился посадить аппарат на относительно ровную площадку. Более того, метрах в ста от нас находились остатки дороги. Климат тут не самый лучший в плане сохранения дорожного покрытия, но лучше уж ехать по такой дороге, чем по целине.

На наше счастье, один из двигателей сохранил работоспособность, оставалось только переставить его в другое место, чтобы превратить летательный аппарат в вездеход на гусеницах. В моём понимании такие метаморфозы, если они вообще возможны, полагалось делать на заводе. Но, как оказалось, местный инженерный гений шагнул так далеко вперёд, что нам оставалось только удивляться.

Полчаса возни с двумя домкратами — и летающий гроб стал гробом на гусеницах, десять минут работы гаечными ключами — и двигатель уже перемещён в заднюю часть и даёт привод на ведущие катки. Гусеницы по заверениям Лома были долгоиграющими, сделаны из какого-то суперпрочного сплава, который не позволит им стереться, даже если мы по суше доберёмся до Канады, скорее, сломаются катки. А снаружи на траках были закреплены резиновые нашлёпки, чей смысл от меня ускользал, здесь ведь нет городского асфальта, который следует беречь.

Примерно через час, когда машина была осмотрена и проверена в деле, можно было выдвигаться дальше. Все немного приободрились, хотя сразу после крушения настроение было близко к паническому.

— Ну, в целом, неплохо, — заметил Башкин, глядя, как Лом, усевшись за штурвал, делает круг по целине.

— Особенно, если учесть, что всё могло быть гораздо хуже, — добавил Винокур, выглядел он плохо, от удара потерял один зуб и ещё один повредил, до сих пор временами сплёвывал кровь. — В том случае, если на этом пришлось бы плыть.

Тут не поспорить, даже при наличии гребного винта и мощного двигателя, форма нашего транспорта была отнюдь не предназначена для плавания. Двигались бы мы с черепашьей скоростью, а если добавить штормы, которые наши враги могут делать по заказу, то нам бы стало и вовсе кисло. Скорее всего, просто не дали бы нам высадиться на берег. Лом, вернувшись обратно, поспешил всех «успокоить».

— Допускаю, что плыть нам ещё придётся, Бразилия — страна множества рек, а мосты сейчас в ужасном состоянии.

— Спасибо, успокоил, — проворчал я. — Давайте, что ли, грузиться.

Собственно, грузить было нечего, если не считать неходячего инженера. Будем надеяться, что машина доживёт до конца нашего похода, иначе все проблемы умножатся, помимо нелёгкой поклажи, придётся тащить раненого.

В скором времени мы уже двигались по условной дороге, которую местами можно было отследить только по ржавому ограждению, к нашей заветной цели. По идее, расстояние смешное, скорость наша, даже в условиях бездорожья, превышает сорок километров в час, такими темпами будем на месте часа через три-четыре. Но это на бумаге. На деле же нам предстоит двигаться через огромный город, который, судя по карте, по краям напоминает свалку, а в центре состоит из настоящих каменных джунглей. Один рухнувший небоскрёб перекроет сразу несколько улиц, а там таких должно быть немало. И это я ещё не беру в расчёт тот факт, что нам в процессе будут активно мешать.

Тот факт, что стана эта когда-то была довольно густо населена, бросалось в глаза. Тут, по сути, нет незаселённых мест, везде попадаются остатки жилья, руины, дороги, кое-где можно различить поля и одичавшие сады. Но пока это всё нам не мешает, сложности начнутся потом.