Громила

Вещи в вагон пришлось заносить мне. Фрэнк изобразил из себя смертельно раненного и сразу забился в купе, откуда больше не показывался.

Джейн и Алиса, обнявшись, простояли на перроне до самого отправления. Девочка пыталась улыбаться, изображать бодрость и хорошее настроение. Она продержалась до тех пор, пока Джейн не поднялась в вагон, и поезд не тронулся. Когда Алиса поняла, что мама её больше не видит, она разревелась.

Мы довольно долго простояли на перроне. Алиса рыдала, изо всех сил вцепившись в меня и уткнувшись лицом в бок. Я легонько гладил её по голове и трясущимся плечам. Проходящие мимо люди бросали на нас мимолётные взгляды и, убедившись, что вмешательство не требуется, спешили дальше. Наверное, плачущие дети на вокзале не такая уж редкость. Это такое место, где люди не только встречаются, но и расстаются. И кто знает, не навсегда ли?

Когда девочка немного успокоилась, я взял её на руки и отнёс в машину. По дороге домой она крепко заснула. Настолько крепко, что не проснулась даже тогда, когда я доставал её из машины, относил в спальню, снимал обувь и укладывал в кровать.

Я накрыл Алису одеялом, немного постоял, глядя на её заплаканное лицо. Вышел из комнаты. Прикрыл дверь. Спустился на первый этаж и прошёл в кабинет. Взгляд наткнулся на стоящую у стены картину. Я взял стул и поставил его спинкой к «Защитнику». Сел верхом, сложил руки на спинке. Опёрся подбородком о кулак.

Картина оказалась странно пророческой. Герой, вурдалак и девочка. Всё, как у нас. Герой спас девочку от вурдалака. Только вот на картине не три персонажа. Их четыре. Четвёртый — та, чьими глазами мы смотрим на остальных трёх. И её от вурдалака спасти не удалось.

— Не такой уж хороший из тебя защитник, Змей, — сказал я через некоторое время, обращаясь к себе. — Запомни на будущее — увидел вурдалака, сразу вали. Чтобы потом не жалеть. И неважно, что и кому ты обещал.