Барбарелла, или Флорентийская история

* * *

— Ваше высочество, я пришёл выразить своё восхищение вашим танцевальным искусством.

— Благодарю вас, — кивнула Элоиза.

— Скажите, а не умеете ли вы танцевать вольту?

Вот так, приплыли. Ещё один.

— Умею, — пожала она плечами.

— В таком случае я прошу вас оказать мне любезность и танцевать сейчас со мной. Я не собираюсь учить все эти немыслимые выкрутасы, которыми владеет Гортензия, и ещё, как оказалось, вы, но хорошая вольта на моей памяти не вредила ещё никому.

— Но господин Донати, вы ведь понимаете, что я могу не знать, как именно вы привыкли танцевать вольту? Танцуете вы только прыжки, или же перемежаете их гальярдными вставками, и какими именно?

Он удивлённо взглянул на неё — нет, она не оказывается, она просто хочет прояснить ситуацию. Менуэт Рамо — это, извините, конкретное описание. А вольта — это, извините, только шаги, две штуки. А сам танец — всегда импровизация. Сейчас. А как было пятьсот лет тому — кто их там знает!

— Я понял, о чём вы. Я думаю, мы можем договориться. О количестве шагов, совместных и по отдельности.

— Давайте попробуем, — это как минимум интересно.

Сколько лет Элоиза не танцевала ничего ренессансного? Правильный ответ — более пятнадцати. Самой интересно, что помнят ноги.

И тут появился монсеньор герцог Савелли, который выходил, чтобы избавиться от ненужных уже бокалов.

— Господин Донати, как любезно с вашей стороны не давать скучать её высочеству, — усмехнулся он.

— Её высочество весьма искусна в танце, и мне тоже хочется получить свой, пока не настало утро, — кивнул Пьетро в ответ.

— Понимаю вас. Вы тоже умеете менуэты и сарабанды?

— Упаси боже. Я человек простой, и танцы у меня простые. Так как, ваше высочество?

— Помните ли вы музыку, под которую надлежит танцевать?

— Конечно.

— Тогда давайте считать шаги. Начнём с гальярды по кругу, так?

— Годится. Далее четыре прыжка?

— Четыре? Как скажете. Я не пушинка и платье на мне не самое лёгкое.

— Ерунда. Далее, скажем, четыре шага моих, четыре ваших. И потом снова четыре прыжка. Вы опираетесь на одну руку или на две?

Подоплёка вопроса была ясна, как день: позволите вы мне поднять вас на руки при всём честном народе или предпочтёте прыгать самостоятельно, угу.

— Умела и так, и так. Вам как? — подняла она бровь.

— С вами, наверное, интереснее, если на две. Вы ведь и сами можете прыгнуть. Останется только немного вам помочь.

— О чём это вы, ваше высочество? — Марни слушал обсуждение с живым интересом.

— О танце, конечно же. Нет, я планирую только танцевать, — она улыбнулась Себастьену и повернулась к Пьетро. — Идёмте в коридор считать шаги. И уговариваться о музыке. Сколько проведений у композиции?

— Что вы имеете в виду? — не понял он и нахмурился.

— Когда играют музыканты, то они играют столько, сколько им скажешь. Когда играет записанный трек, не знаю, сталкивались ли вы со звукозаписью, то его следует заранее прослушать и просчитать — сколько раз повторяется мелодия. А у вас какая система? Нужно высказать пожелание монсеньору Алессандро и три раза топнуть ногой? Или дважды подпрыгнуть?

— Представления не имею, — пожал плечами Пьетро. — Я говорю, что мне нужно, и так есть.

— Отлично. Скажите тогда, что вам нужна вольта, сочинение господина Преториуса, два прохода.

— Идёмте, и вы сами скажете Алессандро эти магические слова.

Пьетро подал Элоизе руку и они отправились искать монсеньора Алессандро. Он попытался погладить ей ладонь, но она глянула на него сумрачно и покачала головой.

Монсеньор Алессандро воспринял задачу и обещал, что всё будет.

Естественно, поглазеть на то, как хозяин и пришлая неизвестно какая принцесса танцуют вольту, собрался весь дом. И местные, и гости из Рима. И если про последних всё было понятно — «донна Эла как-то совсем круто отрывается» и «правильно, покажем им всем», то первые, прямо сказать, смотрели с каким-то весёлым любопытством, а на последних звуках вступления прибежала госпожа Лоренца, едва ли не протолкалась через стоящих, увидела их поклон и нахмурилась.

Ох, какие знакомые звуки, какой знакомый ритм! Только вот ноги-то уже почти не ходят, после барочных-то экзерсисов! Ничего, собраться, и… Ра-два-три-четыре — пять-шесть!

А он в гальярде хорош, ничего не скажешь. Ноги так и пожирают пространство залы, вверх так и взлетает. И ест её глазами, прямо как Джиакомо перед тем в менуэте.

Элоиза оперлась руками о его плечи и прыгнула вверх, не забыв натянуть носочки и понадеявшись, что черная юбка достаточно узка и не взлетит наверх, до ушей, вместе с сорочкой.

Конечно же, он её подхватил и подбросил, и она взлетела под самые люстры, и слава богу, что они электрические.

Когда она летела мимо него обратно, он поймал, придержал и всё, как положено, но попытался достать её декольте не то губами, не то носом. А вот и нет, некогда! Ещё три прыжка впереди, ловите!

Приземлиться, и снова вверх, вверх, вверх!

Юбки не подвели, причёска не развалилась. Его соло, можно выдохнуть. И даже сделать кросс-реверанс.

А вот и её соло. Пролететь, прыгнуть, закружиться. Остановиться прямо перед ним и прыгнуть. А потом ещё, ещё и ещё.

Хорошо, что темп музыки не слишком быстрый. Немного отдышаться — и снова в пару, бежать. А потом прыгать, и соло, и ещё прыгать. Больше всего хочется упасть и сдохнуть вот прямо сейчас, но нельзя. Уф, финал. Шум, аплодисменты.

Финальный поклон в таких ситуациях Элоиза всегда выполняла очень медленно, чтобы немного отдышаться. Но он, впрочем, тоже восстанавливал дыхание — ага, повиси-ка на стене целый год!

— Благодарю, ваше высочество. Это было очень непривычно и оттого поучительно. Скажите, вы всегда танцуете так… академично? — он говорил тихо, наверное, не только потому, что хотел скрыть что-то от восторженных зрителей, он тоже дышал прерывисто, а на висках и на лбу выступили капельки пота.

— В наше время танцы этого периода исключительно сценические и академичные, — пожала она плечами. — Жизнь устраивают максимум в вальсе, а то и ещё в чём попроще. Будьте любезны, проводите меня к монсеньору герцогу.

Под взглядом монсеньора герцога они снова церемонно раскланялись и поблагодарили друг друга. После чего Пьетро отправился к Лоренце, взял её за руку и начал что-то ей тихо говорить.

А любопытствующие зрители пошли танцевать польку.

— Что это за диво, ваше высочество? — Себастьен смеялся.

— Это неприличный танец шестнадцатого века, который в настоящее время скорее технически непростой, чем неприличный. Впрочем, можно только прыгать, а между прыжками ходить пешком, и есть друг друга глазами, это тоже будет засчитано за вольту.

— Так и я могу, наверное. Покажете мне, что делает кавалер, когда дама прыгает?

— Классически — помогает ей, руками и коленом. Дама не желает быть направленной вверх коленом, и вынуждена прыгать высоко. Если платье дамы неплотно прибито к её телу — то можно в прыжке что-нибудь вытряхнуть или растерять. А потом вместе поискать, и завязать на этой почве какие-нибудь отношения.

— Право, для завязывания отношений нужен просто обычный медленный танец без всяких выкрутасов, ну или на худой конец вальс!

— Не поверите, но господину Донати я сейчас сказала именно это, и почти теми же словами.