Кома

— И что? Так всегда говорят.

— Но он же жив! А ты о нем… как о мертвом.

— Ну извини, если перепутал, но в этой жизни его нет!

— Нет, — согласилась я. — Но в другой он есть. Так что если еще раз что-нибудь подобное о нем скажешь, я тебя убью.

Говорила я спокойно и чуть слышно, потому на сей раз Голиков не устрашился. На меня же навалилась такая чудовищная тоска при воспоминании об Игоре, что захотелось лезть в петлю, а вот решать что-то, спорить, думать о чем-то уже не хотелось вовсе.

Еще через час мы помирились, друг даже отнес меня в постель, укутал одеялом и подал горячего чаю с молоком и печеньем. Я все это с благодарностью употребила и, глотая рожденную навалившейся вдруг усталостью зевоту, тихо рассказала:

— Ты прикинь, теперь эта безобразница творит что-то, пока меня нет. — Видя по его реакции, что он ничего не понял, пояснила: — Мой двойник раньше вел себя тише воды, ниже травы. Я только знала о нем, что он — то есть она — пришла, допустим, вчера на работу. И сидела весь день, а потом ушла домой. Но теперь она начала конфликтовать с моими знакомыми!

У Голикова расширились глаза.

— Ни фига себе! А конкретней? Что случилось?

— Она наговорила гадостей Алиске.

— Она — в смысле, ты?

— Я, но не эта я, а я другая.

— Ну я понял. Занятно. И что ты собираешься с этим делать?

— Разберусь с ней по-свойски! Допустим, не заведу будильник. Пущай с утреца побегает!

Друг захихикал.

— Не боишься, что отомстит?

— А чего мне бояться? — разумно заявила я. — Это она выслуживается. А мне по фиг. Я могу и опоздать. Или вообще на работу не явиться. Босс мне все простит.

— Вообще послушал бы кто-нибудь наши разговоры со стороны! Форменная психушка.

— Во-во.