Ходячий мертвец

Глава 2

НЕПРИЯТНОСТИ В «СТИКСЕ»

Задействовав свои источники, я получил доступ к информации по интересующему меня делу. Полиция признала смерть Уилера самоубийством, но команда, с которой работал Дин, не верит в это. Мишель Уилер — лицо заинтересованное, и местная полиция за ней следит.

Они и за мной присматривают. В частности, детективы Генри Батлер и Лори Гэвин. Еще в те времена, когда я регулярно привлекался в департамент в качестве частного детектива, они с трудом терпели меня. Теперь, когда я появляюсь в самых маловероятных местах без какой-либо достоверной причины, они перешли от профессиональной неприязни к откровенному подозрению.

Время от времени они появляются в моем офисе, чтобы вытрясти информацию, но я знаю свои права и у меня все еще есть друзья. Это их бесит, но, должен признаться, меня визиты детективов только забавляют. Даже в Аду мне есть, кого подразнить.

И все же никому не нравится, когда за ним следят копы-параноики.

И тут возникает вопрос о Дине Уилере.

Чего хочет мертвый сукин сын? Духи проявляются по-разному, но все они начинают с одного и того же. Ими движет какой-то инстинкт. В случае с Уилером, похоже, это преследование его жены. Некоторые призраки так и остаются — живут полузабытыми отголосками своей жизни, как Дарси. Другие усиливаются, и это может стать интересным. Они принимают свое новое существование и наслаждаются освобождением, которое дает им смерть. Я знаю одного или двух.

Не факт, что освобождение от смерти хорошо для всех. Некоторые люди возвращаются злыми и полными ненависти, возможно, потому, что они и при жизни были такими.

Уилера я не без причины отношу к злым и полным ненависти типам, и с ним нужно разобраться. Чем скорее, тем лучше.

Злобные призраки могут оказывать свое влияние на Ад, взаимодействовать с ним так же, как и живые. Ведь они живут здесь, верно? Почему бы и нет?

Призраки могут касаться вещей в разной степени, в зависимости от их воли и стойкости. Чем дольше они существуют в Аду, тем легче им становится, но те, кто рано усиливается и преследует гнусные цели, могут причинить все виды проклятых неприятностей.

И позвольте заметить, призраки — это наименьшее из того, о чем я сейчас беспокоюсь.

После своей смерти я ненавидел выходить на улицу. К этому пришлось долго привыкать. Я ходил с опущенными глазами, ссутулив плечи, избегая живых и мертвых. Теперь эти сцены так же знакомы мне, как пулевые ранения в груди. Выйдя из своего кабинета, я прохожу мимо размытой фигуры мужчины с длинной бородой в нарукавниках и бриджах. Он стоит на коленях, уставившись на свои ладони, и плачет. Призрак из другой эпохи, запертый в печали с тех пор, как я впервые увидел его пять лет назад, и только Бог знает, как долго он уже здесь.

Ну, может, Сатана и знает. Мы все здесь, в его заведении.

Призраки приходят и уходят. Это зависит от того, насколько они осознанны. То, что Уилер исчез с тротуара, говорит о первом признаке как Осознания, так и Усиления.

Это нормально, что они оставляют живых самих по себе, даже те призраки, которые осознают. Конечно, бывают исключения; они всегда случаются. Один мой знакомый, Эдди, умер в 1927 году. Он не помнит, почему остался здесь, хотя, судя по его рассказам, я полагаю, что Эдди наслаждался возможностью напрямую смыть грехи. Хороший парень, раз в неделю он проверяет свою семейную линию. Никто из них не жил, когда он ходил по земле, но это все равно любезный жест с его стороны.

Я направляюсь в бар «Стикс». Это заведение — просто дыра, но готы его любят. Черные обои, черные ковры и безразличие к окружающему миру. Хозяйка, Руби, похожа на меня. В детстве она умерла на четыре минуты, проглотив то, что не следовало. Ее отец сумел вернуть Руби, и с тех пор она живет, зная правду.

Почти шестьдесят чертовых лет. Мне и пять-то в тягость.

Я многому научился у Руби, да и в «Стиксе». Большинство разумных сверхъестественных жителей Хейвена знают его как место, где странные и удивительные обитатели подземного мира тусуются вместе, обмениваются новостями и историями и хорошо проводят время. Черт, мне нравится бывать там. Руби разделила заведение на два этажа еще до моего второго рождения. Наверху — жилые помещения, классический бар, который не привлекает много посетителей. Настоящий бизнес — внизу, где скрываются мертвые, демоны и другие обитатели. Местная музыкальная группа «Могила» развлекает клиентов подвала — это, в основном, люди моего типа. Мертвецы.

Влажная осенняя жара подгоняет меня, и я рад, что попал в «Стикс» с его кондиционером — факт, который ошеломил меня, когда я вошел сюда в первый раз. Бар не похож на то место, где даже не слышали о кондиционерах. За эти годы я не раз благодарил свои счастливые звезды за то, что Руби связалась со мной. Она постоянно следит за новостями, а бар — самое подходящее место для создания сети.

Я до сих пор помню письмо, которое пришло мне однажды днем: «Мистер Холлеран, приходите в «Стикс». Вас собираются убить. Снова».

Я тогда посмеялся над посланием, но так и не удалил его. Просто продолжал читать до того дня, когда решил, что мне нужно знать больше. Опять это проклятое любопытство.

Скажем так, знакомство с Руби помогает мне жить второй жизнью. Она дает хорошие советы. Прямые, но дельные. И она не терпит дураков.

Четыре или пять человек сидят с бутылками пива, а на сцене подросток, страдающий от депрессии, играет на акустической гитаре, его крашеные вороньи волосы падают на лоб, как шторы. Я улыбаюсь при виде одного из демонов-резидентов «Стикса», Сирила, с восторгом наблюдающего за происходящим. Он огромен, и его накачанная мускулатура покрыта красной и фиолетовой чешуей. Нижние зубы выступают из его челюсти, как клыки. Если бы люди, завсегдатаи бара, узнали, что среди них сидит Сирил — не знаю, кто дал ему имя, — они бы отбежали на милю. А потом пробежали бы еще одну или две.

Видите ли, живые вообще не видят его натуры. Как будто их разум не понимает демонов и тому подобное. Их глаза просто скользят по ним. Кресло, в котором сидит Сирил, оставалось бы «пустым» всю ночь, и никто бы об этом не вспомнил. Никто даже не попытается сесть за его стол. Это как какой-то подсознательный инстинкт самосохранения. Демон плохо отреагировал бы на то, что какой-то человек сидит у него на коленях.

Иногда я думаю, что живые все-таки чувствуют присутствие демонов на каком-то уровне. Я еще помню времена, когда у меня бегали мурашки по коже или я чувствовал тревогу без всякой причины. Знаете, старую поговорку о том, почему вы дрожите в жаркий день? «Кто-то прошел по вашей могиле». Но этого не случилось, а вот демон, возможно, занял место рядом с вами в автобусе.

Улыбка исчезает с моего лица, когда я вспоминаю кое-что еще. Сирил — причина, по которой меня давно не приглашали в «Стикс». Я опускаю голову и делаю пару шагов назад, надеясь, что подражатель Роберта Смита на сцене удержит внимание демона.

Кивнув Гузу, бармену, я прохожу за барную стойку и вхожу в дверь с табличкой: ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА. На самом деле она не для тех, кто работает в «Стиксе». Она ведет вниз, туда ходят дружелюбные к мертвецам люди, вроде меня и остальные обитатели Ада.

Я понял, что демоны, призраки и все адские твари существуют тысячи лет. И у них, как и у людей, есть свои пороки. Они едят, пьют, гадят и проклинают, как и все мы. У призраков даже есть свой ликер. Пробовал его однажды. Похоже на жидкость для снятия лака. Я почувствовал, как он разрывает мои внутренности, когда его проглотил. Больше никогда, скажу я вам.

Не все из них начинают пить сразу. Чтобы удержать стакан, нужна концентрация и воля. Но как только они научились, они пьют. Почему бы и нет?

У них свое общество, свои законы — за последние пять лет я не раз работал над делами демонов — и, как и среди людей, есть демоны и призраки, которые мне нравятся. А есть засранцы. Сирил относится к первым, но я рад, что смог избежать встречи с ним, пока спускался по лестнице в «Стикс» — я и его бывший, Фрэнсис, не так давно поссорились, и для Фрэнсиса все закончилось не очень хорошо. Иногда работа складывается именно так.

Руби за барной стойкой, вытирает посуду, болтая с каким-то потрепанным парнем. Стоит ей увидеть меня, и ее глаза сужаются. Мило, именно такую реакцию я люблю получать от людей.

В баре мало народу. Два Усиленных призрака, которых я не узнаю, разговаривают у музыкального автомата — играет «Helter Skelter» «Битлз», которая, я уверен, заставила бы хихикать старого Чарли Мэнсона, — и, к моей радости, нефилим сидит за барной стойкой, потягивая виски.

Нефилимы — это огромная величина, самая высокая в иерархии Ада, чуть ниже самого Люцифера, а его никто никогда не видит. Дети падших ангелов и людей, они существуют со времен Эдема. Так проповедовали в воскресной школе. Только их не стерли с лица земли, как нам говорили. Бог помиловал их, а в ответ нефилимы выступили на стороне своих отцов против Небес. И когда их главнокомандующий пал, ворота закрылись для них навсегда. Мой приятель Гарри уверяет, что события в Библии изложены в основном верно, а он в свое время перечитал множество книг.

«В легендах всегда есть доля правды, мой мальчик», говорит он.

Стоит проведать его и Мэв; прошло слишком много времени.

Это часть моей миссии — установить истину. Нефилим мог бы стать идеальным следующим шагом, но они мало говорят. В Хейвене живут двое из них, и этого зовут Сураз. Я успел лишь перекинуться с ним парой кивков, а второго вообще видел лишь мельком. Ее зовут Абсин, и она по большей части держится особняком.

Они самые печальные существа из всех, на кого я когда-либо смотрел, а учитывая, что все мы живем в аду, это о чем-то говорит.

Вороньи волосы Сураза струятся до пояса по золоченым доспехам, а его кожа того же цвета, что и волосы, похожа на обсидиан. К его спине пристегнут золотой меч длиной около шести футов. Одного его вида достаточно, чтобы большинство людей в Аду подчинились, если они ведут себя немного буйно.

Так и должно быть. Просто представьте, что вас пронзит эта штука.

Я сажусь через несколько табуретов. Нефилим смотрит на меня. Его глубокие желтые глаза хранят многовековую печаль. Я киваю, и он наклоняет голову, а затем возвращается к своей бутылке. Как я уже сказал, у каждого в аду есть свои пороки. Сураз видел Рай и никогда не сможет туда вернуться. Неудивительно, что он пьет.

Роза говорила, что в моих голубых глазах слишком много печали, чтобы она могла выдержать. Кажется, это было очень давно. Меня накрывает волна тоски. Мои мысли часто обращаются к Розе, когда я меньше всего этого ожидаю.

Если кто и знает ответы на мучающие меня вопросы — об Аде на Земле и его причинах, — так это нефилимы. Они существуют с самого начала и общаются со всеми, от верха до низа. Проблема в том, что они мало говорят. А если и говорят, то не для того, чтобы отвечать на вопросы таких, как я.

Тем не менее, у меня возможно есть то, что хочет Сураз. Я видел Рай, всего пять лет назад. Чувствовал его сияние. Может, мы сможем обменяться, история на историю. Маленький проблеск того, чего он жаждал все это время. Я просто не знаю, как, черт возьми, передать ощущения от попадания в рай.