Операция «Аурум»

— С арестом пока повременим, — поднял руку Махмудов. — Сперва вы дадите правдивые показания.

— Правдивые?.. Ну, ну. Если правдивые, то я к ограблению сейфа имею такое же отношение, как... — он поискал сравнение... — как к космическим полетам.

— Что? — порывистый Васюков вскочил, возмущенный наглостью преступника. Рахимов дернул под столом друга за брючину, мол, без эмоций, шеф все сделает как надо.

— Опять, значит, начнем фантазировать? — четко спросил полковник.

— Вы же сами сказали... Правдивые показания... — Петров умолк. По его лицу видно было, что в нем зреет какое-то важное решение. — И я вот... Понимаю, не в бирюльки играете. И насчет племянника врал, и Семку своего приплел зря. Камеру чинил, верно. Скажу, если вам так надо. Только один уговор: никаких протоколов.

— Допрос фиксируется, — возразил Махмудов.

— А вы спервоначалу просто меня выслушайте — как душевные люди. Может, это и фиксировать не надо. А не поверите, что ж, тогда берите меня как есть. Вам честь и почет, конечно... Только откуда я вам золотишко возьму, если я и в глаза его не видел, а?

После некоторого раздумья полковник произнес:

— Давайте так договоримся, Петров. Мы вас, конечно, выслушаем, сперва неофициально, говоря вашими словами, «как душевные люди». Ну и, разумеется, проверим — тоже неофициально — все вами сказанное. А там дальше видно будет. Отнесемся со взаимным доверием. Ладно?

Петров согласно кивнул, отер ладонью лоб с залысинами.

— Знаете, о чем я вас хочу спросить... Вы жене своей изменяете?

От такого поворота разговора Махмудов даже слегка опешил.

— Хоть и изменяете — не скажете, — твердо заключил Петров. — И правильно сделаете. Самое негодное дело о своих победах над бабами язык чесать. Чинил я камеру. Чинил. Но никаких штуцеров... Просто залатал в двух местах. Она меня попросила...

— Кто — она? — уточнил Махмудов.

— Александра... Семыкина Александра Павловна.

— Работает или...

— А как же, конечно, работает. Прекрасная женщина, только несчастная была.

— Была?

— Угу. Теперь она даже вроде помолодела. Бухгалтером она. Хорошая женщина. Мужа имела непутевого. Баламут. Он хотя и лишний рубль умел выудить — шоферил, однако распоряжался худо. Александра едва на «Запорожца» сумела сумму придержать. Помер муж ее шесть лет назад. От водки сгорел. Не пошла ему на радость левая деньга. Трезвый когда был, рассказывает Александра, тогда еще ничего. Смирный. А как нальет шары — прямо-таки зверь, аспид!

Петров умолк. Фарид Абдурахманович его не торопил: видно было, человек собирается с мыслями.

Георгий Поликарпович потеребил в руках носовой платок и продолжал глухим, прерывающимся голосом:

— Вскорости после кончины мужа ее непутевого познакомились мы. И вот вышло такое... Сошлись мы. Полюбили друг дружку. Я ведь как женился-то?.. Сумбурно вышло, наперекосяк. Пригласили меня как-то на пельмени. Веселая компания. То да се... Утром проснулся — что за чудеса? Не на койке я в своей общаге, а возлежу, притонувший в пуховой перине; на стенке коврик с лебедями, с другой стенки на меня из рамки молодой Николай Крючков глядит и улыбается. А рядышком в постели незнакомая брюнетка тихо посапывает носиком. Я даже, знаете ли, перепугался. Что такое, неужели я с дочкой знаменитого артиста в постели нежусь!.. И голова трещит.

Васюков не выдержал, прыснул, да и Рахимов прикрыл рот ладонью.

— Вам, молодым, смешно. А мне тогда не до смеха было. Брюнетка проснулась и все пояснила. Компания именно у нее пельмени устраивала. Я изрядно перебрал в смысле напитков. Гости уже все разошлись, а я остался. И стал упрашивать Марину, брюнетку ту самую, стать моей женой. Она и согласилась. Два десятка лет назад я был мужчина ничего себе, видный. Зарабатывал поболее двух инженеров. Что делать? Бабником, извините, я никогда не был. А тут дал слово — сдержи его. Это у меня в крови. К тому же выяснилось, пока мы разрешения на регистрацию брака ждали, что Марина беременна. Такие дела. Точно в срок родила она старшенького, Федора, ныне моряка Тихоокеанского военно-морского флота. А потом и Семка объявился, оболтус.

Петров отпил воды, вздохнул.

— Дом мой считается счастливым. Вот только Семка иногда куролесит. Но у него возраст такой, переходный. Войдет в ум — образумится. Парнишка душевный. Жена всякие соления закручивает в банках. Чистота. Порядок. Я и полагал, что так и надо, повезло мне... до встречи с Александрой. Тогда только понял: вот она пришла, любовь!.. До того меня всего перевернуло, что я даже задумал развестись с Мариной. Однако Александра так сказала: «Бросишь семью, и я тебя брошу. Поздно судьба нас свела. Противно мне строить свое счастье на горе целой семьи. Конечно, подло и тайком видеться...» С той поры и веду я двойную жизнь. Теперь понимаете, по какой причине я врал про племянника и прочее?

— А как объясните тот факт, что экспертиза обнаружила на вашей спецодежде бронзовую пыль и что на ваших инструментах...

— Не ведаю. Это уж вы постарайтесь объяснить, на то вы и уголовный розыск. — Он помолчал некоторое время, потом добавил с усмешкой:

— А может, признаться, что я это золото взял? Вам гора с плеч.

— Знаете что, — Махмудов уже не скрывал своего раздражения. — Вы сейчас объяснили свое, прямо скажем, странное поведение. Мы ничего еще не проверили, и поэтому не надо здесь кокетничать. Вас вызвали как подозреваемого. «Признаться»! Может, вы нам и золото вернете?

— Вот видите, как вы раскипятились, когда я вам сказал про свою, так сказать, двойную жизнь...

«Что это я? Ведь не на него злюсь, а на себя, — подумал Махмудов. — Если он говорит правду, злиться можно только на неудачу. Но штуцер! Он же изготовлен его инструментом!»

Полковник отправился с докладом в министерство, а его «Аяксы» занялись новыми версиями. К вечеру опять собрались в кабинете заместителя главного инженера.

— Слушай, Дима, есть версия, которую не вредно бы обсудить с шефом. Что, если кто-то воспользовался инструментами Петрова и спецодеждой умышленно, чтобы бросить тень на Георгия Поликарповича?

— Хм... У меня тоже эта идейка в голове шевелится. Только я полагаю, что злоумышленники сделали это не для того, чтобы напакостить, отомстить Петрову. Просто решили пустить нас по ложному следу.

— В данном случае для нас мотивы, которыми руководствовались преступники, не столь уж важны. А вот улика, и, на мой взгляд, довольно важная, — Рахимов разжал пальцы, и Васюков увидел на ладони друга голубой значок — «125 лет Иртышскому речному пароходству».

— Ну, что скажешь? — спросил Дмитрия приятель.

— Майор Рахимов стал почетным сибирским речником?

— Дима, неужели сам догадался? Ничего от тебя не скроешь...

— Ладно, кончай резвиться, объясни толком.

— Охотно, Дима. Петров нашел этот значок в своем платяном шкафчике. Запал в щель между досками. Булавочка на значке отломана. Соображаешь теперь, а?

Громадный Васюков вскочил, стиснул друга в богатырских объятиях.

— Осторожнее, буйвол! — отбивался Икрам. — Сломаешь. А я тебе еще пригожусь!

— Слушай, — вдруг поостыл Васюков. — А может, Петров умышленно подбросил?

— Может быть. Все может быть, как любил говаривать чеховский герой маляр Редька. Но маловероятно. Я все-таки полагаю, что это преступник потерял значок. Надевая халат Петрова, зацепил за значок, булавочка плохо припаяна. Таких значков в городе, я уверен, раз, два — и обчелся. До Иртыша ох как далеко!

— Тогда немедленно займемся коллекционерами, — воскликнул Дмитрий.

— Заняться можно, но какой же уважающий себя коллекционер носит на груди значки? Он свою коллекцию держит за семью замками. Значок принадлежал либо работнику пароходства, либо человеку, купившему его по случаю. Обычно командированные приобретают значки в память о своих странствиях.

— Истинные твои слова, дружище! — Васюков вновь излучал энергию. Всем видом своим он выражал готовность немедленно кинуться на розыски командированных, вернувшихся из Омска.

Вошел полковник Махмудов.

— Что это вы такие возбужденные, не иначе золото нашли?

— Пока нет, товарищ полковник. Но тут такое дело!.. — вскричал Васюков.

Выслушав обоих, Фарид Абдурахманович, привычно постукивая в задумчивости карандашиком по столу, сказал:

— Я бы предложил все-таки начать с коллекционеров.

Васюков широко улыбнулся и подмигнул Икраму, мол, знай наших.

— Тут придется поработать. Но начнем с коллекционеров. Даже если добудем, так сказать, отрицательный результат... Это ведь тоже результат. Коллекционеров, собирающих значки, не так много в городе. Может быть, имеются такие коллекционеры и на заводе. Вот с них-то и начать надо. Человек, который этим занимается, не может пропустить ни одного лацкана.

На заводе оказался лишь один коллекционер-«значкист» — Шаломаев, работник бухгалтерии. Ему осталось совсем немного до пенсии, однако этот был из тех стариков, которые, по меткому выражению народному, — быка за хвост удержат. Бодрый, смешливый, без намека на животик или там сердечно-сосудистые недуги. Оказался он еще и говоруном.

— Так-так, — протянул Шаломаев, познакомившись с Васюковым. — Значит, такие молодцы и ловят всевозможных жуликов? Очень, оч-чень приятно. Я и сам, знаете ли, в армии на границе служил... Тоже в переделках пришлось побывать. Помню как сейчас...

— Товарищ Шаломаев, у меня времени нет, — взмолился Васюков, чувствуя в первых словах старика пролог к великому повествованию. — Скажите, вы значки собираете?

— Что значит собираю?! — обиженно засопел счетный работник. — Собирают бумажную макулатуру, старое тряпье. Я — коллек-цио-нирую!!! Любой значок — это событие истории, судьбы людей... Помните, у Блока?.. «Случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран...»

— «И сразу мир предстанет странным, окутанным в цветной туман», — подхватил Васюков, не ожидавший от себя такой прыти. Он не был знатоком поэзии, а строки эти запомнил случайно, читая Паустовского, который цитирует много поэтических строк.

Шаломаев изумленно воззрился на богатыря. Коллекционер собирался что-то сказать.

— Вот если о событиях... — Васюков, кажется, встрял вовремя. — Что вы думаете о юбилее Иртышского пароходства?

Шаломаев посмотрел на него поверх очков:

— А собственно, в чем дело?

— Нет ли у вас такого значка — «Сто двадцать пять лет Иртышскому речному пароходству»?

— Нет, я, знаете ли, коллекционирую значки, посвященные городам и кинофестивалям. Кстати, вы ведь, надо полагать, знаете, что скоро в нашем городе состоится Международный кинофестиваль...

— Павел Васильевич, — с нескрываемым нетерпением перебил его Васюков, — меня интересует значок только Иртышского пароходства. Может, вы видели его на ком-нибудь? По нашим данным, на заводе был человек, носивший этот значок.

— Варвар, — коротко резюмировал коллекционер. — Значки надобно хранить и беречь, как зеницу ока, а не похваляться ими, не уподобляться некоторым интуристам.

— Вот, взгляните, Павел Васильевич, — Дмитрий вынул из кармана значок.

— Вроде видел на ком-то, но сейчас сразу не припомню — на ком. Мне время нужно, память-то дырявая стала. В общем, если что — дам знать. Оставьте телефон... А может, и не на заводе видел...