Гробница первого императора

Сэмюел приподнялся на подушке, и машина, следящая за сердцебиением, запищала с удвоенной скоростью.

— Так в доме у бабушки был Камень?

Эвелин кивнула:

— Аллан назвал его «Большой Камень». Он от этого камня пришел в неописуемый восторг... А мне, честно говоря, стало не по себе. Скелет в углу, вся эта грязь вокруг. Я умоляла брата поскорее уйти оттуда, грозилась рассказать родителям, но он ничего не желал слушать. Мы чуть не подрались, и наконец, потеряв терпение, он сказал: «Если хочешь уйти, выбирайся сама — как знаешь!» Он выключил фонарик, и я услышала, как он со смехом удаляется. Я хотела побежать за ним, но туннель был где-то наверху, а вокруг стало абсолютно темно! Я запаниковала, начала ходить кругами, заплакала... Я провела там целую вечность. Мне казалось, что по ногам карабкаются крысы, а скелет вот-вот набросится... что страшный Большой Камень хочет меня проглотить. Я думала, что сойду с ума...

Тетя Эвелин побледнела, у нее дрожали руки, глаза не мигая смотрели в пустоту, словно ее погрузили в гипноз.

— Не мучай меня, — попросил Сэм, чтобы немного разрядить обстановку. — Папа ведь за тобой вернулся?

— Вернулся. Но слишком поздно. Вред был уже причинен. С тех пор у меня очень слабая нервная система. Из-за малейшего беспокойства могу впасть в состояние необъяснимой паники. Я понимаю, это была всего лишь детская шутка, Аллан не желал мне зла... И всё-таки я получила серьезную травму.

— А... А Рудольф? Он-то как завладел этим зданием?

— Он на эту тему — как и на многие другие — почти никогда не распространялся... Я только знаю, что после смерти бабушкиных родителей, в 1970-х годах, квартиру продали. Ну а года четыре назад Рудольф купил дом и, прежде чем туда заселиться, всё там перестроил.

— А ты не спрашивала, что он сделал с Большим Камнем?

— Он притворился, будто знать не знает о его существовании. Сказал, строители, наверное, его демонтировали, когда строили подземную парковку. У меня было весьма смутное представление о том, где именно находился Камень. И проверить я бы всё равно не смогла, для меня это было чересчур сложно.

— Вранье! — возмутился Сэм. — Конечно же он сохранил Камень! Он вообще только ради него этот дом и купил! Именно с его помощью он мог путешествовать во времени и добывать для «Аркеоса» антикварные редкости!

— Лили отреагировала точно так же, — вздохнула Эвелин. — И, кстати, в разговоре с бабушкой мы выяснили еще одну интересную подробность. Которая тебя тоже касается...

Сэмюел нахмурился, ожидая продолжения.

— После путешествия в Помпеи вы с Лили попали в Чикаго, правильно? В дом, который собирались сносить, да?

— Эм-м... Да... Камень, который нас туда перенес, как раз собирались снести бульдозером, и мы не смогли их остановить.

— Лили нашла в интернете старые карты города, и бабушка уверена, что это здание стояло на том самом месте, где она провела детство...

Сэмюел вытаращил глаза, и аппарат, измеряющий пульс, запищал пуще прежнего.

— Ты хочешь сказать, что на месте дома, который тогда сносили, потом построили бабушкин?

Эвелин кивнула:

— Поэтому я и говорю, что судьба Фолкнеров связана с этим проклятым булыжником!

— Невероятно! — воскликнул Сэм. — То есть у всех нас были какие-то свои отношения с Камнем! С самого начала! У тебя, бабушки, папы... У нас с Лили... Даже у Рудольфа! Нуда, конечно, и у него тоже! Когда мы попали в Чикаго 1932 года, машина с логотипом «Аркеоса» стояла прямо напротив стройки.

Я обратил на нее внимание. Это был фургон антикварной лавки — той самой, которая принадлежала Рудольфу... То есть он уже тогда знал про Камень!

— Он всё продумал, — кивнула Эвелин. — С самого начала. Теперь-то это совершенно ясно.

— А ты... никогда ни о чём не подозревала?

— В Рудольфе чувствовалась какая-то загадка, этим он и притягивал...

— Но ведь ты говоришь, он тебя использовал?

— Ну... Думаю, я была ему нужна для того, чтобы быть ближе к Аллану. Чтобы присматривать за ним, знать все подробности его жизни, что-то такое... Рудольф часто расспрашивал меня о родных. Говорил, что мне будет полезно говорить о своих проблемах вслух, что это нечто вроде психотерапии. В то же время он по непонятной причине категорически отказывался познакомиться с бабушкой и дедушкой. Говорил: «Попозже. Когда будем абсолютно уверены в своих чувствах». А на самом деле просто боялся, что встретит в доме у дедушки с бабушкой Аллана и тот его узнает. Но я-то об этом не могла догадаться. Он согласился прийти к нам домой только после того, как Аллан пропал.

А ведь и правда. Сэмюел забыл эту подробность, но он действительно впервые увидел Рудольфа только месяц назад. До этого тот был именем без лица. Эвелин постоянно о нём рассказывала, и Сэму оставалось только представлять себе этого суперделового бизнесмена, который так занят работой в сфере международной торговли, что никак не успевает доехать до Сент-Мэри.

— А что вы делали в офисе «Аркеоса», когда он тебя туда возил? — спросил Сэм.

— Обычно Рудольф работал у себя в кабинете, а я ждала в квартире на верхнем этаже. Я там, в общем-то, ничем особенным не занималась: нужно было просто думать о нём...

— Что?

— Думать о нём — вот и всё. Да и вряд ли я бы о нём забыла — там повсюду висели его фотографии! Он говорил, что, когда я рядом, ему проще сосредоточиться и в голову приходят самые гениальные мысли. Будто я посылаю ему положительные волны... Мне казалось, это так романтично! Какой же я была дурой...

— А в последнее время не произошло ничего такого, что объяснило бы изменение его поведения? — осторожно спросил Сэм, чувствуя, что начинает кое о чём догадываться.

— Не знаю. Он просто вдруг как-то... отдалился. Десять дней назад мы должны были вместе поехать в Нью-Йорк. Но в последний момент он не смог прилететь. Сказал, что внезапно возникла встреча с важным клиентом. Присоединился ко мне только через два дня. Но мыслями по-прежнему витал где-то далеко. И вот с тех пор...

Эвелин не успела договорить. Дверь палаты шумно распахнулась, и вошел старый врач с густыми седыми усами. Его сопровождала медсестра, толкавшая перед собой тележку. Они решительно направились к кровати Сэма.

— Вы правы, Дженет, — прогремел врач, даже не удосужившись представиться. — Показания приборов не обманули, наш герой действительно пришел в себя!

Он приблизился к Сэмюелу, изучил цифры на экранах и, схватив его руку, пощупал пульс. Взъерошенной шевелюрой, пышными усами и повадками старого пса доктор напоминал Эйнштейна со знаменитой фотографии.

— Угу! — кивнул он. — Ритм по-прежнему неровный, но уже гораздо лучше. Как самочувствие, герой?

— Я... Я совершенно здоров, — заверил Сэм, надеясь, что ему разрешат вставать с кровати.

— Очень хорошо, — обрадовался врач. — Значит, остается только провести кое-какие дополнительные обследования... А вам, — обратился он к Эвелин, — надо бы отдохнуть, вид у вас измотанный. Юноша пошел на поправку, волноваться больше не о чем. Если, конечно, он не боится уколов!

Тут Сэм услышал, как на тележке медсестры что-то звякнуло, и увидел, как она наполняет лекарством шприц с такой длиннющей иглой, будто дело происходит в фильме ужасов — «В клинике сумасшедшего профессора». Сэмюел терпеть не мог уколы... Он весь напрягся при мысли о двух сантиметрах металла, которые вот-вот воткнутся в его плоть и проникнут ему в вены. Всё-таки порой в жизни бывают моменты, когда думаешь, что уж лучше бы ты умер...