Три куля черных сухарей

— Ох, Васька, не можешь ты без шкоды! — погрозила мать. — Никак не можешь!

— Ниче, ниче, не ругай дужа. Я Микиту сгоряча хлобыстнула веником, а потом пожалела: они ж не нарочно. Это вот когда по чужим садам лазють да с каменюками бегають за голубями — то я не люблю. За воровство, сказала Никите, убью! — сердито крикнула Ульяна.

— Воровство — то не дай бог, — согласилась мать. — Я уж так приказываю, так приказываю: последнее дело — воровать. Уйду на дежурство, а у самой душа болит: вдруг, думаю, сманит Илья Ахромеев, полезут к Родиону в сад — тот же не пожалеет, из ружья застрелит.

— Застрелит, — сказала Ульяна. — Убьет, и все. А што ты скажешь?

Наговорившись, Ульяна ушла, а мать принялась разливать молоко по стаканам.

— Пейте.

— Не хочу, — заупрямилась Танька, брезгливо перекосив лицо.

— Это еще что?

— Оно козой воняет, — Танька брезгливо оттопырила нижнюю губу.

— Подумайте! — пропела мать удивленно. — Ишо разбирается! Спасибо скажи хоть за такое. Ну, не хочешь — как хочешь. Алеша выпьет. Пей, сынок, не гляди на нее. Козье ишо лучче, чем коровье, оно жирнее. Пей — вырастешь большой и сильный.

Васька молчал, думал о сухарях, о голоде, о котором часто говорили взрослые. Не представлял он себе, как это бывает, когда совсем есть нечего. Ведь по карточкам дают и хлеб, и крупу, и сахар. Мало, правда, но живут же. И неурожай — как он бывает? Все растет каждое лето, не было еще такого, чтобы посадили, а оно не выросло. Спросил у матери про неурожай, как он бывает, почему.

— Дождя не будет — вот тебе и неурожай. Все посохнет — собирать нечего. Дело не хитрое.

— А если поливать?

— Не наполиваешься. Дождя нема — все пересыхает, даже в колодезях вода кудась уходит. Вон и нынче лето какое плохое. Картошка как раз в завязь пошла, цвесть начала, а тут сушь. Она и спеклась, наверно. На огород нынче мало надежи.

— А че ж мы сухари не сушим?

— Суши, — сказала мать просто. — У тебя остается хлеб, вот и суши.

Нет, у Васьки хлеб не оставался.

— Вот то-то же, — качнула мать головой. — Не сохнет у нас хлеб. Да на всю жисть все одно не напасешься. Рази угадаешь, с какой стороны он клюнет, тот голод. Ешьте, пока есть, а не будет… Как люди, так и мы…

Страх, который пережили ребята после опрокинутого куля с сухарями, быстро прошел, жизнь их вошла в обычную колею, одни события наслаивались на другие, и сухари вскоре забылись. Но, к сожалению, ненадолго. Очень скоро им пришлось вспомнить их и горько пожалеть о той «шкоде», которая помогла скормить поросенку сухари.