По ту сторону бездны

* * *

Никто из собравшихся не увидел, как из-под крышки шкатулки выскользнул едва заметный черный завиток, не толще волоса, и сразу же юркнул в густую тень на полу Прижимаясь к стене, он быстро долетел до окна и, улучив момент, скользнул наружу Смешавшись с тенью кустов, он миновал сад и, немного покрутившись в воздухе, храбро ринулся вниз, спрыгнув прямо с гигантских ладоней в пропасть. Долетев до бездны, завиток легко ввинтился в белоснежную дымку, пройдя через нее, как нож сквозь масло, ушел на глубину и бесследно пропал. Безмятежный густой туман, столько лет охранявший бездну, даже не шелохнулся. Ничто не нарушило тишину, стоявшую вокруг.

Тем временем наверху, во дворце, Пиритти и Пироппо продолжали горланить, не обращая внимания на Аметрина, который остолбенел от их выходки. Шутка ли – ворваться на совет. И как! Через окно… Младшие братья, в отличие от него самого, уже оправились от пережитого и вернулись к проделкам.

Сейчас они спрыгнули с подоконника, налетели на Аметрина и, обняв его, радостно заколотили руками по спине. Юноша стряхнул их с себя и, ухватив обоих за шиворот, уже собрался сделать им внушение, как вмешался Гелиодор.

– Аметрин! – воскликнул он. – Не ругай их. Они получили разрешение на… кхм-кхм… подслушивание. Я сам им разрешил с утра. Так что все честно.

Аметрин отпустил братьев и по-военному вытянулся перед Гелиодором.

– Господин главнокомандующий, разрешите обратиться, – чеканя каждое слово, сказал он.

– Говори, – добродушно разрешил Гелиодор, с любовью поглядывая на двух рыжих мальчуганов.

Вырвавшись из сильных рук брата, они сделали несколько акробатических трюков, напугав стайку воздушных девушек, и побежали на улицу, продолжая испускать радостные вопли.

– Я не могу принимать участие в поединках, – твердо сказал Аметрин.

В глазах Луны разлилось отчаяние.

– Что значит – не можешь? – опешил Гелиодор.

– Ну как же, – заторопился Аметрин. – Я должен охранять Луну.

– Э-э-э… – пробасил Гелиодор, кинув взгляд на Луну, которая за спиной Аметрина разыграла целую пантомиму.

Сначала она молитвенно сложила руки, затем показала на Аметрина, на себя и страдальчески закатила глаза.

– А в чем проблема? – спросила, подходя к ним, Анита.

Гелиодор сразу же обмяк, и глупая улыбка расползлась по лицу. Он нежно приобнял жену и еле удержался, чтобы не закопаться носом в ее макушку, как любил делать, когда они были наедине. Анита легко рассмеялась и тихонько отодвинулась. Все-таки у них не домашний вечер в кругу семьи, а государственный совет, какие тут нежности? Гелиодор засуетился, одновременно предлагая стул, кресло, диван и кушетку на выбор, чтобы Анита могла присесть. Она вновь просияла чудесной улыбкой, которая озарила ее лицо, и шутливо проворчала:

– Дорогой, ну сколько можно повторять, я не больна!

Гелиодор отмахнулся, продолжая подталкивать ее к глубокому креслу.

– Я всего лишь жду малыша и прекрасно себя чувствую, – сопротивлялась Анита. – Можно мне хоть немного походить? Иначе я превращусь в самую настоящую бочку.

Да, случилось чудо. Анита и Гелиодор готовились стать родителями. Через полгода крохотный целитель или целительница должны были появиться на свет, и весь Драгомир затаил дыхание. Такое событие невозможно удержать в тайне. Ведь их малыш должен был стать первым ребенком, рожденным после проклятия. Поэтому к Аните было приковано пристальное внимание, что утомляло и раздражало будущую мать. Хотя счастье перекрывало все остальное, и Анита буквально светилась изнутри.

Гелиодор, поняв, что жена не желает садиться, сначала растерялся, но вскоре уже бросился к столику с напитками и водрузил на поднос все, что там стояло.

– Ну вот, – улыбнулась Анита, – сейчас он будет поить меня полезными, а главное, вкусными напитками.

– Дорогая, посмотри, сколько полезных, а главное, вкусных напитков я тебе принес. Какой ты будешь?

Анита страдальчески закатила глаза. Аметрин и Луна, на мгновение забыв о своих делах, с умилением любовались этой трогательной парой.

– Так что за проблема у вас? – повторила вопрос Анита.

– Аметрин не хочет участвовать в поединках, так как считает, что не может ни на минуту оставить меня, – выпалила Луна, стараясь не выдать обиду, но голос все равно предательски дрогнул, и девушка судорожно вздохнула.

Анита, тонко чувствовавшая настроение племянницы, пытливо взглянула на нее и решила обязательно поговорить наедине. Ей не понравился этот надлом в голосе, да и затаенная боль в глазах. После свадьбы Анита перебралась в Гарнетус, и Гелиодор не разрешал ей никуда ездить без него, поэтому они редко виделись с Луной. Однако сейчас Анита внутренним чутьем сразу поняла, что за негодованием кроется не только обида на назойливую охрану, но и что-то еще. Все эти мысли мгновенно промелькнули в ее голове, и Анита, очаровательно улыбаясь, задала вопрос, который боялись задать все остальные.

– Вот еще придумал! – фыркнула она. – Аметрин, мальчик мой, неужели ты думаешь, что мы не в силах обеспечить безопасность Луны?

Аметрин на мгновение стушевался. Он попал в сложную ситуацию. Не мог же он сказать «да» при Гелиодоре, которого любил и уважал, – ведь это означало бы, что он сомневается в способностях главнокомандующего, отвечающего за общую безопасность в Драгомире. Поэтому Аметрин невнятно промямлил:

– Ну конечно нет.

– Так в чем же тогда дело? – преувеличенно громко воскликнула Анита. – Значит, как говорит мой муж, шагом марш готовиться к поединкам! Даже не шагом, а бегом! А уж за Луной мы как-нибудь присмотрим.

– Как? – растерялся Аметрин. – Прямо вот так взять и уйти?

– Не просто уйти, а очень быстро, ведь у вас всего два дня, – заторопила Анита.

Аметрин кинул умоляющий взгляд на Луну, безмолвно прося ее вмешаться, но та только поддакнула:

– Конечно беги, я буду за тебя болеть.

Аметрину ничего не оставалось, как выйти из зала.

– Анита, – выдохнула Луна, – спасибо тебе. Ты не представляешь, что сейчас для меня сделала. Как будто с моих плеч только что упала каменная глыба, которую я ношу уже столько месяцев!

Гелиодор ничего не сказал, лишь с любовью посмотрел на жену.

– Не стоит благодарности, – пропела довольная Анита. – А теперь пойдем-ка поболтаем о своем, о девичьем, – многозначительно добавила она, увидев, что Гелиодор тут же шагнул вслед за ними.

Взяв Луну за руку, она, словно корабль, уверенно лавируя между людьми, вывела ее из переполненного зала. Поднявшись в комнату девушки, они устроились на кровати, устланной белоснежным покрывалом.

– Ну, рассказывай, – начала Анита, не сводя с племянницы внимательных глаз. – Что случилось?

Луна помолчала, собираясь с мыслями, но неподдельное участие Аниты заставило так долго сдерживаемую обиду выйти наружу.

– Это все Аметрин, – затараторила она, – представляешь, из-за этой серебряной пряди в волосах он считает, что теперь должен быть рядом со мной до конца жизни. А мне что с этим делать? Я же шагу ступить не могу. Сентария со мной практически не разговаривает. Эгирин только здоровается, и все. Я даже не могу съездить к ним в гости, потому что за моей спиной всегда он.

– Но ведь вы были так дружны и все равно повсюду ходили вчетвером. Почему сейчас нельзя так же? – спросила Анита, пораженная отчаянием девушки.

– Да, ходили. Но условно мы делились на пары. Я как бы с Эгирином, а Сентария с Аметрином. По крайней мере, мы так думали. Ну, мне нравится Эгирин, а ей – Аметрин, и мы думали, что наши симпатии взаимны, – смутившись, пробормотала Луна.

– А теперь Аметрин полностью сосредоточился на тебе и не видит Сентарию?

– Не то слово! Она будто перестала для него существовать. Все наши встречи начали напоминать прогулки строгого родителя с неразумным ребенком. «Луна, осторожней, здесь скользко. Луна, аккуратно, эти ступеньки высокие. Луна, не садись здесь, скамейка неустойчивая». Сентария долго мирилась с этим, но, знаешь… Я бы тоже не выдержала, если бы меня перестал замечать человек, в которого я тайно влюблена… – в голосе Луны послышались еле сдерживаемые слезы. – Я даже не могу с ней поговорить, он не оставляет нас наедине… Ну то есть, конечно, оставляет. Но это выглядит так: мы с Сентарией на одной лавочке, а он на другой. Как мы можем обсудить нашу проблему, когда вот она, прямо перед носом?

– Но почему ты нам ничего не рассказала? – воскликнула Анита.

– Я говорила папе, чтобы он объяснил ему, что я не нуждаюсь в такой защите. Но папа попросил потерпеть, сказав, что у Аметрина такая реакция на стресс. Забота о моей безопасности помогает ему не думать о погибшем отце и его предательстве.

– Ясно. Мы с Гелиодором обсуждали эту проблему и тоже решили дать мальчику время. Но, оказывается, ты тоже страдаешь. Мы-то думали, для тебя ничего не изменилось. Как гуляли все вместе, так и гуляете. А тут и Эгирин тоже, наверное, страдает, – она вопросительно взглянула на племянницу.

– Он отвернулся от меня еще раньше Сентарии, – с обидой откликнулась Луна. – Несколько раз пытался подать мне руку, чтобы помочь спуститься по лестнице, но Аметрин всегда опережал его и быстро дал понять, что это его привилегия. И Эгирин перестал с нами куда-либо ходить. А затем и Сентария. Сейчас они прикрываются миллионом неотложных дел, чтобы не общаться со мной, и я осталась совсем одна…

– Нет, – решительно сказала Анита. – Так не годится. Сейчас мы займем Аметрина поединками, а там если проблема не решится сама, то Гелиодор с ним поговорит. Обещаю! Мы же не знали… И к тому же были заняты назначением нового старейшины, поэтому я совсем выпустила тебя из виду, но уж теперь ты от меня не отделаешься, – шутливо пригрозила она.

Луна глубоко вздохнула, вспомнив шумного, несдержанного Андалузита – погибшего старейшину Гарнетуса. Уж он-то не стал бы церемониться и быстро объяснил Аметрину, как себя вести. Деликатностью Андалузит никогда не отличался. На его место выбрали Гессонита[2], гораздо более спокойного и покладистого. Он легко вписался в тесный круг старейшин благодаря своему характеру Гессонит оказался выдающимся шутником, что никак не вязалось с его сдержанной манерой поведения. Несмотря на возраст, в нем все еще жил сорванец, который обожал подначивать всех вокруг и делал это с таким невозмутимым видом, что окружающие заходились в громовом хохоте. Старейшинам было тяжело пережить потерю Андалузита, и этот смех помогал им выплескивать боль, что скопилась внутри.

Анита между тем встала с кровати и потащила за собой Луну:

– А сейчас собирайся, бери Джемму, а то она уже застоялась в стойле, – и вперед, в Смарагдиус, навстречу свободе.

– Что-то мне даже страшновато, – призналась Луна. – Как Сентария меня встретит…

– С радостью, вот увидишь! Если что, зови меня, я быстро наведу порядок. Меня никто не смеет ослушаться.

– Это точно, – улыбаясь сквозь слезы, проговорила благодарная Луна.

Невольно заразившись энтузиазмом тети, девушка предупредила родителей о своем отъезде и заторопилась на конюшню. Фиччик, малость отяжелевший от спокойной жизни, лениво тащился за ней и ныл: