Сергей Михалков

Шел трамвай десятый номер
По бульварному кольцу.
В нем сидело и стояло
Сто пятнадцать человек.
Люди входят и выходят.
Продвигаются вперед.
Пионеру Николаю
Ехать очень хорошо.
Он сидит на лучшем месте —
Возле самого окна.
У него коньки под мышкой:
Он собрался на каток.
Вдруг на пятой остановке.
Опираясь на клюку,
Бабка дряхлая влезает
В переполненный вагон.
Люди входят и выходят,
Продвигаются вперед.
Николай сидит скучает.
Бабка рядышком стоит.
Вот вагон остановился
Возле самого катка,
И из этого вагона
Вылезает пионер.
На свободное местечко
Захотелось бабке сесть,
Оглянуться не успела —
Место занято другим.
Пионеру Валентину
Ехать очень хорошо.
Он сидит на лучшем месте.
Возвращается с катка.
Люди входят и выходят.
Продвигаются вперед.
Валентин сидит скучает,
Бабка рядышком стоит.
Этот случай про старушку
Можно дальше продолжать,
Но давайте скажем в рифму:
— Старость нужно уважать!

Часы

Чтобы ходики
Ходили,
А будильники будили
И всегда любой из нас
Точно знал.
Который час,
По каким часам
Вставать,
По каким часам
В кровать, —
В часовой мастерской
Чинят время день-деньской.
Входит с жалобой старушка:
— Как же мне не горевать!
Из моих часов
Кукушка
Перестала куковать…
Все понятно старику,
Старику часовщику.
Из окошечка резного
Снова слышится: «Ку-ку!»
Мы в часы мячом попали.
Со стола часы упали.
Под столом раздался звон,
И пружина вышла вон.
Мы сказали:
— Дядя Ваня,
Мы давно знакомы с вами.
Неужели в этот раз
Вы не выручите нас?
Щуря глаз
И хмуря брови.
Поворчав себе в усы.
Часовщик Иван Петрович
Осторожно взял часы.
Все понятно старику,
Старику часовщику.
Мы теперь приходим в класс
Раньше всех на целый час.

Про сома

Широка и глубока
Под мостом текла река.
Под корягой
Под мостом
Жил в реке усатый сом.
Он лежал на дне
Часами.
Шевелил во сне
Усами.
А на берегу реки
Жили-были рыбаки.
В дождь и в солнечные дни
Сети ставили они.
И спросонья
На рассвете
Заходила рыба в сети.
Попадался карп горбатый.
Попадался — пропадал.
Только сом,
Большой,
Усатый,
Никогда не попадет.
Он лежал,
И, кроме ила.
Кроме всяческой еды,
Над его корягой было
Метров пять речной воды.
Говорит один рыбак:
— Не поймать сома никак.
Или снасти не крепки?
Или мы не рыбаки?
Неужели в этот раз
Он опять уйдет от нас?
За рекой стада мычат,
Петухи к дождю кричат.
Сеть лежит на берегу,
Из нее усы торчат.
Говорит один рыбак:
— Ну, поймали кое-как. —
Шевельнув сома ногой:
— Не уйдет, — сказал другой.
Но свернулся колесом
И хвостом ударил сом.
Вспомнил речку голубую.
Вспомнил рыбку молодую
Да корягу под мостом —
И ушел.

Трезор

На дверях висел
Замок.
Взаперти сидел
Щенок.
Все ушли
И одного
В доме
Заперли его.
Мы оставили Трезора
Без присмотра,
Без надзора.
И поэтому щенок
Перепортил все, что мог.
Разорвал на кукле платье.
Зайцу выдрал шерсти клок,
В коридор из-под кровати
Наши туфли уволок.
Под кровать загнал кота —
Кот остался без хвоста.
Отыскал на кухне угол —
С головой забрался в уголь.
Вылез черный — не узнать.
Влез в кувшин —
Перевернулся,
Чуть совсем не захлебнулся
И улегся на кровать
Спать…
Мы щенка в воде и мыле
Два часа мочалкой мыли.
Ни за что теперь его
Не оставим одного!

Рисунок

Я карандаш с бумагой взял.
Нарисовал дорогу.
На ней быка нарисовал,
А рядом с ним корову.
Направо дождь, налево сад,
В саду пятнадцать точек.
Как будто яблоки висят
И дождик их не мочит.
Я сделал розовым быка.
Оранжевой — дорогу.
Потом над ними облака
Подрисовал немного.
И эти тучи я потом
Проткнул стрелой. Так надо.
Чтоб на рисунке вышел гром
И молния над садом.
Я черным точки зачеркнул,
И означало это.
Как будто ветер вдруг подул —
И яблок больше нету.
Еще я дождик удлинил —
Он сразу в сад ворвался.
Но не хватило мне чернил,
А карандаш сломался.
И я поставил стул на стол.
Залез как можно выше
И там рисунок приколол.
Хотя он плохо вышел.

Если

Мы сидим и смотрим в окна.
Тучи по небу летят.
На дворе собаки мокнут.
Даже лаять не хотят.
Где же солнце?
Что случилось?
Целый день течет вода.
На дворе такая сырость,
Что не выйдешь никуда.
Если взять все эти лужи
И соединить в одну,
А потом у этой лужи
Сесть,
Измерить глубину,
То окажется, что лужа
Моря Черного не хуже.
Только море чуть поглубже.
Только лужа чуть поуже.
Если взять все эти тучи
И соединить в одну,
А потом на эту тучу
Влезть,
Измерить ширину.
То получится ответ,
Что краев у тучи нет.
Что в Москве из тучи — дождик,
А в Чите из тучи — снег.
Если взять все эти капли
И соединить в одну,
А потом у этой капли
Ниткой смерить толщину —
Будет каплища такая.
Что не снилась никому.
И не приснится никогда
В таком количестве вода!

Любимые вещи

Вот ящик.
Расстаться я с ним не могу:
Любимые вещи
Я в нем берегу.
Орехи
Такие, что их нипочем
Нельзя расколоть
Ни одним кирпичом.
Свисток.
Я не слышал такого свистка!
Я сам его вырезал
Из тростника.
Я каждое утро
Его мастерил.
Мой ножик со мной
Выбивался из сил.
Однажды
Я к берегу моря пошел,
Я в море купался
И камень нашел.
Пусть все говорят мне.
Что камень — пустяк.
Я твердо уверен.
Что это не так.
Но больше всего
Из любимых вещей
Горжусь я
Железной стамеской своей.
Знакомый столяр
Мне ее подарил.
Он ею работал
И трубку курил.

От кареты до ракеты

Люди ездили по свету.
Усадив себя в карету.
Но пришел двадцатый век —
Сел в машину человек.
Тут пошло такое дело!
В городах затарахтело.
Шум моторов, шорох шин —
Мчатся тысячи машин.
В паровые тихоходы
Забирались пешеходы.
И могли они в пути
На ходу легко сойти.
А теперь под стук колес
Нас везет электровоз.
Не успел двух слов сказать —
Смотришь: надо вылезать!
Корабли такими были —
Как игрушечные плыли.
Плыли месяц, плыли год…
Появился пароход!
А сегодня в океаны
Выплывают великаны.
Удивляет белый свет
Быстрота морских ракет.
Лишь одним ветрам послушный.
Поднимался шар воздушный.
Человек умел мечтать,
Человек хотел летать!
Миновал за годом год…
Появился самолет!
В кресло сел, завтрак съел.
Что такое? Прилетел!
Ну, а это, ну, а это —
Кругосветная ракета!
От кареты до ракет!
Это чудо или нет?

Моя тень

За мною следом ходит тень.
Куда бы я ни шел.
Сажусь к столу, всегда со мной
Садится тень за стол.
Она такая же, как я
От головы до ног.
И повторяет каждый шаг
И каждый мой прыжок.
В пути отстанет вдруг она,
А то пойдет вперед,
То, сразу сделавшись худой,
Куда-то пропадет.
То дорастет до потолка
За несколько минут.
А дети, почему они
Так медленно растут?
Ходить по свету без меня,
Должно быть, страшно ей?
А я не смог бы так ходить
За матерью своей!
И даже игры от меня
Она переняла.
Сама же ни одной игры
Придумать не могла!
Я раз проснулся раньше всех
На целых два часа
И вышел в сад, пока еще
Не высохла роса.
Но тень за мною не пошла:
Был сер осенний день.
До ночи в складках простыни
Спала лентяйка тень.

Сашина каша

Живет на свете Саша.
Во рту у Саши каша —
Не рисовая каша.
Не гречневая каша.
Не манка.
Не овсянка
На сладком молоке.
С утра во рту у Саши
Слова простые наши —
Слова простые наши
На русском языке.
Но то, что можно внятно
Сказать для всех понятно.
Красиво, чисто, ясно, —
Как люди говорят, —
Наш Саша так корежит.
Что сам понять не может:
Произнесет словечко —
И сам тому не рад!
Он скажет: «До свидания!»
А слышится: «До здания!»
Он спросит: «Где галоши?»
А слышно: «Это лошадь?»
Когда он вслух читает.
Поймешь едва-едва:
И буквы он глотает,
И целые слова.
Он так спешит с налета
Прочесть, спросить, сказать.
Как будто тонет кто-то,
А он бежит спасать…
Он может, но не хочет
За речью последить.
Нам нужен переводчик
Его переводить.

Муха

Меня преследовала Муха —
Она садилась мне на ухо.
На подбородок и на шею,
На все, что было перед нею.
Чтоб залететь в раскрытый рот.
Садилась мне на бутерброд.
На соль, на сахар, на печенье
И на мое стихотворенье.
В хлопушку превратив газету,
Весь день гонял я Муху эту.
Пока мой друг — трехлетний Тема
Не подсказал уйти из дома.

Сила воли

Я откровенно признаюсь.
Что в темноте я спать боюсь.
Когда вокруг меня темно
И занавешено окно.
Мне так и хочется вскочить
И поскорее свет включить.
Я чувства этого боюсь.
Но силой воли с ним борюсь —
Я говорю себе: «Лежи!
Глаза закрытыми держи!»
И я лежу, лежу, лежу.
Глаза закрытыми держу
И засыпаю наконец.
Ну, разве я не молодец!
А можно было бы начать
С того, чтоб свет не выключать,
И чтобы не было темно,
Не занавешивать окно.
И до утра при свете спать…
Но так же можно трусом стать!

Лапуся

Я не знаю, как мне быть —
Начал старшим я грубить.
Скажет папа: — Дверь открыта!
Притвори ее, герой! —
Я ему в ответ сердито
Отвечаю: — Сам закрой!
За обедом скажет мама:
— Хлеб, лапуся, передай! —
Я в ответ шепчу упрямо:
— Не могу. Сама подай!
Очень бабушку люблю.
Все равно — я ей грублю.
Очень деда обожаю.
Но и деду возражаю…
Я не знаю, как мне быть —
Начал старшим я грубить.
А они ко мне: — Голубчик,
Ешь скорее! Стынет супчик!.. —
А они ко мне: — Сыночек,
Положить еще кусочек? —
А они ко мне: — Внучок,
Ляг, лапуся, на бочок!..
Я такое обращенье
Ненавижу, не терплю,
Я киплю от возмущенья
И поэтому грублю.
Я не знаю, как мне быть —
Начал старшим я грубить.
До того я распустился.
Что грублю я всем вокруг.
Говорят, от рук отбился.
От каких, скажите, рук?!

«Фантазер»

Я был знаком
С одним быком,
Когда в деревне жил.
С людьми он дружбы не искал.
Детей к себе не подпускал.
А вот со мной дружил!
Да, да! Не знаю почему,
Я чем-то нравился ему:
Когда меня встречал,
Он на меня, как на врага,
Не выставлял свои рога,
А дружески мычал.
Бывало, выйдешь на лужок
И позовешь его: — Дружок! —
А он в ответ: — Иду-у-у! —
И сам действительно идет
И не спеша губами рвет
Ромашки на ходу.
За лето я к нему привык,
И это был мой личный бык!
Пять лет прошло с тех пор.
Не знаю я, что с ним теперь
И с кем он дружит, грозный зверь
По кличке Фантазер…

Людоед