Разгром линии Маннергейма

Герой Советского Союза старший лейтенант Н. Большаков

— Ну, как, помогает? — обращался Большаков к Чекрачеву, закуривая очередную папиросу.

— Помогает! — отвечал командир батальона и добавлял: — Давай еще!

Смуглое, худощавое, чисто выбритое лицо комбата было спокойно. Он отличался поразительной выдержкой, умением быстро и точно оценивать обстановку, мгновенно принимать правильные решения.

Не уступая Чекрачеву в хладнокровии, Большаков радовал товарищей теплой шуткой.

— Дам, дам огонька! — говорил командир дивизиона и потирал раскрасневшиеся руки. Перчаток он не носил, его согревал, какой говорил полушутя, полусерьезно, «неукротимый боевой азарт».

Командир 6-й роты младший лейтенант Поляков, находившийся на правом фланге, сообщил, что расположенная напротив долговременная огневая точка подает признаки жизни.

Белофинны обосновались на выгодном рубеже и простреливают местность впереди и с флангов. Пехотинцы пробовали подойти к точке, да пока ничего не вышло.

Комбат передал сообщение Большакову, тот подал команду на батареи. Над вражеским дотом стали вздыматься столбы земли и снега.

— Ну, как? — справился через несколько минут Большаков.

— Живет, подлая!

Мгновенная тень пробежала по лицу командира дивизиона.

— Живет! — повторил он. — Не пронимает, значит. А ну, попробуем другим способом.

И связист стал передавать приказ:

— Командиру батареи младшему лейтенанту Балякину. Выкатить одно орудие на опушку леса и вести огонь прямой наводкой.

Не теряя ни минуты, артиллеристы подвезли орудие на лошадях, потом потащили его на руках. Дьявольски трудное было дело. Снег — по пояс, дороги нет, на каждом шагу — пни, сучья, сваленные деревья. Но политрук Кострикин, старшина Соловьев, младший командир Сергеев и другие старались в поте лица и вскоре установили гаубицу.

Наводчик Биличенко прильнул к панораме.

— Готово!

— Огонь!

Грохнул выстрел. Из ствола орудия вырвалось пламя. На высоте «Огурец», где находился дот, взвихрился снег.

— Теперь подействует! — рассмеялся Большаков.

— Да, похоже! — улыбнулся и командир батальона.

Бруствер окопа начали лизать пули. Противник ожесточился. Наши артиллеристы несли ему гибель, и он стремился предотвратить ее.

Люди в окопах еще плотнее пригнулись к земле, но наблюдение не прекратилось.

— Смотри, смотри, перебегают! — крикнул Чекрачев Большакову.

Белофинны действительно группами выскакивали из дота и бросались влево, в ров. Крепко досталось им от «гостинцев» Большакова.

Комбат кинулся к телефону и приказал:

— В атаку!

Командир 6-й роты Поляков мгновенно передал приказ взводам. Политрук Алексеев крикнул:

— Вперед, за нашу Родину!

Почти одновременно бойцы услышали голос красноармейца Голубева:

— Бежим, ребята! Бей врага!

Отделения поднимаются и, поддержанные шквальным огнем пулеметчиков, мчатся вперед. Командир дивизиона переносит огонь артиллерии на следующий рубеж. Вот, натолкнувшись на огонь, роты залегли. Однако всем ясно, что врагу нанесен чувствительный удар и сопротивляются лишь жалкие остатки его. Чекрачев снова командует:

— Вперед! Вперед!

Идут танки. Они рвут проволочные заграждения. За танками бегут, увязая в снегу, бойцы. Враг не выдерживает, пускается наутек. Его накрывает огонь дивизиона старшего лейтенанта Большакова, бьют красные пехотинцы. Они врываются в белофинские траншеи, перескакивают через трупы вражеских солдат, через поваленные снарядами деревья и бегут вперед, вперед.

В тот день стрелковый батальон старшего лейтенанта Чекрачева, круша и уничтожая врага, прошел несколько километров. Потом — небольшой перерыв. Надо подтянуть артиллерию, чтобы ее огнем снова прокладывать пехоте путь вперед. Штаб батальона разместился в просторной финской землянке.

Иззябший и проголодавшийся Чекрачев приказывает принести обед.

Но короток отдых. Вернее, отдыха совсем нет. Уже получен приказ продолжать наступление. Проверив, все ли люди накормлены, Чекрачев созывает командиров и ставит перед каждым очередную боевую задачу. А старший лейтенант Большаков передвигает дивизион на новые позиции.