Воровской орден

ВЫРОЖДЕНИЕ

Мы сидим с Андреевой у нее дома. Я понимаю, что каждый мой вопрос причиняет ей боль. Ее отец стоит за дверью. Я слышу его дыхание. Те трое давно под замком. Но страх не проходит ни у Андреевой, ни у ее родителей, хотя, казалось бы, они отбоялись на всю оставшуюся жизнь в ту ночь, когда она пришла домой, истерзанная до последней степени. В самые страшные минуты Андреева знала, что обязательно пойдет и заявит. «Только бы остаться живой», — твердила она про себя, запоминая приметы убийц и все, что они вытворяли.

Она помогла найти убийц. Она поможет доказать их вину на суде. В течение минимум десяти лет они не будут представлять опасности для общества. Как же общество рассчитается с ней за эту помощь?

Криминолог начала века Д. Дриль писал: «Если общество не сумело предотвратить преступления, то на нем лежит обязанность вознаградить невинно потерпевшего. Такое вознаграждение было бы не только актом справедливости по отношению к последнему, но и лучшей мерой предупреждения, потому что тяжесть преступления чувствовалась бы тогда не индивидуально только его жертвой, а коллективно и солидарно всеми гражданами, которые поэтому живо были бы заинтересованы предупреждать преступления и главную их причину — вырождение народа!»

Не будет Андреевой никакого вознаграждения за все, что она вынесла. Ни материального, ни даже морального. Будет как бы продолжение тех терзаний, которые она претерпела. Сколько сил потребует одно только судебное разбирательство с (как и во время дачи показаний) изложением происшедшего в мельчайших подробностях. Уже сейчас, когда казалось бы, должна соблюдаться тайна следствия, десятки людей знают, что с ней случилось, и… смеются чуть ли не в глаза. Если б только мужчины… Женщины — тоже.

Если действия насильников не вызывают у людей отвращения, то что же это за люди?! Если таких людей среди нас множество, что же мы за народ? Не могу понять, почему изнасилование считается у нас только преступлением против личности. Это еще и преступление против нации! Против чужой, против своей — все едино. Против своей даже ужаснее. Когда совершается покушение на достоинство женщины другой нации — это оскорбление той нации. Когда же вот так уничтожается достоинство женщин своей нации — это признак вырождения.

«Иду теперь по городу, — говорила мне Андреева, — смотрю на лица мужчин и вижу: вот этот может сделать то же самое. И этот. И этот… Был бы только удобный случай. Иногда я думаю: а что же будет дальше, если жизнь станет еще тяжелее, а власть еще слабее? От этих стай не будет спасения ни на улицах, ни в квартирах».