Голос

— У вас слава человека, предельно строгого. Отчасти жестокого. Не прощающего даже малейших ошибок.

Ведущая подалась вперёд, как будто пытаясь придать своему вопросу ещё больше дерзости и напора. Гость студии, расположившийся на диване в мнимо расслабленной позе — одна рука на спинке, второй он изредка жестикулировал, нога согнута и опирается щиколоткой на колено второй ноги — только снисходительно смерил ведущую нечитаемым взглядом чёрных глаз.

— Возможно, я просто не переношу халтуру? Современные люди отвыкли от работы в полную силу. От необходимости соответствовать, совершенствоваться… Современное общество охвачено инфантилизмом, и шоу-бизнес не исключение. Людям кажется, что они имеют право на похвалу только потому, что они «старались» или «потратили много времени». Можно весь день носить воду решетом и очень устать. Но принесёт ли это хоть каплю воды?

Он снова взмахнул рукой, жестом показывая ту самую «каплю». Ведущая невольно засмотрелась. Не то чтобы пальцы были какими-то особенно длинными, но каждый жест казался настолько точным и выразительным, что в голову против воли лезли всякие штампы о «музыкальных руках пианиста». Смотреть на руки в любом случае было приятнее, чем в лицо: неулыбчивое и словно выжидающее чего-то. И этот взгляд — как будто видит тебя насквозь и заранее осуждает. Имиджем известный продюсер больше всего напоминал гробовщика или священника — с головы до пят в чёрном, темноволосый и темноглазый почти по-итальянски, но без средиземноморской живости и экспрессии.

Северус Снейп (как странно, что это не псевдоним… хотя — кто знает? Ведь как минимум половина его официальной биографии вполне могла быть ложной) буквально подавлял одним своим присутствием.

Ведущая едва сдержала грустный вздох, глядя на список вопросов. Легко Скитер — придумать и сбросить на другого. Как будто это ей дразнить быка, с минуты на минуту ожидая слов «интервью окончено, встретимся в суде». Как будто неизбежную неустойку канал повесит на Скитер… Нет, её они сохранят, она для них ценный кадр. А вот таких журналистов как Лара — с длинными ногами, смазливой внешностью, но без особенных талантов репортёра — пруд пруди. Наверное, под влиянием этих мыслей она решила чуть-чуть отступить от списка:

— Фактически, это можно сказать о многих в современном обществе: об офисных работниках, консультантах… Ведущих, — она жестом указала на себя. — Потому что их работа и не предполагает роста. Так что, нам просто смириться с тем, что нас могут выкинуть в любой момент?

Её голос против воли дрогнул.

— Видите ли… Давайте начистоту? — он слегка подался вперёд и чуть усмехнулся. Ларе от этой усмешки стало ещё более не по себе. — Иногда человеку выпадает золотой билет. Синекура. Разве не логично быть за это благодарным? В конце концов это не работа на заводе, верно?

— Напоминает продажу души, — заметила Лара.

Он только развёл руками:

— Всё в жизни имеет цену.

Взгляд Лары упал на следующий вопрос. И, кажется, теперь она была готова его задать:

— То есть, ваша «философия» не отрицает появление на сцене не только талантливых, но и… расплатившихся, скажем так, чем-то другим?

Снейп задумчиво и как-то свысока посмотрел на неё:

— Смотря чем.

Взгляд показался неуютным и крайне двусмысленным. И раздевающим даже не до нижнего белья, а до костей. Лара приподняла брови:

— Против вас никогда не выдвигали обвинений в харассменте.

Он закатил глаза и даже фыркнул:

— Разумеется! Не хватало ещё…

— Почему «разумеется»?

Снейп пощупал ткань своего пиджака:

— Как вы полагаете, сколько стоит эта милая тряпочка?

— Похоже на коллекцию Тома Форда.

— Близко. Но чуть дороже. За полгода работы на меня исполнитель может купить квартиру в престижном районе столицы. За год — ещё и оплатить любое образование, полностью сделать стоматологию любой сложности и ещё останется на вот такие приятные тряпочки, — он первый раз улыбнулся шире, демонстрируя, что на стоматологию для себя Северус Снейп тоже не поскупился. Лара видела фото тех лет, когда он выиграл свой первый конкурс среди пианистов, так что ей было с чем сравнить. Да уж, деньги иногда творят с внешностью людей чудеса… — А теперь вопрос: стоит ли чья-то продажная благосклонность таких денег? Уверяю вас, лучшие эскорт-услуги обойдутся в десятки, если не сотни раз дешевле.

В наушник Ларе уже почти орали, что она не вписывается в регламент, и до рекламной паузы надо срочно задать ещё хотя бы один вопрос. Она натянуто улыбнулась:

— Ладно, даже не буду спрашивать, откуда вы так хорошо осведомлены о ценах на теневой бизнес… — шутка вышла скомканной, но она заторопилась дальше: — Однако, о плате… что насчёт, например, нашей восходящей «звезды», Драко Малфоя? Как его наставник, что вы скажете о его голосе… и таланте?

Снейп с мнимым простодушием развёл руками:

— Мне нравится то, что он делает. Как звучат мои песни в его исполнении, как он подаёт себя на сцене. И, хочу сказать, это исключительно дисциплинированный молодой человек, не чета некоторым «звёздам», — он изобразил пальцами кавычки, — которые могут себе позволить сорвать концерт из-за капризов или мнимой головной боли, которой у них не было бы, если бы они выучили слова «режим» и «здоровый образ жизни»…

— Но его вокал… не слишком впечатляет, нет?

— Чтобы хорошо спеть песню, мужчине не обязательно уметь брать «ми» второй октавы. Как это прекрасно показали Джо Дассен, Леонард Коэн… Главное — уметь петь душой, сердцем. Драко ещё очень молод, но у него есть эта способность: слушать своё сердце. И находить верную интонацию. Самые важные слова говорят негромко.

— Как вы? — решила поддержать тему Лара.

Зря. Снейп по-прежнему чуть улыбался, но в выражении его глаз произошла неуловимая, и от того ещё более разительная перемена: на их дне сейчас будто плескалось что-то тёмное и вязкое. Такой смеси холодной ярости и ненависти Ларе видеть не доводилось, пожалуй, никогда. Возможно, её коллегам из криминальной хроники и было с чем сравнивать, но её жизнь к такому не готовила.

— У меня были другие причины, — коротко заметил он мнимо спокойным тоном.

— Как интересно… — пролепетала Лара и с деланной бодростью продолжила. — Но об этом мы узнаем после короткого блока новостей шоу-бизнеса. Оставайтесь с нами!

* * *

Снейп запер дверь в гримёрную комнату и прислонился к двери. Глубоко вздохнул, прикрыл глаза, массируя переносицу пальцами. Похоже, подкрадывалась головная боль. А обезболивающие, как назло, нельзя…

Чёрт бы побрал интервью. И эту девицу с её вопросами. Но иначе нельзя. Приходится играть по правилам. Ничего, ещё тридцать минут и он свободен.

Запиликал телефон.

Снейп мельком взглянул на номер и снова шумно вздохнул. Сбросить? Нет, лучше ответить сразу:

— Да, Люциус. Что тебе надо?

На том конце линии цветисто и громко возмущались. Тем, что Снейп, дескать, только что подтвердил своими словами, что карьера Драко полностью куплена. Что обесценил его достижения. И — особенно интересно — не смог скрыть роль Малфоя-старшего.

Снейп переждал бурю слюны и эмоций, и только когда собеседник затих, всё так же негромко заметил в трубку:

— У него твоя фамилия и доля в твоём бизнесе. И даже при этом всё было бы в порядке, если бы твой сын не взял привычку фотографироваться вместе с папой «за работой» и «в кругу семьи», а потом выкладывать эти фото в соцсети. Не надо считать людей за идиотов, Люциус.

«Считай людей умнее, чем они есть — только тогда они покажут тебе свою глупость», — таково было продолжение фразы. Но Снейп не тратил слова попусту. Тем более что говорить уже становилось немного неприятно: в горле першило.

Из трубки ещё пару раз возмутились. Он отвечал как только выдавалась пауза:

— И что с того? На павлинов своих поори. Нет. Я всё понимаю. Да. Да. И я вернул эти деньги сторицей, не так ли? Всё. Мне пора.

Снейп нажал кнопку отбоя. Если бы не неприятности с Дамблдором и вся эта суета вокруг «Горшка и Леприконов», Северус скорее бы сторожил клетки с белыми мышами, чем пошёл на этот договор. Да и Драко в какой-то момент стало жалко: Нарцисса знала, на что взять Снейпа. Мимолётное упоминание о «плохой компании» — и он уже рад стараться: пересаживает наследника Малфоевских миллионов с травки и кокаина на куда более ревнивый и бесповоротный наркотик — сцену. Софиты и тысячи блестящих глаз, устремлённых на тебя из темноты, будто на какое-то божество…

Ну что же. Осталось семь минут. Пора возвращаться, чтобы у гримёров было время его припудрить.

* * *

— Перед тем, как уйти на перерыв, мы говорили с вами о голосе. Многие наши зрители помнят вас прежде всего как исполнителя…

Разумеется. Потому что композиторов не помнит никто. Всем интересно только лицо у микрофона. И поэтому это лицо должно быть приятным. «Смазливым», — безжалостно подсказал внутренний голос. У юного Северуса в этом смысле было мало шансов. Лили, добрая душа, иногда сравнивала его с Паганини. Смешно. Лучше бы опустилась до банальности о «внутренней красоте». Даже на оперной сцене Снейпу доставались только роли в массовке, хотя его баритон — без ложной скромности — заслуживал лучших партий.

Только получив доступ к другому уровню средств и связей он, наконец, смог себе позволить певческую карьеру. И тогда как по волшебству «мрачность» превратилась в «загадочность», «внешность бандита из подворотни» в «благородную мужественность», а нежелание смотреть в зал — в «сосредоточенность на музыке».

— Однако, на самом пике популярности — как вашей, так и ваших подопечных — вы неожиданно для всех завершили карьеру и надолго заморозили все проекты. Что случилось?

Есть истории, настолько сложные, что рассказывать их другому не имеет смысла, даже если захочешь открыть правду. А есть настолько банальные, что поведать о них, ничего не приукрасив и не изменив, — почти стыдно. Перейдя из классической музыки в шоу-бизнес, Снейп понял только одно: правда — самый невзрачный товар из возможных. Зато сказки всегда востребованы. Даже слишком.

Но в то же время как сложно лгать! Вначале просто, потом — ещё проще, но наступает момент, когда из-под всех мифов начинает сочится правда. Горькая или нелепая, болезненная или банальная. Если не упустить этот момент у других, можно получить над ними настоящую власть. Главное, не попасться однажды самому.

Не говорить правду, но и не позволять себе самообманываться. Остриё тоньше бритвы.

Снейп сжал челюсти. Недолго смотрел куда-то вниз, сосредотачиваясь. И только потом ответил:

— То, что случается со многими певцами. Потеря голоса.

Ведущая сверкнула на него ярко-голубыми глазами в обрамлении чёрной туши. Глаза блестели ярко и плотоядно, как у пираньи, почувствовавшей запах крови. И точно — с притворным выражением лица примерной ученицы она начала:

— Я немного навела справки…

«Во-первых, не ты, а редакторы программы. Ты не способна использовать компьютер для чего-то большего, чем переписка в инстаграме».

— …Бытует мнение, что узлы на связках образуются только у тех певцов, кому не ставили голос профессионально. У самоучек. А профессионалам это не грозит. Или всё не так?