По прихоти Малфоя

Глава 2. Боль

Лучик надежды, который глубоко в душе помогал верить в безопасность её положения, медленно погас вместе с приходом Малфоя.

Гермиона пристально смотрела на Люциуса Малфоя, не решаясь заговорить первой. Совокупность страха и паники закутали её в невидимую мантию, затягивая в плен меланхолии и заставляя оставаться на месте, словно застывшего перед хищником тушканчика. Её пугал сам вид Люциуса, стоящего совсем близко, дающего одним своим взглядом понять — она обречена и бежать некуда.

— Не стоит бояться, мисс Грейнджер. — Малфой подошёл на шаг ближе, внимательно рассматривая Гермиону. — Я всего лишь хочу с вами поговорить.

Он изобразил подобие улыбки, но Гермионе это показалось неуместным кривлянием. Она не решалась открыть рот и произнести хоть слово, опасаясь, что рухнувший шквал вопросов выведет Малфоя из себя, за что он непременно накажет её. Поэтому она терпеливо ждала, когда он сам расскажет, зачем она здесь. Точнее — озвучит, ведь этот хитрец явно захочет выслужиться перед своим повелителем и вскоре сдаст её Тёмному Лорду. О, ещё бы! Преподнести такой презент в виде представительницы Золотого трио — это гарант прощения Малфою всех его проступков.

— Вы ещё здесь, мисс Грейнджер?

Его слова вытянули Гермиону из ступора. Она переступила с ноги на ногу, чтобы как-то размять тело, исподлобья косясь на Малфоя.

— Что вам нужно, мистер Малфой? — с опасением, но всё же решилась она задать вопрос, который больше всего её интересовал.

Тот наклонил голову и заговорщически произнёс:

— Всего лишь ответы на мои вопросы.

«Мне тоже нужны ответы!»

Разум Гермионы кричал от переизбытка страха в крови, но она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не показывать этого чувства. Это так банально, предсказуемо и смешно, что не могло быть правдой. Наверное, она просто ударилась головой после аппарации и сейчас находится без сознания. А всё это — сон, который подкинуло её впечатлительное подсознание и её искалеченное после пыток Беллатрисы Лестрейндж тело.

Гермиона уловила движение руки в воздухе, и в тот же миг в помещении зажглись свечи, которые находились по углам комнаты. При помощи беспалочковой магии Малфой осветил помещение. Его магическая сила впечатляла, и Гермиона отбросила мысли о том, что сможет одолеть его своими скромными навыками в этом аспекте.

Теперь уже точно было ясно, что она находится в камере — освещение подтвердило её прежние догадки. Ничем не приметное помещение, разве что исключительно ровная кладка камня, из которого был сделаны пол, стены и даже потолок. Она окинула помещение взглядом, но ничего нового для себя не приметила: всё было точно таким же, каким ей рисовала фантазия во время её пребывания в кромешной тьме.

Малфой заметил любопытный взгляд Гермионы, довольно ухмыльнулся и прошёл на середину камеры.

— Это мэнор, — коротко и ясно ответил он на ещё один вопрос, который, скорее всего, прочитал в глазах Грейнджер.

— Но как? — вырвалось у Гермионы, которая не могла понять, как её побег из этого злосчастного особняка обернулся таким несчастьем, что она снова оказалась в нём.

— Эльф.

Казалось, Малфой готов удовлетворить её любопытство, отвечая на вопросы. Но его надменный и высокомерный вид показывал, что он искренне гордится аферой, которую ему удалось провернуть.

«Эльф, эльф… Добби нас спас, он не мог… Он не поступил бы так…»

И тут мысли Гермионы закружились в водовороте воспоминаний, вытаскивая на поверхность отрывки из книг о магических существах: «Эльфы — единственные существа, которые могут связываться со своими собратьями ментально. Магические способности эльфов почти безграничны, они способны находить своих сородичей везде, независимо от скрытности и магической защиты последних».

— Итак, мисс Грейнджер, чем вы занимались со своими друзьями, пребывая в бегах?

Люциус снова прервал размышления Гермионы, заставляя её взглянуть на него. Готова ли она к таким допросам? И да, и нет. Она знала, что это первое, что захотят выяснить у неё, а её навыки окклюменции гарантировали защиту информации. Наверное. Она не знала точно, ведь той пары уроков окклюменции, на которые её отправил Дамблдор ещё на пятом курсе, было недостаточно, чтобы судить о стойком и безупречном владении этим искусством.

А скрывать ей было что: Отряд Дамблдора — их школьное противостояние новому режиму, Орден Феникса, начиная от его расположения и заканчивая членами этого сообщества, и, в конце концов, поиск крестражей. Не то чтобы последнее было очень важным. Волдеморт знает о том, что кто-то уничтожает частицы его души. И, скорее всего, его верные приспешники знали о столь тёмном наследии Волдеморта. Или нет? На всякий случай всё важное Гермиона спрятала глубоко в сознании.

Увидев, что Малфой пристально смотрит на неё и всё ещё направляет волшебную палочку в её сторону, Гермиона решила ответить:

— Мы просто скрывались от вашего господина.

Малфой ухмыльнулся, услышав ответ. Конечно, то, что Тёмный Лорд хотел убить Поттера — не секрет, но в последние несколько месяцев его одержимость этим мальчишкой была просто маниакальной. Будто Поттер был не просто мальчиком из пророчества, а вором, который украл у тёмного волшебника нечто очень ценное. Люциус не был глуп, но ему не нравилось, когда что-то не поддавалось его пониманию.

— Вы не в том положении, чтобы врать мне, мисс Грейнджер.

Гермиона напряглась, ожидая проклятия, которое вот-вот вылетит из палочки Люциуса Малфоя, но тот не спешил поражать свою жертву.

— Я не вру вам, — сказала она невинно и легко, чтобы не увидел её волнения.

— Ну да, конечно. Вы просто не говорите правду.

Гермиона не успела ответить; она почувствовала, как тонкая материя магии проскользнула в её голову и деликатно плывёт, рыская между мыслями, знаниями и памятью. Гермиона смотрела в глаза Малфоя и вместе с ним просматривала кадры из фильма о её жизни. Ничего существенного: она впустила его в свои воспоминая о том дне, когда ей пришло письмо из Хогвартса, о том уроке трансфигурации, когда она получила «превосходно» — оценку лучше, чем у его сына; о победе их факультета в конце учебного года, о поездке в Нору…

Она показала всё это, зная, что Малфою ни за что не придут по вкусу такие воспоминания.

…И вот уже — блестящая победа над василиском и раскрытие аферы Люциуса Малфоя…

— Хватит!

Голос прорезал тишину, и Люциус разорвал магический контакт с Гермионой. Та всё ещё смотрела на Малфоя, боясь пропустить момент нападения. Опасения подтвердились: на этот раз он выпустил в неё проклятие. Тело Гермионы обвили плотные верёвки, не давая возможности отстраниться от надвигающегося на неё мага.

Он навис над ней, словно коршун, внимательно рассматривая её с головы до ног. И в ответ она тоже смотрела, смотрела в глаза этого злого и опасного человека. Лицо его покрывала лёгкая щетина, глаза будто выцвели, белоснежные волосы не выглядели столь идеально расчёсанными и ухоженными. Создавалось впечатление, что перед ней находится эмоционально нестабильный человек, маг на грани помешательства с примесью безумия. Человек, который изрядно вымотан, истощён и, возможно, напуган.

Гермиона пожалела бы его, не будь он её врагом — тем, кто пытается извести с белого света таких, как она.

Возвращение Тёмного Лорда обернулось катастрофой для четы Малфоев. Когда Люциус провалил задание в Отделе тайн, Волдеморт решил наказать его по-своему, убив Нарциссу. Малфой отсидел год в Азкабане, так и не попрощавшись с женой. А теперь он находился здесь, почти безумный и подавленный, вынужден прислуживать тому, кто убил его жену и заклеймил сына. Сын, впрочем, старался лишний раз не добавлять Люциусу головной боли.

«Жизнь его потрепала, Малфой заметно сдал и не выглядит столь сильным, как раньше — теперь он похож на безумца».

Гермиона сглотнула и отвела взгляд, не желая играть в игру под названием «гляделки». Он продолжал смотреть. Было заметно, как Люциус наклоняет голову, чтобы внимательно осмотреть её тело. Будь это кто-то другой, Гермиона подумала бы, что он интересуется ею, как женщиной, но ведь это чистокровный фанатик, ненавистник магглорождённых волшебников — Люциус Малфой.

Он подался вперёд и громко втянул воздух носом.

«Мерлин, он сумасшедший!»

Гермиона не смела дышать, стоя как истукан и держа язык за зубами. Она крепко зажмурилась. Больше всего на свете ей хотелось проснуться, прийти в себя после аппарации.

Люциус снова глубоко вдохнул её. Её запах! Грейнджер открыла глаза, не решаясь смотреть в лицо своего похитителя. Теперь ей хотелось бежать. Боковым зрением она заметила, как он склонил голову вниз, явно что-то раздумывая, затем улыбнулся и прикоснулся к ней. Холодные пальцы сомкнулись вокруг её правой руки. В неверии Гермиона повернула голову и уставилась на Люциуса. Его вид ошарашил, сбил с толку. Она готова была рассмеяться от догадки.

«Мерлин, он впервые так близко видит магглорождённую волшебницу».

Часть её разума вздохнула с облегчением, но другая часть была глубоко оскорблена, подчёркивая, что она — не животное в зоопарке.

Малфой убрал руку. Немного помедлив, он прошёлся по камере.

— Раз вы отказываетесь говорить мне правду, я заставлю вас, мисс Грейнджер.

Один взмах палочкой — и верёвки исчезли, но Гермиона не успела растереть затёкшие руки: внезапно тёплая пелена окутала её, баюкала в своём блаженстве, создавая иллюзию, будто она хочет исполнять желания. Очевидно, теперь это Империус. Сквозь туман тепла она услышала вопрос:

— Что вы делаете, пребывая в бегах с Гарри Поттером и Уизли?

Теперь не было сомнений — Малфой не в курсе, что его горячо любимый господин расчленил свою душу и распихал её частички по всему магическому миру. Сознание вопило, что надо быть осторожной, что нельзя выдавать всю правду. И она нашла ответ:

— Мы искали Волдеморта.

«Частично это правда, если душа — человек, то они искали именно его».

Невидимая сила давила на её плечи, заставляя плюхнуться на колени.

— Вот так. Здесь ваше место, у ног истинных волшебников.

Малфой подошёл ближе к Гермионе, его самодовольная ухмылка не сходила с лица. Вероятно, он думал сломать Гермиону именно так: унизив, показав её место и оскорбив её. Но это не действовало внутри неё. Она сильная и умная, этот стержень внутри неё — основа и суть её самой — это магия, которая течёт и в её венах тоже. Да он и сам в этом убедился, взяв Грейнджер за руку. Она из плоти и крови, такая же, как он, как любой другой волшебник.

Взмах палочки — и на её щеке запульсировал порез, кровь стекала вниз по шее на одежду. Ещё взмах — и порез рассёк вдоль её правую руку. Чары от Империуса понемногу развеивались, и Гермиона смогла взглянуть на свою конечность. Лучше бы она этого не делала. Глубокая кровоточащая рана болела и пульсировала. Кровь хлестала беспрерывным потоком, стремительно покидая её тело. От шока у Гермионы открылся рот, она начала жадно глотать воздух, параллельно пытаясь встать на ноги, чтобы найти себе укрытие.

Поднявшись на ноги, она кинулась прочь в сторону матраса, в надежде спастись от обезумевшего Малфоя, но её настигла новая волна боли. Удар пришёлся по спине словно батогом; она слышала свист и жёсткий звук от прикосновений к её телу. Это её тело. Это не сон.