Мифология

Мифология

Когда Том Риддл только родился, в нём не было ничего дурного. Он только плакал и кричал громче других детей в приюте Святого Вула, а закреплённая за ним кормилица постоянно жаловалась, что он слишком больно кусается, и поэтому почти сразу после рождения его перевели на специальное кормление: работницы приюта оставляли в его видавшей виды кроватке чуть тёплые бутылочки с молочной смесью и уходили. В этом равнодушии не было ничего личного, и с маленьким Томом напрямую оно никак не было связано: в приюте всегда хватало работы и сидеть с требующими безраздельного внимания подопечными работницам было некогда. Некоторые из них в тяжёлые минуты даже думали, что если бы Том однажды умер, он всего лишь облегчил бы их существование, но убийцами они не были, поэтому продолжали исправно — хоть и с неизменной долей пренебрежения — выполнять свои обязанности. А когда Тому исполнилось три месяца, он вдруг почти перестал плакать и кричать и приобрёл репутацию самого тихого ребёнка в приюте.

Он рос бледным, худым и ко времени, когда начал ходить, уже был лишен припухлости, обычно свойственной маленьким детям, но всё равно был хорошеньким — трудно ведь найти ребёнка, который не был бы хорошеньким в этом возрасте, — и миссис Коул возлагала на него большие надежды. В приют редко попадали маленькие дети, а чем они были старше, тем труднее было находить им новые семьи. Потенциальные родители не хотели связываться с детьми, пережившими потерю кого-то из близких и тоскующими из-за прошлого, как не хотели и иметь дело с угрюмыми подростками, хоть некоторые из них и могли бы полюбить их всем сердцем. С маленькими детьми было проще. Обычно их быстро разбирали. Особенно милых.

Миссис Коул нечасто сама присматривала за Томом. Детей в приюте было много, а денег и рук — мало, поэтому она часто поручала это старшим девочкам. Они с неохотой присматривали. Мало кто из воспитанников приюта, покинув его стены, был готов ворковать над малышами и мечтал о создании собственной семьи: после долгого скученного существования маленькие дети для каждого из них были не больше, чем источником шума, невнятной возни и зависти.

Так прошли первые годы жизни Тома. Сирота, но в остальном — обычный ребёнок, и отношение персонала к нему было таким же, как и ко всем остальным детям в приюте. К четырём годам представление о миссис Коул он имел смутное — такое, какое часто бывает о директорах школ, управляющих и политиках, словом, о каких-то всегда далёких фигурах, пристального внимания которых совсем не хочется. Сама миссис Коул не была несправедливой или злой, но была строгой и скупой на любовь. Любить приютских детей ей было трудно, ведь их либо быстро забирали в семьи, либо нет, и тогда они под её же опекой ожесточались и с малых лет разочаровывались в жизни.

Том был тихим мальчиком. Таких не всегда усыновляли быстро, но быть слишком тихим было лучше, чем быть слишком шумным, потому что быть замеченным не всегда оказывалось приятно.

В один прекрасный день Томом заинтересовалась молодая семейная пара, и тогда Билли и Агата, дети старше Тома на несколько лет, начали подставлять ему подножки в коридорах и отбирать завтраки. Конечно, они завидовали. Даже четырёхлетний Том интуитивно это понял, но понимание не облегчало чувство голода и не оберегало от падения.

Однажды Том сидел с книгой в руках. Он уже умел читать, хоть другие дети ему и не верили, но в тот раз просто разглядывал забавные иллюстрации, пока Билли подло не вырвал книгу у него из рук. Том разозлился и вскинул руку, и книга в тот же миг вернулась к нему, будто притянутая невидимой верёвкой. Билли в изумлении снова выхватил книгу, но она опять прыгнула обратно Тому в руку.

Том пришёл в восторг и поднял книгу у себя над головой. Билли вытаращил глаза и попятился, но наткнулся на стоящий позади стул и, опрокинув его, шлёпнулся на пол. Шум, должно быть, привлёк внимание миссис Коул, потому что в коридоре раздались быстрые шаги, и вскоре она появилась в дверях.

— Смотрите! — закричал Том, смеясь и едва уловимым движением пальцев отправляя книгу парить в воздухе. — Смотрите, миссис Коул!

Миссис Коул в ужасе уставилась на него, но восхищённый Том страха на её лице не заметил. Он даже о съёжившемся на полу от испуга Билли забыл — так ему хотелось впечатлить миссис Коул. Том хотел, чтобы она похвалила его за столь необычную выходку.

На прошлой неделе Агата научилась ездить на велосипеде, и миссис Коул сказала, что она потрудилась на славу и стала совсем большой девочкой. Марк Коллинз нарисовал какую-то картинку, и миссис Коул сказала, что он станет великим художником. И вот теперь Тому удалось сделать нечто гораздо более впечатляющее. Такое этим двоим и не снилось. Но миссис Коул отреагировала совершенно неожиданно: она дала ему пощёчину.

Том заплакал, и книга упала.

— Господи Иисусе! — сдавленно воскликнула миссис Коул. Она дышала тяжело, словно пробежала милю. — Клянусь всеми святыми…

Миссис Коул судорожно перекрестилась. Много раз. А в воскресенье она повела Тома к священнику.

Священник с вежливой и мягкой улыбкой выслушал рассказ миссис Коул о злом колдовстве, сотворённом её подопечным, а потом опустился перед дрожащим от страха Томом на колени и спокойно попросил его рассказать, как всё было на самом деле. Том рассказал, и тогда священник попросил повторить фокус, но Том не смог.

— Он не одержим, — заверил священник миссис Коул. — Люди редко на поверку оказываются одержимыми. Вы уверены в том, что видели? Я понимаю, вам нелегко приходится… Приютские заботы…

— Я знаю, что я видела, — перебила его миссис Коул, но даже Тому показалось, что слова священника посеяли в ней сомнение.

* * *

Том был сообразительным мальчиком и схватывал всё на лету. Он быстро понял, что миссис Коул не пришлись по душе его умения поджигать или поднимать в воздух вещи, не прикасаясь к ним. Не понравились ей и яркие огоньки, которые Том зажигал, когда звёзды на небе были не видны, а лампочки гасли. За всем этим непременно следовали сердитые упрёки, удары по рукам, пощёчины и пересуды.

По воскресеньям миссис Коул часто таскала его к священнику, и тот начал проявлять беспокойство — не из-за Тома, а за Тома. Однажды даже пришёл какой-то человек из администрации и спросил, не обижает ли Тома миссис Коул. Том ответил, что обижает, но ничего не изменилось.

И тогда Том решил вести себя хорошо, решил быть осторожным и скрывать свои странные умения от миссис Коул. Друзей у Тома не было: все запомнили, как на Рождество Меган Джонс украла у него кусок пирога, а Том поджёг её волосы. Но Том из-за отсутствия друзей и не переживал, он в них не нуждался. Не нуждался.

Однажды в воскресенье — Тому тогда было семь — миссис Коул отвела его в церковь и всю скучную службу крепко держала его за плечо. Отец Холланд то и дело встревоженно поглядывал на них и, когда прихожане начали расходиться, пригласил в свой кабинет.

Не успели они переступить порог кабинета, как миссис Коул разразилась громкой тирадой. Она рассказала, что снова застала Тома за таинственными злодеяниями. Том и правда одним взглядом уничтожил домашнюю работу Кори и поджёг стол, и теперь миссис Коул пребывала в твёрдой уверенности, что видела адское пламя и что все они сгорят в нём, если не остановят Тома Риддла, монстра, демона, который овладел телом ребёнка и теперь собирается убить их всех.

Отец Холланд пытался успокоить её, но тщетно. Тома её слова привели в бешенство. Он испортил домашнюю работу Кори лишь потому, что тот без спроса взял его тетрадь и списал его работу, а стол поджёг, только чтобы припугнуть остальных, и ведь никто и ничто не пострадали! Даже стол. На прошлой неделе Кори столкнул Тома с лестницы, но это почему-то все восприняли спокойно.

Том молча, едва не скрипя зубами, слушал несправедливые обвинения, пока миссис Коул не сказала:

— Клянусь, он лишь прикрывается личиной ребёнка, и он причинит вред настоящим, невинным детям, за которых я в ответе!

«Невинным? Невинным?» — зазвенело в голове у Тома.

Вдруг лампочка под потолком взорвалась, миссис Коул отлетела к дальней стене, ударилась об неё, вскрикнула и рухнула на пол. Отец Холланд вскочил на ноги. Всё в комнате — его стол, безделушки на полках, декоративные кресты, книги, бумаги — затряслось и задребезжало. Когда стекло в оконной раме треснуло, будто от выстрела, Том тоже поднялся на ноги и воскликнул:

— Кори был во всём виноват! Не я!

Но никто его не послушал. Отец Холланд наконец-то поверил миссис Коул, и на следующий день Том узнал, что такое экзорцизм.

Штука неприятная, и она не сработала.

* * *

Позже, свернувшись под старым одеялом в своей постели, Том, как и положено любому обиженному ребёнку, мечтал о лучшей жизни. Лучшей — в его понимании.

Он демон. Миссис Коул твердила об этом годами, и теперь даже отец Холланд с ней согласился, хоть им и не удалось узнать подлинное имя Тома и лишить его силы. Миссис Коул идиотка, все люди идиоты, но в Томе они не ошиблись.

Змеи в саду иногда шептались с ним. Об этом он никому не рассказывал, потому что усвоил урок молчать о странностях. Змеи связаны с демонами — это всем известно. И Том змеям нравился. Они говорили ему, что он особенный, и называли Господином.

И сейчас эти воспоминания подпитывали фантазии Тома.

Пока другие дети, вернувшись в свои постели после изнурительного дня, мечтали о добрых семьях и уютных домах, Том думал об аде и пытался примириться с мыслью о жизни там.

Пока другие дети, не знавшие своих родителей, представляли, как с неба свалятся любящие родственники и спасут их, Том мысленно рассуждал, был ли демоном и его отец. Если да — это объясняло, почему мать Тома, грязная и оборванная, в отчаянии явилась на порог приюта святого Вула и умерла при родах, как рассказывала ему миссис Коул: видимо, человеческие женщины не созданы для того, чтобы производить на свет демонов. Не исключал Том и того, что его отец был Князем Тьмы, самим Сатаной, и хотел его убить, поэтому мать решила спрятать его в приюте. А могло быть и так, что Тома скрыли в приюте от Бога до тех пор, пока он не наберёт силу и не сможет присоединиться к отцу, чтобы вместе с ним править в аду.

Это означало, что Том должен стремиться стать лучше. В приюте он был вынужден подчиняться миссис Коул и священнику, глупым, жалким людишкам, которые хотели навредить ему. Но они знали его только как Тома Риддла, его же настоящее имя и ему самому пока не было известно. Священник сказал, что в имени кроется сила, а Том — имя для демона совсем не подходящее. Когда же Тому откроются его истинное имя и мощь, ему больше не придётся проходить через ужасные обряды для изгнания нечистой силы.

Том решил, что этой ночью спать не будет. Он сел в постели, взглянул на лежащую на расшатанном столике забытую домашнюю работу и попытался поднять её в воздух. Она не желала подчиняться, но к полуночи, когда Том разозлился, вспыхнула пламенем.

Том посчитал это неплохим началом.

* * *

Том взрослел и много читал.

Если в чём миссис Коул и не могла его упрекнуть, так это в чтении Библии. Её Том прочёл не раз. Что-то в ней он нашёл утомительным, что-то — глупым, а что-то даже полезным: Бог часто питал преданность и веру людей в себя страхом, и священнослужители со своими проповедями об аде помогали ему. Это Том взял на заметку. Особенно ему понравилось «Откровение», предрекающее конец света. Том подумал, что мог быть рождён как раз для него.