Право на счастье

Глава 1. Куда приведут нас наши встречи?

Примечания:

После окончания "львёнка" вы задавали так много вопросов и пришло время на них ответить. Правда не гарантирую, что ответы придутся по вкусу.

--------------------

Джинни поняла, что проиграет в этой битве еще до того, как приняла окончательное решение. Она погружалась с головой в работу, но не переставала думать о Малфое, даже когда валилась с ног от усталости. Наверное, потому, что в последнее время после расставания с Гарри, Джинни провела в работе, семейных проблемах и серых буднях. Малфой вырвал ее из этой рутины, показал яркость жизни, разнообразие красок. Показал, как может быть хорошо и весело, как может быть по-другому…

Те несколько минут, что она лежала с закрытыми глазами, прежде чем провалиться в тяжелый сон, окунали ее в воспоминания о его руках, неповторимых серых глазах цвета штормового неба, и Джинни почти слышала в гулкой тишине комнаты его саркастический голос, тянущий это глупое прозвище «Рыжая».

На нее слишком много навалилось в последнее время. Дома каждый вечер встречала угнетающая обстановка: Роза оказалась «очень тяжелым ребенком», как недовольно поговаривала миссис Уизли. Она капризничала и не давала покоя Лаванде, Рон раздражался, потому что все это мешало ему работать, он и Лаванда ругались без видимых причин, не обращая внимания на то, что их слышит весь дом. Мама вечно суетилась по пустякам и делала вид, что все нормально. Жалея Лаванду, Джинни всячески старалась ей помочь, хотя и сама валилась с ног от усталости. На работе, после того инцидента с Гермионой, когда Джинни ослушалась Сметвика, приходилось выдерживать косые взгляды и тихие шепотки за спиной. Грейнджер тоже заставляла переживать — она совсем впала в отчаяние из-за Снейпа, и Джинни хотела бы что-то сделать для нее, но помочь могло в этой ситуации только одно. Проблемы обступали, наваливаясь разом, и она не хотела признаться даже самой себе, что не выдерживает.

Порой она выходила из торгового центра, в котором располагалась больница Св. Мунго, и просто брела в никуда по улицам, заполненным вечно спешащими людьми. Чаще всего она останавливалась только тогда, когда промерзала до костей и еле чувствовала пальцы на ногах.

А третьего мая во всех газетах напечатали о помолвке Драко Малфоя и Астории Гринграсс и Гарри Поттера и Луны Лавгуд. Джинни держала газету и смеялась до слез. Она едва отдежурила ту смену, чувствуя странное опустошение и желание скрыться подальше от пронизывающих и оценивающих глаз коллег. Они следили за ее реакцией на помолвку Поттера. Конечно, она порадовалась за Гарри, потому что действительно разлюбила его, она не врала ему в тот момент, в доме Гермионы. Но все же не смогла справиться с неприятным чувством внутри, которое всколыхнула эта новость. Просто потому, что неприятно быть «не той» для человека.

А Малфой… Малфой предупреждал. Вечером, после работы, она вышла на улицу, прямо под мелко моросящий майский дождь, и долго бродила по ночному городу, пока не промокла до нитки. Джинни сама не поняла, как завернула в один из темных проулков опустевшей улочки и трансгрессировала… Прямо в его квартиру.

Оглушительная тишина встретила ее, и ничто не указывало на присутствие хозяина. Уизли не смела сойти с ковра, просто устало опустилась на него и, подтянув колени к груди, уткнулась в них и замерла.

Джинни промокла от дождя, но не спешила сушить себя, просто сидела, уткнувшись в колени и замерев в этом моменте. Все мысли растворились в пустоте и тишине, оставив только чувства — обнаженные и совершенно беззащитные.

Она бы так хотела его увидеть. Прямо сейчас. Уткнуться в его грудь и слушать биение сердца. Джинни покачала головой, презирая себя за эти мысли. Он ведь только вчера обручился, у него определенно есть чем заняться сейчас.

Ему не до тебя, Уизли.

Это немного отрезвило ее. Джинни встала, разминая затекшие конечности, и высушила себя, после чего небрежно накинула косметические чары, чтобы не были видны ее раскрасневшиеся от нервов щеки и, глубоко вздохнув, трансгрессировала к воротам Норы.

С тех пор это стало ритуалом — в самые сложные периоды жизни, когда у нее уже не было сил бороться с обстоятельствами и обступающими проблемами, она возвращалась в квартиру Драко и сидела там, как изваяние, на чертовом белоснежном ковре. Его никогда не было дома. Иногда Джинни думала о том, что он специально теперь избегает ее, жалея, что предложил ей защиту этого дома. Но почему тогда не закроет этот чертов ковер от нее?

Джинни и не подозревала, что каждый раз, когда она трансгрессировала в его квартиру, Драко в Малфой-мэноре не мог найти себе места, зная, что она пришла. Он уходил в свой кабинет и заставлял себя оставаться там, сжимая в руках бокал с огневиски. Пил и боролся с собой каждую секунду, пытаясь думать о будущей жене, а не о девушке, с которой провел Рождество. Тщетно, конечно.

Он сам предложил ей этот вариант. В тот момент, скорее, ради нее. Драко видел, что девчонке нужно пространство, где она могла бы побыть одна, спрятавшись от своей идиотской семьи и от мира. Но в тоже время, каким бы он был слизеринцем, если бы не оставил лазейку и для себя? Ведь он мог увидеть ее, если захочет.

И он хотел. Но Астория не заслуживала такого. Она ни в чем не виновата. Его милая, вечно улыбающаяся будущая жена, которая старалась быть хорошей слишком сильно. Он старался оценить это, но вместо нежных чувств испытывал лишь раздражение. Закрывая глаза, Малфой пытался увидеть белокурые локоны Гринграсс, светлые глаза и белоснежную кожу, но видел лишь солнце и плечи в веснушках.

И каждый раз, когда его терпение было на исходе, и Малфой допивал бутылку огневиски, готовый отправиться в свою лондонскую квартиру, Джинни уходила.

Так продолжалось на протяжении нескольких месяцев, каждый раз один и тот же ритуал. Но однажды она не ушла спустя обычное время. Это было странно. Возможно, ей нужна была помощь, и тогда он определенно не мог ее оставить одну. Драко хотелось думать, что это не слабость, а простое беспокойство.

С этими мыслями он отставил бокал и решительно потянулся к палочке.

* * *

26 ноября, 2004 года.

Джинни понимала, что пришло время уходить. Обычные полтора часа, что она позволяла себе провести в его квартире, подходили к концу, но Уизли была не в силах поднять себя с ковра. Голова кружилась. Сегодня Розе исполнился годик. Ее семья закатила пиршество, и Джинни выпила немного больше, чем планировала. И вдруг захотелось быть подальше от них. От вечно деловой суетящейся мамы, которая лезет с бесконечными наставлениями, от тупившего взгляд отца, уставшего от указаний, что ему делать, раздраженного Рона, вымотанной Лаванды, недовольной Флер. Джинни даже не собиралась приходить к Драко, ей просто нужно было сделать передышку. Подышать свежим воздухом на улице. Она быстро накинула пальто, вышла за ворота и снова оказалась в его квартире.

Ты жалкая, Джинни… Жалкая.

— Ты что, пьяная, Уизли? — раздался откуда-то сверху насмешливый голос Драко-чертового-Малфоя.

Она перевернулась на спину и, откинув волосы с лица, взглянула на возвышающегося над ней парня.

— Что ты здесь делаешь? — немного растягивая слова, спросила Джинни, и Драко усмехнулся.

— Смотрю, как ты валяешься на моем ковре, Рыжая, — он нагнулся и, схватив ее за лацканы пальто, резко поднял вверх, как тряпичную куклу. Перехватил Джинни, прижав к себе, и взглянул в светло-карие глаза, искрящиеся слезами. — Ныть тут задумала?

— Нет, — Джинни попыталась опустить голову, чтобы не пялиться на него так жадно, но пальцы Драко захватили ее подбородок, фиксируя лицо и заставляя смотреть прямо в глаза. Тело отозвалось моментально, и Джинни лишь теснее прижалась к нему, направляемая его рукой на пояснице. — Я случайно здесь оказалась.

Он приблизил свое лицо к ней и прошептал:

— Лгунья.

Джинни раздраженно поджала губы, глядя на него.

— Зачем ты пришел…

— Ну, это же мой дом, — кривая улыбка исказила его лицо, пока он рассматривал ее. Прозрачные веснушки, острый носик, красивый изгиб губ.

Святая Моргана, до чего она была хороша… Как всегда.

Джинни не стала бросать ему, что он не появлялся в своем доме все те разы, что она приходила к нему. Это сказало бы ему о ней слишком много. Например, что она ждала его. Каждый чертов раз. Неожиданно она рассмеялась, почти повиснув в его руках.

Она смеялась немного нервно, но искренне, а Малфой смотрел на нее сверху вниз, скользя взглядом по знакомым и одновременно чужим чертам. Они ведь почти незнакомцы, которые разом сошли с ума. В один момент, ощутив то, чего ни с кем другим не испытывали ни разу. Разве так бывает?

Уизли, что ты творишь со мной?

Драко медленно наклонил голову, скользя пальцами с подбородка девушки по щеке и зарываясь в волосы. Осторожно коснулся ее мягких губ легким поцелуем, пробуя ее на вкус. Смех мгновенно стих, и Джинни испуганно посмотрела на него, широко раскрыв глаза. Время успело отмерить пару тяжелых ударов сердца, прежде чем она со стоном подалась вперед, тут же вовлекая его в страстный, голодный поцелуй. Ее руки ласково погладили мышцы на его груди и скользнули вверх, обнимая за шею, чтобы притянуть еще ближе к себе. Он чувствовал вкус алкоголя и понимал, что поступает нечестно, но не мог заставить себя остановиться. Пришла сюда — значит знала, чем все это может закончиться. Каждый чертов раз знала. Он не благородный гриффиндорец.

Пальто тут же упало к их ногам, потому что мешало дотронуться до нее как следует, почувствовать тепло ее тела, мягкую кожу. Они наконец-то смогли выпустить наружу свои эмоции, которые сдерживали столько месяцев. В ее поцелуях было так много о том, как она нуждалась в нем. Драко впитывал ее эмоции, пропускал через себя. Пока Малфой целовал ее, грубо раздвигая губы языком и вторгаясь глубоко внутрь, его руки методично избавляли ее от одежды.

Джинни задыхалась от нахлынувших чувств, когда его язык исследовал ее рот, когда он наклонял голову, чтобы заполучить как можно больше. И она готова была дать ему что угодно, лишь бы этот пьянящий поцелуй не кончался. И, как назло, едва эта мысль проскользнула в ее голове, Драко оторвался от нее, но лишь затем, чтобы скользнуть губами по шее, одной рукой обхватив ее и упираясь пальцем в подбородок, чтобы она не опускала голову. Жилка под пальцами на шее билась так бешено, Джинни судорожно сглатывала, бродя руками по его телу, пока он оставлял свои следы на ее бледной коже, кусая ее и целуя.

Она была так же оглушена этими чувствами, как и он сам, этой сметающей все моральные устои потребностью чувствовать ее губы, дыхание, тихие стоны…

Не прекращая целовать Джинни, Драко подхватил ее на руки и отнес к ближайшему столу, скинул оттуда бумаги, чернильницу и прочие атрибуты, не обращая внимания на звон бьющегося стекла. Чуть дернул на себя ее бедра, придвигая ближе, и Уизли тут же обхватила его ногами, чтобы еще плотнее прижаться к нему бедрами. Тут же накрыл ее, вжимая своим телом в стол.

— Драко…

Он лизнул ее губы, спустился ниже, обхватив грудь и с наслаждением сжав ее в руках, пока его язык скользил по ее коже, оставляя влажный след. Ее горячий шепот обжигал его кожу. Она как заведенная повторяла его имя, между поцелуями и стонами. Драко отстранился, проводя по ее телу ладонями и с удовольствием отмечая, как она выгибается следом. Положил руку на ее дрожащий живот и посмотрел прямо в глаза.