Терапия

часть 3

За витражной дверью в мой кабинет показались тени двух волшебников, и послышалось приглушённое бормотание. Женская тень — моя помощница, явно пытается не впустить ко мне высокого мужчину.

Я знал, кто это, ещё до того, как Эмбер открыла дверь в мой кабинет и робко сообщила, что ко мне посетитель. Не пациент, посетитель.

— Пригласи мистера Уизли, Эмбер, спасибо, — Эмбер пытается скрыть удивление моей проницательностью и просто приоткрывает шире дверь, ретируясь.

— Почему я не могу попасть к себе домой? — Вислый с ходу принимается выяснять отношения, на что я могу лишь закатить глаза и про себя «поблагодарить» Поттера за то, что втянул меня во всё это.

— Ты уверен, что пришёл по адресу с этой проблемой, Уизли? Это больница, а не Аврорат.

— Гермиона, я не могу к ней попасть, ни через камин, ни через двери собственного дома! И что я узнаю? Что ты, Малфой, за это в ответе!

— Тебе прописать успокоительное? Или, может, дать консультацию по вопросу прав собственности на недвижимость? — бывший муженёк Грейнджер тупо смотрит на меня несколько секунд, недоумённо разинув рот. — Поскольку твой, кажется, лучший друг и товарищ сообщил мне, что коттедж, в котором сейчас находится Гермиона Грейнджер, принадлежит ей.

— Это бывший дом её родителей, в котором они жили, прежде чем… Неважно. Я не особо силён во всех этих маггловских тонкостях. Я спрашиваю тебя о другом, — с деланным удивлением я сардонически поднимаю левую бровь. — Какого хрена меня отбрасывает магическим щитом от входной двери моего… дома моей…

— Твоей кого? — я и забыл, как приятно изводить этого рыжего имбецила.

— Моей… бывшей жены.

— Видишь ли, Уизли. Твоя БЫВШАЯ жена сейчас не здорова. Благодаря стараниям Поттера ей разрешено было остаться дома, вместо того чтобы лечь на стационар — сюда, в моё отделение. Но это не значит, что правила стационара не будут распространяться на МОЮ пациентку. Ей временно запрещены посещения.

Кулаки Уизли нервно сжимаются, и я чуть ли не прикусываю щеку изнутри, чтоб не рассмеяться ему в лицо. Он делает глубокий вздох и даже берёт себя в руки. Не думал, что он на это способен.

— Что с ней?

— Врачебная тайна, — отвечаю на автомате и тут же об этом сожалею.

— Чего?

— Клятва, которую дает каждый колдомедик, Уизли. О том, что не станет разглашать какие-либо подробности о пациентах никому, кроме родственников.

— Но я же…

— Больше нет. А теперь вон из моего кабинета, пока я не вызвал охрану.

Я, конечно же, слукавил. Это не клятва и не непреложный обет. Формальность, которую отнюдь не обязательно было соблюдать сейчас. Тем более что Уизли мог бы рассказать подробнее, что конкретно стало предпосылками её нынешнего состояния. Но я — это я. Не смог отказать себе в удовольствии лишний раз посмотреть, как веснушчатое лицо повзрослевшего школьного недруга покрывается багровыми пятнами. Зло выдохнув, я собираюсь аппарировать в тот самый бывший дом родителей Грейнджер на маггловской улице.

* * *

— Пей.

Малфой смотрит на тебя с налётом лёгкого раздражения, в то время как ты не скрываешь отвращения, глядя на пузырёк в его руках.

— Ну же, Грейнджер, — тяжело вздыхает твой мучитель. — Я не планирую торчать здесь весь день.

— Так вали отсюда, — ты про себя обещаешь не пить никаких зелий, принесённых Малфоем.

— Это лекарство, дура ты упёртая. Я до последнего тянул с медикаментозным лечением, но твоя апатия и общее состояние не дают мне…

— Я не хочу принимать никаких лекарств. Тем более от тебя.

— А чего ты хочешь, м?

— Ничего, — ты слишком устала, чтобы продолжать с ним эту глупую дискуссию, пусть просто уйдёт. — На самом деле, я постоянно хочу спать. Но просыпаясь, чувствую, что устала ещё больше. Мне порой кажется, что под кроватью спрятался дементор, но почему-то никак не решается меня поцеловать, чтобы всё… закончилось.

— Зелье является аналогом антидепрессанта, который работает ингибитором обратного захвата. Благодаря ему твой накопленный уровень серотонина со временем перестанет снижаться так быстро.

— То есть ты накачаешь меня «Прозаком» в виде зелья? — ты прищуриваешься на него, а он растягивает тонкие губы в кривой ухмылке.

— «Прозак» — вчерашний день даже в мире магглов, Грейнджер. Кроме того, «побочек» у него куда больше, чем у моего зелья.

— Но они всё-таки есть?

— Я сумел убрать неприятные последствия со стороны ЖКТ, тремор, головные боли и учащённое сердцебиение. Но в это же время тебя постоянно будет клонить в сон, совершенно пропадёт аппетит и ко всем дракклам упадёт либидо.

— То есть по сути моё нынешнее самочувствие не изменится? Тогда зачем это…

Но он рявкает на тебя, даже не дав закончить:

— Твой нынешний низкий уровень дофамина и серотонина насильно поднять невозможно, Грейнджер. Даже я не способен сварить такое зелье.

— И никто не способен? — не то чтоб тебе было интересно, ты спрашиваешь, просто чтобы задеть его честолюбие.

— Может, Снейп или Фламель, ах да… Они же оба мертвы из-за твоего лучшего друга.

Если бы тебе не было всё равно, ты бы, наверное, негодовала от подобного заявления. Когда же он наконец уйдёт? Чуть прикрыв глаза, ты перекатываешься на спину, всё ещё лежа на неубранной постели. Всё-таки произносишь:

— Ты пытаешься вывести меня из себя подобными заявлениями?

— Я всего лишь озвучиваю общеизвестные факты, отвечая на твой же вопрос.

— Ты действительно винишь Гарри за то, что он победил Волан-де-Морта?

— Я благодарен ему за это, — отвечает он спокойно. — Но это не меняет действительности. Николя Фламель и Северус Снейп были бы живы, если б не Поттер.

Ты не видишь смысла спорить. Да и какой смысл доказывать ему что-либо. Доказывать что-то хоть кому-нибудь.

— Вон из моего дома.

— Ты думаешь, мне доставляет удовольствие торчать в этой полумаггловской хибаре по полдня? Выпей зелье, и я уйду.

— Зачем?

— Чтобы временно заблокировать обратный захват уровня серотонина, я ведь уже сказал это тебе.

— Зачем?

— Да что ты заладила-то со своими «зачем»?

— Разве ты не обязан объяснить мне всё?

— К депрессии обычно приводит комплекс причин, мисс Грейнджер, — он едко выплёвывает твою нелепую девичью фамилию, которую ты совсем недавно обратно сменила с «Уизли». — Постоянный стресс, подавление амбиций, отсутствие адекватного относительно нагрузок отдыха… Всё это, с точки зрения биохимии, вызывает низкий уровень дофамина и серотонина. Так называемого гормона счастья. Вот зачем тебе необходимо выпить ингибитор обратного захвата этого гормона прямо сейчас. Чтобы со временем накопить достаточный его уровень.

— Если я соглашусь выпить твои помои, ты ответишь на мой вопрос?

Он даже не реагирует на слово «помои».

— Смотря каким будет этот вопрос.

— Почему ты? Неужели нет ни единого специалиста, кроме тебя, Малфой? Да хоть бы маггловского?

— И если я отвечу, ты поклянёшься пить зелье каждый раз, когда я тебе скажу?

— Поклянусь?

— Дашь мне своё слово.

— Что ж… хорошо.

— Надо полагать, ты в курсе, что единственный сын Поттера попал на Слизерин?

— Я крёстная мать Ала, как считаешь, в курсе ли я?

— Уверен, вся ваша «львиная компашка» была в полнейшем шоке, узнав об этом.

— Гарри назвал сына Альбус Северус, потому что…

— Только не надо мне задвигать эту ересь про львиное сердце под змеиной шкуркой, Грейнджер. Оставьте эти сказочки для Скитер.

— Факультет определяет далеко не всё в жизни волшебника. Лавгуд училась на Когтевране. Моя вот дочь тоже учится там. Какое вообще отношение всё это имеет к…

— Учится там?

— Ну да, все Уизли сперва были немного шокированы, но сейчас привыкли.

Малфой пристально смотрит на тебя, чуть склонив светловолосую голову набок. Но затем, словно отмахнувшись от каких-то своих мыслей, продолжает.

— Так вот, отпрыск Поттера попал на Слизерин, как и мой сын, — впервые за долгое время ты слышишь гордость в голосе Малфоя.

Когда-то, кажется, в прошлой жизни, он с такой же гордостью говорил о своём отце.

— Уж кто бы сомневался…

— Естественно, — тебе даже не нужно смотреть на него, чтобы убедиться, что неприятная ухмылка самодовольства сейчас исказила бледное лицо. — За пять лет я даже привык к тому, что сынишка лохматого героя магической Британии считает себя лучшим другом моего сына.

— Мы когда-нибудь доберёмся до сути?

— Какая же ты… Ладно, неважно. Так вот, недавно мой единственный сын и наследник решил доказать мне кое-что. Он слил в Омут Памяти, находящийся в моём кабинете, занятное воспоминание. О том, как они с лучшим его другом пошли в «Кабанью голову», предварительно сняв там комнату на ночь. И пустили по кругу какую-то шлюху с Лютного.

— Эббот, что ли, совсем охренела? — вырывается у тебя, но Малфой лишь улыбается в ответ. Впрочем, эта его улыбка напускная — взгляд остаётся серьёзней некуда.

— Во избежание скандала я передал это воспоминание Поттеру. Использовав аврорские связи, лохматый подчистил память проститутке и немного поприжал Ханну Эббот. Узнав от сына о сфере моей деятельности, твой дружок потребовал от меня ответной услуги. Вот поэтому я здесь. А теперь пей.