Синдикат грехов

Узел в моем животе немного ослаб. Может быть, это будет не совсем дерьмовое шоу. Но что-то все еще не давало мне покоя.

— Где, черт возьми, Энзо? — спросил я, выезжая со стоянки на улицу.

— Ни хрена не понимаю. Его не было на камерах в особняке Доминика, — ответил Калеб.

— Свяжись с Кенджи по этому поводу. Этот ублюдок помешает нашему плану, если мы не уберем его. В противном случае он сядет на трон Доминика, и мы вернемся к исходной точке.

— Что? Ты же не думаешь, что он захочет работать с нами после того, как мы скажем ему, что трахаем его бывшую? — спросил Калеб, заливаясь смехом.

Это помогло немного снять напряжение, нарастающее в моем теле.

Уголки моего рта приподнялись в ухмылке.

— Сказать ему, как хорошо выглядят наши члены внутри нее? — спросил я, пробираясь по улицам к месту своего назначения.

— Мы отправим ему видео, — тон Калеба изменился с игривого на серьезный. — Будь осторожен, брат. Скоро увидимся.

Остаток пути я ехал в тишине, не в силах больше выносить шум из-за всех этих голосов, звучащих в голове. Гравий захрустел у меня под шинами, когда я въехал в ворота из металлической сетки. Сегодня вечером на невзрачном металлическом складе было устрашающе тихо. Обычно снаружи дежурила смена охраны: двое мужчин ходили по усыпанному гравием периметру, а третий охранял главный вход.

Но сегодня вечером здание было пусто.

Во время своей разведки я заметил только включенный при движении прожектор у боковой двери и еще один у входа в старый грузовой отсек. Металлические раздвижные двери выглядели довольно новыми, в отличие от остальной части ветхого промышленного здания. Я снабдил это место взрывчаткой больше недели назад. Мы хотели, чтобы все было подготовлено заранее, чтобы мы могли выполнить работу в любой момент.

Но не мог себе представить такой ситуации.

Я заметил черный внедорожник, спрятанный вне поля зрения. Вокруг не должно было быть никого, кто мог бы нас увидеть, но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. После встречи с Грегори мы договорились, что он вызовет всех своих парней, когда мы ему позвоним, чтобы установить контакт с якудзой и братвой. Его работа состояла в том, чтобы сообщить им о товаре. А потом, когда они приедут сюда, чтобы осмотреть товар, мы взорвем это гребаное место до небес.

— Привет, большой мальчик. Готов приготовить барбекю? — спросил Кенджи, как только я вышел из машины. Его слова были игривыми, но тело в состоянии повышенной готовности. Его глаза продолжали обшаривать заброшенную стоянку, рука подергивалась, как будто он хотел сжать свою катану.

Моя большая ладонь опустилась ему на плечо, привлекая его внимание ко мне.

— С ней все будет в порядке. Мы взорвем этих ублюдков, и она надерет задницу своему дяде. Потом вчетвером отправимся в гребаный отпуск, — сказал я, ободряюще сжимая руку Кенджи.

Уверенность в моем голосе была полной чушью. Я до смерти боялся, что все это полетит к черту. Но мы были гребаными демонами в человеческой плоти.

Мы справимся с тем, что преподнесет сам дьявол.

Смерть была написана на лице Калеба, когда он обогнул переднюю часть машины. Мы были готовы пролить кровь и свершить расплату, которую планировали годами. Чего бы это ни стоило, чтобы сохранить нашу обретенную семью в безопасности.

Калеб открыл рот, чтобы заговорить, когда на складе вспыхнул свет, заставив нас всех троих замереть.

— Этот индикатор активирован движением, — сказал я, нащупывая пистолет, засунутый за пояс. Краем глаза я уловил их кивки согласия. Прежде чем мы смогли провести расследование, к складу подъехали две затемненные «Кадилак Эскалейд».

Ненависть затопила мой организм, окрасив мое зрение в красный цвет, когда мой отец и брат вышли из одной из машин, а семья Кенджи — из другой.

— Черт возьми, хотел бы я вонзить свой клинок им в грудь. Слышать треск костей, прка я вонзаю их сквозь плоть к их гребаным почерневшим сердцам, — сказал Кенджи, практически вибрируя от гнева.

— Полегче, брат. Ты сможешь услышать их крики, когда они будут гореть.

Тон Калеба был таким зловещим, что у меня по коже побежали мурашки. Никто из нас не произнес ни слова, мы ждали, пока все они исчезнут на складе. Напряжение нарастало в моих мышцах, насилие закручивалось спиралью внутри. Я хотел искупаться в их крови и осквернить их, танцуя на их телах в знак победы.

Настоящие ящики с продуктом были вывезены. Нам нужно было отвлечь их на достаточно долгое время, чтобы запереть.

Время, казалось, замедлилось, когда они ворвались внутрь, как крысы, но хлопнувшая за ними металлическая дверь подтолкнула нас к действию. Моя шея была влажной от пота, когда я, пригнувшись, бежал по усыпанному гравием ландшафту. Я убедил себя, что со Скар все в порядке, и нам нужно выполнить свою часть работы, потому что в противном случае она будет в ярости. Сфабрикованная реальность была единственным, что удерживало меня здесь, запирая двери на цепочку вместо того, чтобы мчаться к Скар через весь город.

— У тебя все? — спросил я, когда мы встретились у наших машин.

— Все на южной стороне здания заблокировано, — ответил Кенджи, и в тусклом освещении на его лбу заблестели капельки пота.

— То же самое с восточной стороны, — ответил Калеб.

Я кивнул и вытащил маленький пульт управления.

— Тогда ладно. Заткните уши, парни.

Земля содрогнулась от удара взрыва, звук был почти оглушительным.

— Черт возьми, Кенджи. Сколько взрывчаток ты израсходовал? — закричал я. У меня звенело в ушах, и я не мог определить, насколько громким был мой голос. Калеб и Кенджи выглядели слегка дезориентированными из-за взрыва, но потребовалось всего мгновение, чтобы слух вернулся.

— Что? Я хотел убедиться, что все сработает, — ответил он, пожимая плечами.

В ночном воздухе раздавались крики агонии, но я не мог заставить себя проявить ни капли сочувствия ни к одному из ублюдков, запертых на том складе. Они превратили жизни стольких людей в гребаный ад. Они должны сгореть за это.

— А вы можете определить, какой крик принадлежит ей?

От этого голоса у меня по спине пробежали мурашки. Каждый мускул был в напряжении, когда я повернулся и прицелился из пистолета в голову Энзо. Его кофейного цвета глаза блестели ненавистью, когда он прислонился к капоту нашей машины, небрежно засунув руки в карманы джинсов.

— Что, черт возьми, ты сказал? — спросил Калеб низким и угрожающим голосом.

— Я спросил, можете ли вы услышать крик Скарлетты, — он наклонил голову в сторону ада. — Давно я ее не трахал, но думаю, что все еще могу различить ее голос, — улыбка, появившаяся на его лице, была откровенно злой.

Тело Калеба напряглось, и даже при слабом освещении я видел, как краска отхлынула от его лица.

— Ты лжешь, ублюдок, — выпалил Кенджи, костяшки его пальцев побелели на рукояти катаны. В его голосе слышалась легкая дрожь, нотка неуверенности.

— Правда? — спросил Энзо, скрещивая ноги и выглядя совершенно непринужденно. Я взглянул на Кенджи, который наблюдал за каждым движением этого засранца, ожидая подсказки. — Я знаю, ты видел, как зажегся свет до приезда ваших родственников? Как думаешь, кто это был? Гребаная сука заслуживает смерти за то, что бросила меня.

В его словах звучала правда.

Я бросился к горящему зданию, не обращая внимания на крики моего брата, выкрикивая имя любимой женщины. Дым душил меня, обжигая глаза и легкие, когда я протискивался через отверстие, созданное пламенем, пожиравшим здание своей жадной пастью разрушения.

— Коля.

Жара склада никак не могла растопить лед, пробежавший по моей коже при звуке голоса отца. Я развернулся и столкнулся лицом к лицу с человеком, который мучил меня с самого рождения. Его лицо почернело от пепла, кожа на руках обгорела, но в ладони он все еще сжимал пистолет.

— Коля, это ты сделал? — он разразился маниакальным смехом — как человек, который знал, что смерть уже призвала его, и был готов к тому, что его утащат под воду. — Подумать только, я считал тебя слабаком. Запятнанный американской кровью. Но ты такой же, как я. Нет? — спросил он перед приступом кашля.

— Я, блять, совсем не такой, как ты, — усмехнулся я, направив дуло пистолета прямо ему в голову.

Его глаза-бусинки сузились, глядя на меня.

— Нет, точно нет. Потому что, похоже, ты бросился в эту огненную могилу, чтобы кого-то спасти, — он с отвращением сплюнул на землю. — Какой жалкий поступок. Ты заслуживаешь смерти.

Подергивание его запястья было единственной подсказкой, которую я получил о его намерениях.

Мы выстрелили одновременно, но выстрелы были не более чем шепотом по сравнению с ревом огня. Я сомневался, что мои братья вообще это слышали.

Они и понятия не будут иметь, что в меня стреляли.

Мои зубы заскрежетали, когда колени ударились о бетон, боль распространилась от полученного удара. Но физическая боль была ничем по сравнению с сокрушительной реальностью того, что я ни за что не смог бы пробраться через эту бойню, чтобы найти Скар. Даже тот факт, что я убил своего отца, не мог успокоить мою агонию.

Я выкрикивал ее имя до тех пор, пока мои легкие не загорелись от горячего воздуха и напряжения. Каждое мгновение ускользало, мой мозг больше не мог улавливать время. Слезы потекли по моему лицу.

Жаль, перед смертью я не услышу, как она говорит, что любит меня.

Глава 42

СКАР

ДОСТАВАЙТЕ СВОИ САЛФЕТКИ. БУДЕТЕ ПЛАКАТЬ. ИЛИ НЕТ

Блять.

Никто из них не отвечал на звонки, когда я мчалась по улицам Нью-Йорка на украденном байке. Я даже не могу вспомнить, как сел на байк и как мне удалось добраться до склада.

Мое сердце остановилось в груди при виде дыма и языков пламени, танцующих на фоне ночного неба. Крик вырвался из горла, когда я соскочила и побежала туда, где возле здания сгрудились тела.

— Калеб, Нико, Кенджи, — кричала я, все быстрее и быстрее подбегая к трем мужчинам, которых я любила. Кровь застыла у меня в жилах, когда я увидел две знакомые фигуры, нависшие над распростертым на полу телом.

Голос Калеба прогремел сквозь потрескивание огня и треск древесины, склад почти сгорел дотла. Облегчение захлестнуло меня, заставив чуть не упасть в обморок.

— Кому, черт возьми, он ее продал? — его голос дрожал от ярости. Катана Кенджи была вдавлена в грудь Энзо примерно на три дюйма. Кровь, вытекавшая из раны, пропитала его рубашку. — Клянусь Богом, Энзо. Я сохраню тебе жизнь только для того, чтобы продолжать мучить. Потому что без этой женщины нет ничего, ради чего стоило бы жить. И твоя гребаная задница бросила ее, а потом продала, когда она не досталась тебе.

Ярость пронзила меня, заставив покраснеть.

Изо рта Энзо хлынула кровь, когда он издал жестокий смешок.

— Эта гребаная сука ушла, а твой русский брат мертв. Идиот вбежал туда, думая, что она там. Мне насрать, что ты со мной сделаешь, Калеб. Я все равно победил, — насмехался Энзо.

— Ты всегда был самоуверенным ублюдком, — я двинулась вперед, мой пистолет свободно болтался на боку, наслаждаясь тем, как расширились глаза Энзо при виде моего окровавленного тела.