Синдикат грехов

Глава 43

Эпилог

Продолжение

Аннотация

Хищника можно посадить в клетку, но однажды он выберется…

Скарлетта

Бастард, дочь предателя.

Для итальянского дона из Нью-Йорка я не более чем инструмент. Мое послушание — цена грехов отца. Но Доминику Романо следовало усерднее завоевывать мою лояльность, потому что цепи, которыми он сковал меня, теперь сняты.

Эти четыре семьи всегда управляли Нью-Йорком.

Итальянская, ирландская мафия, русская братва и клан якудзы — Джирочо.

Казалось бы, мирный союз, но они приставляют ножи к спинам друг друга. И недавно появился новый игрок — «Синдикат». Трое мужчин, рожденных в одной крови с теми, чьи королевства они пришли завоевывать.

Они думают, что могут использовать меня так же, как дядя, но их ждет грубое разочарование, когда они поймут, что я не слабая девочка. Все это время в моей руке был нож, и я ждала, чтобы нанести удар, который положит начало кровавой бойне.

Я не буду кланяться им в ноги.

Но скоро весь Нью-Йорк и те, кто думает, что могут им управлять, преклонят колени передо мной.

Глава 1

СКАР

ДА, ОНА УБИВАЕТ ЛЮДЕЙ…

От засохшей крови всегда так зудит. Что ж, от засохшей спермы тоже.

Как бы я ни старалась работать в относительной чистоте, некоторые придурки не оставляли выбора. Черт возьми, только потому, что платье обнажает мои бедра, не значит, что меня можно трогать. Сегодня вечером это пошло на пользу, так как для открытия сейфа необходимы отпечатки моей жертвы. Легче нести отрубленную руку, чем тащить тело. Проблема заключалась в том, что теперь я иду домой, выглядя как статист из фильма ужасов.

Ночной воздух разносил звуки смеха и разговоров горожан, не подозревавших о том, что среди них разгуливает убийца. Слюна скопилась у меня во рту от ароматов, доносящихся с прилавков местных торговцев едой. Надеюсь, что смерть Мацумуры была болезненной, потому что этот ублюдок лишил меня любимых ночных поеданий.

Пройдет совсем немного времени, и его люди отправятся на поиски, предлагая деньги любому, у кого есть информация. Эта мысль заставила меня полезть в карман за телефоном. Подключение к их сети безопасности — детская забава, и они все еще не обнаружили брешь. На экране появилось пикселизированное видео. Из-за помех казалось, что люди попали в снежную бурю, сходя с ума из-за своего умершего лидера, лежащего там с оторванной конечностью. Не было слышно ни звука, но понятное дело, что я окажусь по уши в дерьме, если еще дольше останусь на открытом месте.

Я натянула капюшон. Спасибо богу за плохое освещение в этой части города, потому что забрызганная кровью одежда и хромота у всех вызовут подозрения. Большая часть Токио была яркой и живой, но если найти нужные места, можно повстречать мои любимые вещи: тьму и смерть. Эти двое крепко стискивали меня, как теплые материнские объятия.

Хотя я не знаю, каково это.

Пригнув голову, я брела по знакомым улицам, по левой стороне. С каждым шагом кровь просачивалась на повязке. Укол раздражения пробежал по мне, когда раздался еще один гудок, ставший пятым звонком подряд. Только один человек смеет проворачивать со мной такое дерьмо. Я завернула за угол переулка и нырнула в темный проем, задержав дыхание от вони того, что покрывало стены и пол.

— Что? Быстро, блять, — огрызнулась я.

Мои нервы напряглись еще сильнее, когда отдаленный звук криков достиг ушей. Не безопасно находиться здесь, частично обнаженной, спустя пятнадцать минут после ограбления и убийства японского наркобарона. Но очевидно, что человек не перестанет звонить, пока я не отвечу.

— Белла[1], — ответил Энзо, растягивая слово. Его итальянский акцент звучал мягко и успокаивающе. Ладонь защипала, когда ногти впились в мозолистую кожу, пытаясь сохранить ясность ума и остроту чувств. Я ненавидела, когда он пытался обезоружить меня такими вот телефонными звонками.

— Энзо, какого хрена тебе от меня нужно? — выпалила я, ненавидя то, что в двадцать семь лет у меня все еще был куратор. Седые пряди, которые настойчиво появлялись среди моих темных локонов, были вызваны стрессом, который он — нет, они — принесли в мой мир.

— Я вчера заходил к тебе домой. А потом еще раз сегодня вечером. Где ты, Белла?

Мои глаза закатились от его любопытства.

— Энзо, я, может, и на побегушках у Доминика, но не обязана отчитываться о своей жизни. Я не сижу сложа руки, ожидая, когда дон мафии призовет меня на работу, — парировала я.

Много лет назад я разнообразила свою карьеру и набор навыков, потому что нью-йоркская итальянская мафия ни черта мне не платила. Доминик сказал, что моя работа — выплата долга моего отца. Итак, в то время как Скарлетта Романо могла находиться под каблуком у мафии, моя вторая личность, Кейн, была доступна для найма любому, у кого огромный банковский счет. Или что-то еще ценное.

Сегодняшний клиент был одним из таких людей.

Два миллиона. Это моя цена за то, чтобы убрать Мацумуру. Бывший член Якудзы совершил ошибку, став слишком влиятельным в японском криминальном подполье, и все это без разрешения. Если бы он не был бывшим членом, моему клиенту пришлось бы искать другого киллера. Ведь положение Якудзы как одной из четырех семей в Нью-Йорке нельзя подрывать. Хотя, по правде говоря, они бы не узнали, кто на них напал, если бы я захотела. Но я все равно сохраняла спокойствие, не желая рисковать тем, что дядя узнает о других моих занятиях.

О моем возможном ключе к свободе.

— Ты слышала меня, Скарлетта? — натянуто спросил он, его слова вернули меня к реальности.

— Нет, я не слушала, Энзо. Я занята. Теперь переходи к сути звонка, — огрызнулась я, высовывая голову, чтобы взглянуть в переулок. Мне нужно двигаться.

— Белла, что, черт возьми, это значит? Занята чем? Или кем? Ты с кем-то?

Беспокойство исходило от него с избытком. Энзо по-прежнему говорил мне всякие нежности, пытаясь провести. Пока мы встречались, я верила в эту милую маленькую ложь. Фальшивые обещания верности, заботы обо мне. Черт, я была такой глупой, что предположила, будто он любит меня. Но все это чушь собачья. Привязанность была ложью, и я поняла, что это крючок, леска и груз. Все для того, чтобы предотвратить мое эмоциональное погружение в чувство одиночества.

Ненужная. Нежеланная.

Он нарисовал все так, будто мы в одной лодке. Но за фасадом фантазии скрывалась правда.

Никто, блять, не спасет меня, кроме меня самой.

Оглядываясь назад, я понимаю иронию его заботы. Он был верен только моему придурковатому дяде. А я была не более чем инструментом для них обоих.

Мои веки закрылись под навалившейся эмоциональной тяжестью. Именно по этой причине я избегала разговоров с Энзо. Разговор с ним посыпал солью все еще свежую рану. Кажется, будто он почувствовал, что рана, наконец, начала затягиваться, и вернулся, чтобы содрать корочку.

— Просто скажи, какого хрена ты взрываешь мой телефон, stronzo[2], — бросила я в ответ, решив продолжать двигаться. Каждый шаг вызывал ощущение жжения в ноге.

У меня бывало и похуже, но ходить с колотой раной все равно ужасно. К счастью, мне не пришлось придумывать, как пройти мимо толпы туристов, будучи покрытой кровью, как в старые добрые времена. Я достаточно поработала в Японии, чтобы обзавестись здесь конспиративной квартирой.

Граффити, отмечающее вход, появилось в поле зрения, пока я ждала, когда заместитель моего дяди скажет, что, черт возьми, ему надо. Это беспокоило меня больше, чем потенциальная гангрена.

— Есть работа… и семейное мероприятие, которое твой дядя просит тебя посетить, — наконец ответил он, когда стало ясно, что я не буду вдаваться в подробности о своем местонахождении.

Я не смогла сдержать снисходительного смеха. Доминик поручал своему лакею связаться со мной только тогда, когда ему нужно меня эксплуатировать. Факт, что Энзо верит, что я приму напускную ложь, был оскорбительным. Хотя я бы поспорила на деньги, что он хмурился на другом конце линии, из-за моей реакции, как послушная комнатная собачка.

— Хрень полная. Он не просит. Он требует, чтобы я это сделала, Энзо, — его молчание меня подстегнуло. — Прекрати врать. Это неприлично. Имей смелость говорить прямо, — сказала я, прислоняясь к гладкой металлической панели. Меня разозлило то, что с первой попытки не получилось нажать большим пальцем на биометрический сканер. Зажегся свет, и мои глаза попытались привыкнуть к переменам, пока я направлялась к аптечке в ванной.

— Может быть, однажды ты поумнеешь, и не будешь кусать руку, которая тебя кормит, Скарлетта, — выплюнул Энзо. От язвительности его слов я запнулась, гнев заструился по моим венам от его обвинения. Он даже добавил гребаный вздох разочарования. Как будто я была капризным ребенком, которая решила показать характер.

Я кусаю гребаную руку, потому что она никогда не удосуживалась накормить меня, и я бы сожрала этого ублюдка, прежде чем снова проголодаться.

Но золотой мальчик не поймет. Если Доминик попросит его прыгнуть под поезд, он бы спросил, под какой именно.

— Может быть, однажды ты перестанешь целовать его жопу, Энзо. Но, честно говоря, ад замерзнет прежде, чем это произойдет, — бросила я в ответ, включив телефон на громкую связь, чтобы снять пропитанную кровью одежду и в тысячный раз поиграть в доктора.

— Белла, ты все еще злишься, да? Я говорил тебе, что она…

— Энзо, это не имеет никакого отношения к делу. И называй меня по имени, блять, когда разговариваешь со мной, — я зажмурила веки, пытаясь замедлить учащенное сердцебиение. Он делал так каждый раз, когда чувствовал, что я отстраняюсь. Добавлял в свой тон нежность, желая пробудить воспоминания о наших телах, сплетенных в экстазе, и эмоциях, которые мы испытывали друг к другу. Ну, я в это верила.

— Что за работа? — мой голос звучал тихо, устало.

Резкий запах спирта заполнил нос, вызвав воспоминания о хрупком ребенке, забившемся в грязный угол, со свисающим запястьем, и о маленьком мальчике с темными волосами, промывающем порезы. Нужно, чтобы этот разговор закончился до того, как я скачуюсь в эмоциональную яму воспоминаний, из которой мне потребуется вся ночь, чтобы выбраться.

— Что. За. Работа? — снова спросила я, когда он не ответил. Мой адреналин и терпение были на исходе.

— Где ты, Белл… Скарлетта? Я расскажу тебе за ужином.

Когда-то я бы упала в обморок от того минимума, который он был готов для меня сделать, но теперь я услышала скрытое раздражение в его словах. Он был взбешен тем, что я не подчинилась его воле.

— Ответь на гребаный вопрос, Энзо.

Необходимость переключиться от мыслей о прошлом заставила меня вылить щедрое количество спирта на рану. Стон сорвался с моих губ, когда жидкость попала на выемку на бедре. Мои легкие болели с каждым глубоким вдохом, пока я боролась с болью.

— Что, черт возьми, происходит, Скарлетта? Что ты делаешь? Ты… с кем-то? — спросил он, и его тон стал ниже. Теперь к нему примешивалась ревность.

Чертовски иронично.