Мой варвар (Харлоу и Рух)

Однако, совсем скоро на меня обрушивается пронизывающая боль в спине, у меня болит живот, и дальше уже я идти не могу. Судя по расположению двойных солнц в млечно-белом небе, — еще нет даже полудня.

Мне придется справляться с этим целых три дня. По моим щекам начинают катиться слезы отчаяния, и мне так и хочется упереться ногами в землю и сказать им, чтоб дальше шли без меня. Путь впереди неровный и холмистый, и станет только хуже, потому что мы поднимаемся в горы вместо того, чтобы спускаться с них.

Делая шаг за шагом, я неуклюже спотыкаюсь в снегу, и Рух тут же подлетает ко мне и хватает меня за локти.

— Ты в порядке?

— Просто устала, — признаюсь я. — Мы можем сделать перерыв?

Лиз с Рáхошем ожидают нас впереди, и я, конечно, замечаю взгляды, которыми они обмениваются. Мне плевать. Не отдохнув, я и шагу ступить не смогу. Такое ощущение, что моя спина сплошная масса болезненных мышц.

— У меня идея получше, — говорит Рух. Он снимает со своих плеч наши мешки с упакованными вещами и бросает на землю. После этого он подхватывает меня на руки и прижимает к своей груди. Давление в моей спине сразу же ослабевает, как только он устраивает меня в своих объятиях.

— Ты… ты же не можешь нести меня всю дорогу, — возражаю я. Он силен, однако я солидная девочка, да еще ребенка вынашиваю. Ничего не получится.

— Почему нет? Ты моя пара, — говорит он вполголоса. — Я сделаю ради тебя все, что угодно.

Рáхош подходит к Руху и закидывает наши мешки себе на спину. Рух пристраивает меня в своих руках поудобней, ну а потом мы продолжаем путь. Я обнимаю Руха за шею, страшно переживая, что он может потерять бдительность и уронить меня. Но когда он принимается пробираться сквозь снег решительным шагом, я успокаиваюсь.

И тогда я попросту забываюсь сном, будучи слишком уставшей, чтобы оставаться в сознании.

***

Следующие пару дней проходят как в тумане. Я словно в агонии от боли в спине и животе, и я настолько устала и несчастна, что мне даже смотреть на еду не хочется. Однако каждый раз, как я ни прихожу в себя, кто-то толкает мне в рот куски сушеного мяса, пока я не начинаю давиться. Видно, что Лиз с Рухом беспокоятся обо мне, и я стараюсь, как могу.

Рух несет меня всю оставшуюся часть первого дня, а потом — весь следующий день. Я уверена, что к третьему дню руки у него сводят судороги, поскольку он несет меня перед собой, тем не менее, он прижимает меня к своей груди столь же бережно, как прежде. Я дремлю, чувствуя, что меня лихорадит. Я постоянно страдаю от неизменной боли в боку, а малыш толкается и пинает в мои внутренние органы, словно пытается переставить их местами. Хотя бы один из нас полон энергии.

В какой-то момент я снова засыпаю, а когда просыпаюсь, вокруг царит тишина. Полная тишина. Мягкие, теплые пальцы ласкают мой лоб, а другая рука крепко держит меня за руку. Здесь темно, и я моргаю, потому что тут нет ветра, который дул бы мне в лицо. Где это мы?

— Не волнуйся, — говорит мелодичный женский голос. — Я сейчас разговариваю с твоим кхаем.

В своем полу проснувшимся состоянии я понимаю, что мы каким-то образом уже добралась до племенных пещер. Это Мэйлак, целительница, обращается ко мне и проводит пальцами по моему лбу. Как долго я была без сознания? Я оглядываюсь вокруг и вижу, что Рух здесь, рядом со мной, и своей рукой крепко сжимает мою.

О, отлично, он все-таки здесь. Он не бросил меня. Я улыбаюсь ему слабой, еле заметной улыбкой, чтобы дать ему понять, что со мной все в порядке.

— Видимо, я снова заснула. Я долго была в отключке?

— Весь день, — отвечает он, и его рука, которой он держит меня за руку, напрягается. Скованность его голоса говорит мне, что он весь испереживался. Весь день?

Мне хочется сказать ему, что я в полном порядке, но чувствую, что я совсем не в порядке. Я очень устала и словно разваливаюсь на кусочки. У меня пульсирует голова и болит горло. Честно говоря, у меня болит все. Ребенок снова начинает пинаться, и некоторое напряжение, которое внутри меня накопилось, отпускает меня — что бы со мной ни происходит, малыш в порядке. Наш малыш.

Я сжимаю руку Руха. Все это должно быть нелегко для него.

— Я люблю тебя.

— Ты — мое сердце, — говорит он хриплым голосом.

Я знаю это. Я снова улыбаюсь ему, но тут Мэйлак начинает петь тихую песню, и я чувствую странное… волнение в груди. Не похожее на резонанс. Это что-то другое. Мое тело наполняется чем-то вроде эндорфинов, и я чувствую себя… хорошо. Очень хорошо. Полностью расслабленной. Счастливой.

— Отдыхай, — говорит Мэйлак своим нежным голосом. Кончиками своих пальцев она поглаживают мои веки, добиваясь, чтобы я их закрыла и повиновалась ей. — Я буду говорить с твоим кхай и исцелю тебя. А сейчас? Ты должна отдыхать.

Отдых звучит неплохо, несмотря на то, что в последнее время я только тем и занимаюсь, что сплю.

— Это из-за ребенка? — спрашиваю я шепотом. Я должна это выяснить, прежде чем смогу успокоиться.

— Твой кхай скажет мне.

— Пока будешь там все проверять, — говорю я сонно. — Можешь удостовериться, все ли в порядке… здесь? — я прикасаюсь к своему лбу. — Ну а если вдруг? Нет ли там ничего ужасного?

Ее смех похож на журчание легкого дождика, что звучит прям как какое-то банальное клише. Но… оно подходит ей. То, что всего лишь слышу его, помогает мне почувствовать умиротворение и спокойствие.

— Я проверю все, обещаю.

Я киваю головой и, еще раз сжав руку Руха, расслабляюсь.

— Со мной все будет в порядке, детка. Вот увидишь.

И тогда я засыпаю, погружаясь обратно во тьму. Мне снится, что я держу на руках своего ребенка. У него рожки и хвост, как у Руха, и рыжие волосики и веснушки, как у меня. Бедный малыш. Хотя, я не могу перестать улыбаться при одной мысли об этом, потому что малыш счастлив и здоров, а когда он смеется, то очень похож на своего папочку…

РУХ

Целительница тихо напевает, в то время как кончиками пальцев она проводит по бледной коже Хар-лоу. Выглядит она спокойной, счастливой и такой непринужденной, что мое напряжение немного ослабевает. Хотя я все ровно не отпускаю руку своей пары. Покуда я прикасаюсь к ней, мне кое-как удается сдерживать свои страхи в узде. Пока Хар-лоу спит, я нежно растираю костяшки ее пальчиков. Хотел бы я дотронуться до ее личика, но мне не хочется мешать целительнице, когда она работает.

— Твой кхай мне не знаком.

Я поднимаю глаза, удивившись, услышав ее голос. В то время как ее руки скользят по Хар-лоу, казалось бы, вообще ничего не делая, в ней видны незначительные изменения. Темные круги под глазами Хар-лоу уже исчезают, и ее напряженное надбровье расслабляется.

Нежно мне улыбнувшись, целительница кладет руки на живот Хар-лоу.

— Я знаю кхаи всех без исключения членов племени, но твоя напевает не известным мне образом.

— Я не из вашего племени.

Выглядя удивленной, услышав это, она принимается руками гладить твердый, округлый живот моей пары.

— Нет? Но ты похож на Рáхоша.

— У нас общий отец.

— Но племя ты не признаешь? — у нее нежный материнский голос, несмотря на то, что ей наверное столько же лет, сколько и мне.

— У вас нет ничего, что мне нужно, — отвечаю я практически рыком.

Она не обращает внимания на гнев в моем ответе, оставаясь совершенно невозмутимой.

— И все же ты здесь, просишь, чтобы мы вылечили твою пару, — она переводит взгляд на меня. — Я не осуждаю тебя за твой выбор. Я всего лишь констатирую очевидное.

Я вновь возвращаюсь к молчанию. Если она и надеется получить от меня ответ, то мне она не кажется расстроенной.

— Я Мэйлак, — говорит она через мгновение.

Я не называю ей своего имени. Еще нет. Когда она наклоняется вперед, чтобы коснуться другую сторону живота Хар-лоу, я замечаю, что целительница тоже беременна.

— У тебя будет комплект? — неужели в этом племени все беременны? Лииз, еще эта, и Рáхош рассказывал мне, что пара вождя племени тоже беременна.

— Да, хотя я единственная, кто даст жизнь чистокровному ша-кхай. Все остальные будут наполовину людьми и наполовину нашего народа, — вздохнув, она похлопывает по своему животу. — Как я завидую людям из-за их скоротечности. Им не придется ходить беременной даже близко не так долго, как мне. Твоей Харлоу, кажется, уже недолго осталось.

Я снова потираю ее костяшки.

— Правда?

— Комплект внутри нее маленький, но, кажется, полностью сформирован, — она нежно касается живота Хар-лоу. — Он, конечно, будет отличаться. Люди очень отличаются от нашего народа.

Вот это меня беспокоит. Насколько сильно он будет отличаться? В дикой природе животные от «отличающихся» в своем стаде избавляются. Но эта женщина целительница, и она бы знала, будет ли мой комплект «слишком отличающимся» для того, чтобы выжить. У меня перехватывает дыхание, и вся моя выдержка уходит на то, чтобы не раздробить ладошку Хар-лоу в своей.

— Что, это так плохо? Ну, что комплект… отличается?

Она мотает головой, и давление в моей груди немного ослабевает.

— У людей свои преимущества и сильные стороны, не такие, как у нас. Я очень рада, что они здесь. Без них у нас было лишь четыре женщины. Не знаю, сколько еще мы могли бы протянуть как племя. Они вдохнули в нас новую жизнь и подарили новую надежду.

Мне плевать на надежды племени. Все, что меня интересует, все ли будет в порядке с моей парой и моим комплектом.

Ее руки порхают над животом Хар-лоу, а потом над ее грудью, и тут губы у нее сжимаются в твердую линию.

— Что? — рычу я, заметив изменение в выражении ее лица.

Мэйлак отводит руки и складывает их перед своим округлым животом.

— Ее кхай очень устал. Ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы поддерживать ее здоровье.

Тогда он старается не так уж сильно, потому что моя пара стала более слабой, чем когда бы то ни было. Я крепко держу ее за руку, прижав к своей груди, словно ее кхай может набраться сил от моего.

— Из-за комплекта?

Она медленно мотает головой.

— Есть что-то еще, с чем он борется. Справиться с обоими одновременно — это практически непосильная для него задача. Ей нужно остаться здесь и оставаться рядом со мной, чтобы мой кхай мог поддерживать ее, — она гладит Хар-лоу по щеке. Моя пара спит безмятежным сном. — Иначе ты рискуешь обоими, как своим комплектом, так и своей парой.

Я об этом подозревал, и все же эти слова, произнесенные громко вслух, вселяют в меня ужас.

Чтобы спасти свою пару, мы должны оставаться здесь, с плохими. Все мое тело напрягается, и я стараюсь подавить в себе чувства гнева и беспомощности, которые испытываю.

Я сделаю все возможное ради спасения Хар-лоу. И неважно, что ради этого мне придется сделать.

Я не поступлю так же, как мой отец, и не стану прятать свою пару от мира, обрекая ее на смерть. Даже если я не смогу тут оставаться, Хар-лоу придется.

У меня щемит в сердце, когда я прижимаюсь губами к хрупким пальчикам Хар-лоу.

Закрыв глаза, целительница возвращается к работе над моей парой. Начав медитировать, она уходит в себя, полностью поглощенная исцелением, гортанно напевает и осторожно нажимает в разных местах на теле Хар-лоу. Через некоторое время я понимаю, что это не Мэйлак напевает, а ее кхай — исполняя другую мелодию, нежели резонанс, но такую же мощную. Целительную мелодию. Я наблюдаю за ней, находясь рядом со своей парой, не желая расставаться с ней, даже для того, чтобы встать в поисках еды. Я могу перекусить чего-нибудь попозже. А пока я буду присматривать за Хар-лоу.