Сильных потрясений и приятных сновидений

Глава 13

Драко всё ещё сидел в купе старост, погружённый в свои мысли. Все ушли, так что у него появилось время и возможность предаться именно этому занятию. Он и сам не понимал, почему так сильно расстроился. Итак, он не смог заполучить Грейнджер.

Велика беда.

— О нет, у меня не будет возможности завязать удушающие отношения с гриффиндоркой.

Чего стоило само только слово «отношения». Похоже на какой-то диагноз «Я страдаю от отношений».

Да, Драко испытывал облегчение, что не страдал от этого. Он не должен расстраиваться. Он должен радоваться!

И он бы радовался.

Если бы вместо этого его не снедала тоска и душевные муки.

Драко застонал и закрыл лицо руками, горестно вздыхая.

И вдруг дверь снова распахнулась. Драко уже собирался послать незваного гостя куда подальше, пока не увидел, кто это был. Не сказав ни слова, Гермиона вошла в купе и закрыла за собой дверь. Она села напротив Драко и посмотрела ему прямо в глаза. Он боролся с желанием отвернуться. Её пристальный взгляд словно проникал в его разум, но Драко не собирался демонстрировать слабость и отводить глаза. Он и так чувствовал себя слабаком. И всё из-за неё.

— То, о чём ты говорил на танцах, всё ещё в силе? — холодно осведомилась Гермиона.

— Да, — честно ответил Драко, хотя и с опаской. По опыту он уже знал, что расслабляться не стоит и эта спокойная девушка всего за пару миллисекунд может обратиться в неукротимую фурию. Так что Драко следовало быть начеку, пока они оставались наедине в купе поезда.

— Докажи это, — заявила Гермиона. Она полезла в сумку и поставила пустой стакан на стол между ними. Наполнила его водой, а затем добавила три капли голубоватой жидкости, которая немедленно растворилась.

Драко вопросительно нахмурился.

— Это веритасерум, — объяснила Гермиона, откинувшись на спинку сиденья и скрестив руки на груди. — Теперь твой ход.

Драко с подозрением оглядел вещество.

Сыворотка правды. Как это по-слизерински.

Щекотливая ситуация.

Он совсем не горел желанием пить зелье, приготовленное кем-то, кто был в ярости на него. Отец всегда говорил ему: «Никогда не принимай то, что тебе предлагает недоброжелатель». Драко не мог отрицать логичности этих наставлений, но также прекрасно осознавал, что Гермиона предоставляла ему последний шанс. Если доступ к его мыслям позволит вернуть её расположение, то он собирался его предоставить. Он полагал, что знает её достаточно хорошо, чтобы не опасаться, что она попытается его отравить. Так что он решил ухватиться за этот шанс обеими руками.

Драко потянулся за стаканом, поднёс его ко рту и осушил одним махом.

Гермиона нервно сглотнула, наблюдая, как он опустошает стакан. О боги, вот он, момент истины! Она думала, что для того, чтобы заставить Малфоя выпить сыворотку, потребуется настоящее чудо. Гермиона даже толком не продумала свои действия на этот случай. И сейчас в её власти было вывернуть Драко Малфоя наизнанку.

Когда Малфой поставил стакан обратно, Гермиона решила просто спросить то, что первым пришло ей в голову.

— В прошлом месяце... почему ты сделал то, что сделал? Зачем принялся соблазнять меня? — неуверенно задала вопрос Гермиона.

Драко вздохнул.

— Я перестал что-либо контролировать и хотел это изменить, — ответил он. — И решил, что выбрал для этого подходящий способ.

Гермиона кивнула, вспомнив, что он и раньше признавался в этом.

— Но почему я? — спросила она. — Я знаю, ты почувствовал запах моей… симпатии к тебе. Но ты нравишься и многим другим девушкам.

— Потому что покорить тебя — что-то значит, — объяснил он. — Очевидно, что ты пытаешься соответствовать множеству правил и требований, а также оправдывать ожидания других людей, и поэтому не решаешься следовать своим желаниям, если они идут в разрез с ними. Ты была для меня вызовом. И ты была человеком, который контролировал меня в течение месяца, так что я увидел возможность немного поквитаться и восстановить баланс.

Гермиона отметила, что Драко даже не выглядел так, будто у него вырывали эту информацию силой. Словно они вели обычный разговор. Обычный разговор, в котором было слишком много правды. И пока Гермионе не очень-то нравилось то, что она слышала. Может, это было и глупо с её стороны, но, когда она вошла в вагон с веритасерумом Джинни в руках, в ней с новой силой затеплились наивные девичьи мечты. Она просто хотела услышать, что Драко по уши в неё влюблён, что всё это — одно большое недоразумение и что он вожделеет её так же сильно, как и она его.

Но нет, она оказалась «вызовом».

Глупые девчачьи фантазии!

Гермиона сглотнула ком в горле и перешла к следующему вопросу.

— Игнорировать меня тоже было частью плана? — спросила Гермиона. — Чтобы причинить мне боль и почувствовать себя хозяином положения?

— Нет, — ответил Драко, неловко ёрзая на сидении.

Ему не нравилось быть таким открытым. Это казалось неестественным! И всё же он не мог остановить мысли, которые так и вырывались у него изо рта. Так, словно у него было словесное недержание.

— Я понял, что мне не следовало делать того, что я сделал, — продолжил он. — Мои мотивы были неуместны. Я чувствовал себя виноватым, и это меня напугало.

— Как это? — спросила Гермиона. Она прекрасно понимала: Драко было очень неловко говорить обо всём этом так открыто, и эта мысль придавала ей сил. Именно она теперь контролировала ситуацию, а не наоборот, как обстояло долгое время.

— Я никогда не чувствовал вины за свои поступки, — объяснил Драко, в смущении запустив пальцы в волосы. — Это заставило меня понять, что мне действительно небезразличны твои чувства. И это открытие напугало меня ещё больше, потому что раньше я никогда ни о ком не заботился. И я держался от тебя подальше, потому что боюсь показаться слабым. Но чем дольше я держался в стороне, тем больше причинял тебе боль и тем больше чувствовал себя виноватым. Меня подвела моя же логика.

— Значит, ты сторонился меня не потому, что я чем-то оттолкнула тебя во время… того раза? — смущённо полюбопытствовала она. Гермиона чувствовала себя довольно глупо, задавая этот вопрос, но ей всё равно требовалось знать ответ.

— Нет, — поспешил уверить её Драко. — Ты была гораздо более пылкой, чем когда-либо была Пэнси. Это только льстит мужскому самолюбию.

Гермиона облегчённо вздохнула. Но потом нахмурилась. Он мог бы сказать «чем все, с кем я был». Вместо этого он просто сказал «чем Пэнси».

— Драко… скольким девушкам ты… доставлял удовольствие до меня? — подозрительно поинтересовалась она.

— Только одной, — ответил Драко.

У Гермионы от изумления отвисла челюсть. Только одной? А как же все эти слухи об огромном количестве зарубок на столбике кровати Драко Малфоя? Вот это откровение!

— Почему ты поцеловал меня на танцах? — спросила она, возвращаясь к насущному вопросу.

— В тот момент это показалось мне правильным, — объяснил Драко. — Я не очень хорошо умею выражать свои мысли по поводу таких вещей. По крайней мере, когда я не под действием веритасерума.

— Каких таких вещей? — спросила Гермиона.

— Привязанность, забота, влюблённость… и прочая дребедень.

Если бы это говорил не он сам, у Драко возникло бы желание засунуть палец себе в рот и издать рвотный звук. Мог ли он выставить себя ещё более жалким? Вот почему он был человеком действий, а не слов: чтобы подобная сентиментальная чушь не начала вылетать из его рта.

Глаза Гермионы расширились. «Влюблённость»? Что за чёрт? Они только что перешли от того, что она была лишь «вызовом», к искренним словам о привязанности.

— Драко, что ты чувствуешь по отношению ко мне?

— Тошноту, — простонал Драко.

— Что? — воскликнула Гермиона.

— Я чувствую так много всего, что меня тошнит. Гнев, обиду, привязанность, беспокойство, возбуждение, тоску, восхищение…

— Ладно, ладно, — перебила его Гермиона. — Просто… какими ты видишь наши отношения? Ты хочешь, чтобы мы попробовали походить на свидания, и посмотреть, что из этого выйдет? Или ты хочешь, чтобы мы стали «друзьями с привилегиями» или…

— Парой, — поспешно ответил он.

Гермиона прикусила губу, услышав, как он произнёс это слово. От одного его у неё затвердели соски. Боги, её броня затрещала по швам.

— Итак, когда ты решил соблазнить меня, это было сделано исключительно для того, чтобы поднять твою мужскую самооценку, — резюмировала Гермиона. — Но потом ты действительно что-то почувствовал и начал держаться от меня подальше, потому что это тебя напугало. А теперь ты перестал бояться и хочешь, чтобы мы стали парой?

— Да, — ответил Драко.

— Собираешься ли ты когда-нибудь снова намеренно причинить мне боль? — продолжила допрос Гермиона.

— Нет, я бы этого не хотел, — серьёзно заверил её Драко. — Во всяком случае не намеренно. Но я не могу ничего обещать, потому что, похоже, я совершенно непроизвольно делаю довольно много глупостей.

Гермиона понимающе кивнула. Она прикусила губу, не решаясь задать следующий вопрос.

— Малфой, я просто… что ты вообще во мне нашёл? — скептически поинтересовалась она.

— Ты умная, сообразительная и храбрая, — ответил он. — Ты не позволяешь людям переступать через себя, но при этом знаешь, как завоевать их расположение, если тебе этого хочется. Ты не пользуешься людьми в минуты их слабости, даже имея для этого все возможности. Ты сногсшибательна, но, похоже, не осознаешь этого. У тебя есть мнение практически обо всём на свете, и ты достаточно умна, чтобы убедить в своей точке зрения кого угодно. Мне нравится, как сверкают твои глаза, когда ты о чём-то споришь или когда кончаешь. Многие могут подумать, что ты слишком чопорная и холодная, но на самом деле в одном твоём мизинце больше страсти и огня, чем у большинства людей во всём теле; они просто слишком слепы, чтобы увидеть это.

Драко на мгновение застыл в изумлении, услышав свои собственные слова. Неужели он действительно только что сказал всё это?

Конечно, да, ведь это была правда.

Гермиона тяжело дышала и изо всех сил старалась не расплакаться. Это были самые прекрасные слова, которые кто-либо когда-либо говорил о ней. В любой другой ситуации она посоветовала бы ему заткнуть рот носком. Но сейчас он был под веритасерумом, и Гермиона знала, что он действительно говорил то, что думал, а не лукавил с целью чего-то от неё добиться.

— А что насчёт войны? — спросила она, собравшись с мыслями. — Ты всё ещё на стороне Волдеморта?

— Нет, — сказал Драко. — Я не хочу, чтобы меня постигла та же участь, что и моего отца. Меня мало волнует, кто победит или проиграет. Каким бы ни был исход — я приспособлюсь.

Гермиона облегчённо улыбнулась, зная, что это было лучшее, на что она могла рассчитывать.

И тут она поняла, что у неё больше нет вопросов. Ну, кроме одного.

— Малфой, я всё ещё хочу прояснить одну вещь. Это не вопрос, так что не нужно ничего говорить, если ты на самом деле не хочешь этого сказать.

Драко кивнул.

— Я хочу, чтобы ты попросил прощения, — сказала Гермиона, испытующе глядя на него.

Драко понимающе посмотрел на неё. Он понимал, что она уже знала о том, что он сожалеет о содеянном, но девушкам всегда нравилось слушать такие признания. Не то чтобы он возражал: она действительно заслуживала извинений.