Сильных потрясений и приятных сновидений

Глава 14

Драко не мог поверить в то, что Гермиона только что взяла и выпила веритасерум. Зачем ей добровольно ставить себя в такое уязвимое положение?

— Почему ты это сделала? — спросил Драко.

— Я запаниковала, — нервно призналась Гермиона, смущённо ёрзая на стуле. — Я не знала, что делать дальше.

— Ты не хочешь, чтобы я задавал тебе вопросов?

— Нет, будет справедливо, если ты в ответ тоже покопаешься в моих мыслях, — сказала Гермиона. — И я не хочу, чтобы потом при каждой ссоре ты мне это припоминал.

— Потом? — уточнил Драко, приподняв брови. — Значит… ты простила меня за то, что я был таким ослом?

— Да, — прямо ответила Гермиона.

— Почему?

— Потому что ты об этом сожалеешь, и теперь я понимаю, почему ты так поступил, а ещё ты обещал никогда больше так не делать, — пояснила Гермиона.

Драко понимающе кивнул. У него возникло непреодолимое желание вскочить с сиденья и исполнить победный торжественный танец, но он почему-то посчитал, что это выставит его в не очень приглядном свете. Драко знал, что ходит по тонкому льду, и не собирался всё портить. Лучше было сделать то, о чём его попросила Гермиона: задавать вопросы.

— Когда именно ты поняла, что я тебе нравлюсь? — спросил он. У него всё ещё не укладывалось в голове, как он успел ей понравиться в тот месяц, пока пытался потрахаться с Поттером.

После небольшой неловкой заминки Гермиона ответила:

— Я поняла, что испытываю к тебе некоторые чувства, когда лежала в твоей постели после того, как выпила Оборотное зелье. Но по-настоящему я осознала, что ты мне нравишься, только когда искупала тебя.

— Да, ты упоминала об этом, — заметил Драко. — Но я почему-то этого не помню.

— Тебя сильно лихорадило, поэтому, должно быть, ты ничего и не запомнил, — объяснила Гермиона. — Шёл последний день брачного периода, и вы с Гарри чуть не переспали.

Гермиона попыталась спрятать румянец, когда на неё нахлынули воспоминания о том вечере. В тот день случилось столько всего, что могло заставить её покраснеть от смущения или от возбуждения.

Драко ухмыльнулся.

— Значит, я понравился тебе, только когда ты увидела меня полностью голым? — весело спросил он.

— Я не стала снимать с тебя боксёры! — попыталась оправдаться Гермиона.

— Ну, допустим, — небрежно отметил Драко, вольготно откинувшись на спинку сиденья. — И тебе понравилось то, что ты увидела?

— Да, ты очень хорошенький, — ответила Гермиона, потупив взгляд.

Драко удивлённо моргнул.

— Хорошенький? — переспросил он, несколько сбитый с толку её выбором слов. — «Хорошенький»? Честное слово, женщина, нельзя просто взять и назвать парня «хорошеньким»!

— Что я могу поделать, — сказала Гермиона, — это правда. И ты выглядишь довольно женственным.

— Это не так! — возразил Драко, чувствуя себя слегка обиженным, хотя и понимал, что, должно быть, всё так и есть. — И, кроме того, если кто-то и должен знать, что я настоящий самец, так это ты.

— Я же сказала, что не снимала с тебя боксёры! — возразила Гермиона.

Драко ухмыльнулся и на мгновение задумался.

— Я обрезан? — внезапно спросил он.

— Да, — ответила Гермиона, густо покраснев, когда поняла, в чём только что призналась. — Я… Вот чёрт!

Драко рассмеялся, когда Гермиона от смущения уткнулась лицом в ладони.

— Это не смешно! — укорила его Гермиона, глядя на то, как он хохочет.

— Нет, смешно, — хмыкнул Драко. — Это доказывает, что мы два извращенца в одном болоте.

— Тут не поспоришь, — хмыкнула Гермиона. — Итак, что ещё ты хочешь знать?

— Ну, думаю, что с тебя хватит, — усмехнулся Драко. Он не сомневался, что мог бы придумать ещё несколько смущающих вопросов, но не хотел выводить из себя Гермиону. Для собственного же блага… ну, и просто потому, что не хотел.

Гермиона кивнула и улыбнулась.

— Итак… что же мы станем делать дальше? — застенчиво спросила она. Как из приятелей превратиться в «парня и девушку»? Гермионе никогда ещё не приходилось с таким сталкиваться, и потому она не представляла, как себя вести.

Казалось, что Драко собирался уже ответить, но тут неожиданно дёрнулся поезд. Гермиона ухватилась за стол, чтобы не упасть. Затем, после нескольких резких толчков, поезд полностью остановился. Гермиона облегчённо вздохнула, но теперь погас свет.

— Что, во имя яда Морганы, происходит?! — возмутился Драко.

— Должно быть, какая-то неполадка, — рассудительно пояснила Гермиона, поднимаясь. — Нам следует пойти и спросить машиниста, что случилось, чтобы сообщить остальным и избежать паники.

— Верно, — сказал Драко, тоже вставая со своего места.

В купе воцарила кромешная тьма, и Гермиона совсем не видела, куда идти. К счастью, у Драко не было таких проблем: он быстро нашёл дверь и открыл её.

Гермиона ощутила всплеск адреналина, когда, неожиданно запнувшись, полетела лицом вниз… и оказалась подхвачена сильными руками.

— Как ты?..

— У меня отличное сумеречное зрение, — пояснил Драко, не отпуская её.

Гермиона всё ещё держалась за Драко, обнимая его, хотя в этом уже не было необходимости. Боги, от него так приятно пахло. Она могла просто стоять там весь день, молча обнимая его, и не почувствовать ни капли скуки. Его руки так уютно окутывали её в окружавшей их темноте... Она подавила свою «девичью гордость», побуждавшую её оттолкнуть Драко потому, что ей не требовалось, чтобы кто-то защищал или утешал её. Его объятия оказались слишком приятными. Она почувствовала, как он поднял руку и убрал прядь волос с её лица. Её дыхание стало учащённым, а температура в купе стремительно начала расти.

— И чем, по-вашему, вы тут занимаетесь?

Гермиона резко вернулась в реальность и перевела взгляд на дверь, а вместе с тем — на незваную гостью.

— Джинни? — удивилась Гермиона, узнав голос своей подруги. — Мы собирались проверить, что…

— Конечно, конечно, — саркастично заметила Джинни, не потрудившись дослушать то, что хотела сказать Гермиона. — Малфой, она тебе нравится?

Драко приподнял бровь поражаясь легендарной гриффиндорской беспардонностью, но всё равно не мог не ответить на заданный вопрос, поскольку до сих пор находился под действием зелья.

— Да, — прямо сказал он.

— Гермиона, он тебе нравится? — спросила Джинни, поворачиваясь к ней.

— Да, — отозвалась Гермиона, хотя Джинни не знала, что она тоже выпила зелье.

Гермиона не могла понять, к чему Джинни это спрашивала. Она же недавно сама призналась, что ей нравился Драко, так зачем спрашивать повторно? И даже если бы ей не было это известно, всё выглядело вполне очевидно: Гермиона продолжала цепляться за Драко, словно тот был спасательным кругом.

— Тогда зачем же выходить наружу? — недоверчиво спросила Джинни довольно высоким голосом. — Вокруг темнота, у вас отдельное, личное купе. Всё, что вам нужно, — это кисть винограда и пять пригоршней розовых лепестков, разбросанных по сиденьям, и получится антураж слащавого романтического свидания. Живо возвращайтесь обратно!

— Но… — Гермиона запнулась.

— Я всё сказала! — голос Джинни эхом разнёсся по коридору, когда она развернулась и удалилась собрать старост и всех успокоить.

Драко не мог не улыбнуться от выходок Уизлетты. Гриффиндорцы не отличались изощрённостью в методах достижения своих целей. Слизеринцы юлили, лгали и строили хитроумные планы, чтобы добиться желаемого, но, по-видимому, для гриффиндорцев это было слишком хлопотно.

Нет, они просто заходят и говорят.

А в данном случае, распоряжаются.

Ещё… ему стало интересно, так ли всё обстояло на самом деле. Со слов Уизлетты выходило, что покидать купе было крайне неразумно. Он больше не обладал сверхчувствительным обонянием вейлы, но оно ему и не требовалось, чтобы понять, что его прикосновения определённым образом подействовали на Гермиону. В данный момент рука Драко покоилась на изгибе её поясницы, и ему стало ясно, почему на выпускном руки Уизли постоянно пытались скользнуть ниже. Кровь прилила к паху, когда Драко почувствовал изгибы её тела. Но всё же он не собирался торопить события. Проявив себя сексуальным хищником, он уже вляпался по самые уши, поэтому в этот раз просто собирался последовать за Гермионой во всём, что она планировала сделать.

Гермиона в изумлении уставилась в пустоту коридора. Она очень любила Джинни, но та могла несколько увлекаться и становиться столь же навязчивой, как её мать… и столь же громкой. Тем временем до Гермионы постепенно доходило, что бюстом она прижималась к твёрдой груди Драко.

— О чём ты думаешь? — спросил Драко.

— Думаю, хорошо бы ты снова закрыл эту дверь, — ответила Гермиона. Она была немного удивлена собственной дерзостью, но, честно говоря, именно об этом она и думала… наряду со всем прочим. Хотя Гермиона наверняка не призналась бы в этом, если бы всё ещё не находилась под действием сыворотки правды.

Драко покорно закрыл дверь, свободной рукой всё ещё прижимая к себе Гермиону.

Когда дверь захлопнулась, Гермиона очень остро ощутила тот факт, что они остались только вдвоём в тёмном замкнутом пространстве. Она отметила, что между ними возникло странное понимание этой ситуации. Она отчасти привыкла к полумраку и теперь могла увидеть, что Драко повернулся и смотрел на неё. Гермиона была немного удивлена тем, каким интенсивно наэлектризованным был этот взгляд. Тот же самый взгляд, как в ночь, когда она была в теле Гарри. В прошлый раз после него она почувствовала себя никчёмной, потому что считала, что никто и никогда на неё так не посмотрит… с такой жаждой. Но теперь это случилось. Сейчас так на неё смотрел... Драко.

— О чём ты думаешь? — Гермиона в свою очередь повторила его вопрос.

— Я думаю, что хочу сорвать с тебя эту чёртову бесформенную одежду, облизать каждый изгиб и уголок твоего тела и заставить тебя выкрикивать моё имя, пока буду заниматься с тобой любовью, — хрипло ответил Драко.

Гермионе вдруг стало не хватать воздуха. Она притянула к себе Драко и в неистовом поцелуе прильнула к его губам. Она хотела провести языком по его нижней губе, но он немного опередил её и уже разомкнул губы, открываясь ей. Её сердцебиение участилось, когда она языком прошлась по тёплой внутренней стороне его рта. Их языки встретились в первобытном танце воспламеняющей похоти, разливающейся по их венам. Гермиона всегда превозносила силу слов, но никогда ни одно из них не оказывало на неё такого мощного воздействия. Она даже не догадывалась, что простые слова могут заставить её трепетать от желания. Однажды она из любопытства прочитала несколько страниц одного из маминых любовных романов, чтобы понять, о чём там шла речь, но быстро пришла к выводу, что весь эффект, который «пылающие чресла» и «вздымающиеся груди» оказали на её тело, — лишь сокращение мышц пресса от смеха. Но, когда она выслушала речь Драко, её сердцебиение ускорилось, во рту пересохло, и она стала одержима примитивным желанием, которое можно было описать только одним словом: «хочу». Драко крепче обнял Гермиону, и она почувствовала, как его член упёрся ей в бедро. Извиваясь, она, легонько потёрлась о его тело и жадно запустила руку ему в волосы, всё ещё не совсем понимая, как он смог сделать их такими шелковистыми.