133 вечера и 40 минут на соблазнение

Или плохие советы по флирту

Этим вечером, по мнению Драко Малфоя, его вера в прекрасное пошатнулась, а привычный уклад жизни раскололся на «до» и «после». «До» было немало событий — радостных, веселых, ужасающих и опасных, но он стойко преодолел все беды и только начал адаптироваться к новой действительности, как Панси решила добить его нервные клетки, сообщив радостную весть, которую теперь все магические издания Британии величали главным событием года.

Празднование помолвки его давней подруги и ее нелепого, совершенно бестолкового, омерзительно рыжего, но почему-то светящегося от счастья избранника шло полным ходом. Жених и невеста постоянно принимали поздравления и целовались, гости веселились, умилялись, выпивали, танцевали и действовали ему на нервы этим романтическим настроением, глупыми шутками и дикими плясками.

Сегодня такой знакомый с детства особняк Паркинсонов был буквально осквернен нашествием сброда разной степени паршивости. И пусть после победы над Темным Лордом и смены режима прошло без малого семь лет. Пусть за это время он успел наладить отношения с неубиваемым Поттером, худо-бедно смирился с тем, что работает под началом всезнайки Грейнджер, и стойко принял, что все кому не лень периодически корчат снисходительные гримасы в его присутствии. Он пересмотрел свои взгляды и убеждения, но кое-что осталось неизменным. Рон Уизли. Этот нищеброд даже спустя годы вызывал в нем такое же жгучее раздражение и чувство брезгливости, как в школьные времена. И именно Уизли, вероятно ему в наказание, каким-то неведомым образом сумел добиться расположения его подруги.

Драко до сих пор не мог поверить, что Панси и гадкий Уизел обручились. Конечно, он мог бы предположить, что Паркинсон специально взяла Рона в оборот, чтобы поправить репутацию семьи и реабилитироваться в глазах общества, но он хорошо ее знал и не мог не заметить, что ее глаза разве что сердечки не метали при взгляде на эту рыжую обезьяну. И рыжая обезьяна, как назло, отвечала ей тем же, над ними уже давно даже насмехаться расхотелось из-за этой неприкрытой искренности.

Самым странным было всеобщее одобрение их союза. Родители жениха и невесты вели себя так, будто сами удачно свели своих детей, его слизеринские сокурсники приняли новость как должное, а Поттер с женушкой светился от радости за лучшего друга. Единственным его единомышленником была Гермиона Грейнджер. Ее недовольная мина, которую она периодически заменяла на лицемерную улыбку, подсказывала, что это душещипательное событие ее не трогает.

Золотая девочка Хогвартса, гордость Магической Британии и по совместительству его строгий босс сегодня была как бельмо на глазу, постоянно крутилась неподалеку и так и напрашивалась на парочку колких замечаний, ведь где же еще, если не здесь, на нейтральной территории, ему их раздавать.

Он даже не понимал, к чему хочет придраться. Вела она себя безупречно, выглядела, честно признаться, отлично, непривычно пафосно, но все же чудесно, даже в кои-то веки привела в порядок свои неукротимые волосы. Просто полвечера язык так и чесался ляпнуть какую-то гадость, присутствовало непреодолимое желание отомстить за все переработки, ценные указания, переделанные по сто раз отчеты, пропущенные из-за ее бесконечных заданий обеды и, что самое обидное, сорванные свидания.

Как же она его раздражала, кто бы знал! Этой женщине будто палку в зад засунули, до того она вечно сдержанная, напряженная и категоричная. И постоянно все хочет контролировать! Будь ее воля и не такое огромное количество работы, уже, наверное, уволила бы всех к чертям и делала бы все сама. А этот ее повелительный тон, командирский голос, недовольное выражение лица и вечно поджатые губы, когда он пытался все-таки отвоевать свое законное время для отдыха! Он бы назвал ее ведьмой, живи они среди магглов, но в их магическом мире этим словом не оскорбишь. Поэтому подойдет и просто стерва, которая и своей личной жизнью не занимается, и другим не дает провести время с удовольствием!

Он даже не помнил, чтобы у нее были какие-то серьезные отношения, кроме непродолжительного послевоенного романа Уизли. Нельзя сказать, что она не пыталась. Он точно знал о нескольких поклонниках и свиданиях, после которых она приходила на работу еще более злобной и сердитой, чем обычно.

Малфой не раз был свидетелем, а иногда и непосредственным участником, шутливых разговоров коллег, коварно планирующих свести их железную леди с кем-нибудь, отвлечь ее от работы и облегчить этим жизнь всему отделу. Это могло бы сработать, но все же он никогда не хотел осуществить эти планы всерьез и действительно подсунуть ей на растерзание какого-то парня.

Драко и сам не мог разобраться почему, но меньше всего ему хотелось, чтобы Грейнджер радостно порхала по кабинету, получала цветы от ухажеров, уходила из Министерства вовремя, предварительно поправив макияж и прическу, и, упаси Мерлин, опаздывала на работу с блеском в глазах после удачно проведенной ночи!

Он легко мог бы объяснить эти свои причуды тем, что просто не хочет, чтобы Грейнджер вообще когда-либо была довольна и счастлива. Но себе он врать не привык. Знал, что почему-то неадекватно реагирует и, кажется, испытывает ревность к пока даже не существующим отношениям Грейнджер. Нет, он не был влюблен или увлечен. Ни в коем случае! Никакой романтической чепухи. Это исключительно чувство собственности и наследственный эгоизм.

Просто он слишком привык проводить с ней вечера в кабинете, делить сэндвичи на ужин за рабочим столом и пить чай в попытке взбодриться, когда усталость брала свое. Он изучил ее мимику, мог угадать настроение по походке и знал, кажется, все ее заскоки. Во время их вынужденных трудовых посиделок она немного отпускала вожжи, становилась не такой строгой, чуть расслаблялась и позволяла разглядеть в ней немного человеческих слабостей. В такие моменты уволиться хотелось не так сильно. И появлялось желание разузнать, какая она в неформальной обстановке. Не могла же она вечно быть такой зажатой?! Он привык к их дискуссиям, интересным спорам и обсуждениям рабочих моментов, к ее язвительным комментариям по поводу его умственных способностей и своему ощущению значимости. Иначе зачем же она уже полгода только его выделяет из всех своих подчиненных и доверяет работу над важными проектами исключительно ему?

Грейнджер — первая, кто заставил его чувствовать себя не пустым местом в обществе после войны. Конечно, с деньгами все было в порядке, да и инвестиционный бизнес все еще приносил серьезный доход, он по-прежнему со многими поддерживал отношения. Но, когда страсти вокруг Малфоев поутихли, на семейном совете было принято решение начать восстановление их не совсем доброго имени с устройства Драко в Министерство Магии. И вот тогда только Гермиона Грейнджер рискнула и подарила возможность бывшему Пожирателю Смерти проявить себя на службе в Отделе магического правопорядка, который не так давно возглавила.

Он был благодарен, хотя вряд ли когда-то признается ей в этом. Да что там, никогда он ей не скажет об этом, потому что они не друзья, чтобы распевать друг другу оды, и потому что она его бесит! Так сильно бесит, как никто другой. Вот даже сейчас стоит поблизости и действует ему на нервы своим присутствием.

Драко уже несколько минут наблюдал за ней из темного угла бального зала поместья, где пил в одиночестве, спасаясь от танцев со всеми своими захмелевшими сокурсницами. Грейнджер, прячась от толпы за колоннами, пыхтела в попытке привести в порядок свой наряд.

— Дурацкое платье! Идиотские танцы! Корова Булстроуд! Глупая помолвка! Придурок Рон!

Грейнджер разошлась не на шутку и яростно шипела проклятия в адрес всего, до чего доберется ее воображение. Она вертела корпусом, постоянно оступалась, топтала подол своего истинно-гриффиндорского красного платья с золотой отделкой и старалась что-то там поправить в области поясницы. Успех в этом деле не наблюдался. Она почти сдалась, потому что в голосе появлялись плаксивые нотки, и вскоре он услышал тихий, но отчаянный возглас:

— Мордредова застежка! Как же ее застегнуть?

Видимо, справиться самой ей не удастся. Драко не выдержал, сделал глубокий вдох, отставил бокал и решительно двинулся ей на помощь.

— Грейнджер, давай показывай, что там у тебя.

— Малфой? Ты был здесь все время? — испуганно спросила она, только заметив, что не одна мялась недалеко от стены.

— Да, и видел все твои выкрутасы. Скажу больше: теперь я знаю все, что ты думаешь о сегодняшнем празднике и о самих виновниках торжества, — он подошел сзади и попытался освободить себе обзор, убирая ее руки от платья. В нос ударил запах алкоголя. — Ух, Грейнджер, неужели набралась с горя?

Она злилась и молчала, переминалась с ноги на ногу, покрывалась стыдливым румянцем и старалась не дышать. Драко не знал, почему она притихла. Может, причина была в том, что он узнал ее искреннее мнение об этой помолвке, или в том, что она старалась скрыть степень своего опьянения, а может, ее взволновали его прикосновения, все-таки такого близкого контакта у них еще не было. Осознав это, волноваться почему-то начал он. Прогоняя всякие глупости из головы, он добавил:

— Нехорошо быть такой гадкой подружкой. Но не переживай, я согласен с тобой в том, что Уизли тупой гиббон и не заслуживает Панси, поэтому не выдам твой секретик.

— Я такого не говорила! — она рассерженно обернулась, и ее молчание прервалось, как это обычно и бывало, стоило задеть кого-то из ее дружков. — И это твоя разлюбезная Панси его не заслуживает. Прекрати оскорблять Рона, иначе тебе мало не покажется.

— Тогда никто тебя не спасет. И тебе придется расхаживать с огромной дыркой на заднице!

— Что? — она взвилась в попытке проверить, говорит ли он правду. — Нет там никакой дыры, там сломалась застежка, когда Милисента наступила на платье и потопталась по мне как слониха.

— Ты уверена? — он хмыкнул и приподнял уголок брови, всем видом источая скептицизм и зная, что очень раздражает Гермиону этим выражением лица. — Тогда почему я могу пощекотать твою ягодицу? — ехидно заметил Драко, смело поглаживая пальцем небольшой участок кожи в просвете ткани и чувствуя необъяснимый прилив сил и хорошего настроения от своего дерзкого и крайне ребяческого поступка.

Он даже вытянул голову вперед, чтобы видеть ее реакцию на эти действия. Это был момент триумфа, потому что цвет лица Грейнджер уже приближался к цвету ее яркого платья, глаза округлились от шока, а рот застыл в форме буквы «О». Жаль, это длилось всего секунд пять, потом ее алые губы сжались, глаза сузились, крылья носа напряглись от злости, а сам Драко получил острым локотком в грудь. Несильно, но весьма ощутимо и ожидаемо, что пришлось отступить на шаг.

— Я же предупреждал насчет рукоприкладства! — рассмеялся он, поднимая руки вверх.

— Совсем бесстыжий! — грозная попытка пристыдить его провалилась из-за милейшего румянца от стеснения и необъяснимого блеска в глазах. Ну точно пьяная! Привычная Грейнджер уже давно угрожала бы ему палочкой, смотрела бы на него с осуждением и отчитывала бы как мальчишку своим менторским тоном.