133 вечера и 40 минут на соблазнение

Она закатила глаза и по-прежнему выглядела огорченной, но все же уголки рта дрогнули в легкой улыбке.

— Ладно, слизеринский змееныш, в понедельник ты свободен, неси свое вино!

— Мы пойдем за ним вместе.

Драко и сам не понял, почему решил отвести Гермиону в их тайное местечко, но через мгновение он уже тянул ее к дальней стенке беседки, схватив за запястье. Подумать только, какой он сегодня тактильный!

После нескольких пасов волшебной палочкой над плющом показался тайный лаз на дерево и лестница наверх.

Давным-давно они с Панси и другими ребятами проводили в этой беседке немало времени. В детстве здесь было все, что нужно для игр: простор, уединение и свобода от контроля родителей. Постепенно на это место негласно повесили ярлык «для детей», поэтому, когда Панси прознала про существование такого феномена, как детские домики на деревьях, и начала выпрашивать себе такой у родителей, было решено строить его на раскидистом дубе прямо над этой беседкой. И если знать, где искать, то легко можно обнаружить лестницу, ведущую в мир его беззаботной юности. В уголок ностальгии и приятных воспоминаний. Там наверху случился его первый робкий поцелуй с самой Панси, впервые опьянел он тоже там, и даже голую женскую грудь ему посчастливилось увидеть в этом месте. Втихаря, конечно, Дафна до сих пор не в курсе, сколько фантазий подарила ему летом перед третьим курсом.

В последний раз он поднимался в домик на дереве, когда ему было пятнадцать. Тогда они с Тео и Панси, узнав о воскрешении Волан-де-Морта, напились так, что отрубились прямо наверху. С тех пор прошло десять лет, за это время всякое было, и он не знал, чего ожидать, но почему-то был уверен, что найдет там их старую алкогольную заначку. Поэтому сейчас он был в некотором предвкушении.

— Малфой! — Грейнджер отвлекла его от размышлений. — Ты хочешь, чтобы я лезла наверх?

— А ты видишь другой путь? — едко поинтересовался он, но все же подал ей руку, помогая удержаться на шатающейся веревочной лестнице. Она была в босоножках на каблуках и почему-то не додумалась их снять, из-за чего большую часть времени ему приходилось поддерживать ее в попытках вскарабкаться. Получалось не особо хорошо, но Драко списывал все на то, что они были далеко не трезвые.

— Да уж, так меня еще не подсаживали, — пожаловалась она, стараясь уязвить его. Хотя он в долгу тоже не остался:

— Надо бы тебе есть поменьше сэндвичей!

— Мерзавец, я в отличной форме!

— Да, Грейнджер, лучше не бывает, — прокомментировал он, специально надрывно кашляя.

На самом деле, Драко грех было жаловаться, потому что с той позиции, в которой они находились, как ни посмотри, а к формам Грейнджер придраться было невозможно.

— Сарказм, Малфой, низшая форма юмора!

— Зато самая востребованная и моя любимая…

Или ностальгия давала о себе знать, или алкоголь ударил в голову, или все-таки женское очарование девушки, чьи прелести так и дразнили его воображение сегодня, но такие перепалки с ней снова вернули ему ребяческое настроение, поэтому он без зазрения совести ущипнул ее многострадальную ягодицу. Она пискнула от удивления и снова покачнулась.

— Малфой, я вынуждена заметить, что сегодня ты проявляешь нездоровое внимание к некоторым частям моего тела!

— Что поделать, если твоя задница постоянно перед моими глазами!

Это Гермиона не смогла бы опровергнуть, потому что именно в таком положении она и пробиралась к цели, заваливаясь наконец на пол их детского убежища. Драко снова воспользовался палочкой, чтобы осветить помещение, где, как он и надеялся, ничего не изменилось. На стенах до сих пор висели плакаты любимых музыкантов Панси и вырезанные странички моды из «Ведьминого досуга» десятилетней давности. В одном углу стояла метла, в другом — на полу валялся огромный матрас с подушками и одеялом, а в третьем — сундук с различными играми, вещами, посудой и самым главным — вином и огневиски.

Малфой выудил из ящика обещанную бутылку и пару бокалов, обернулся и увидел, что Грейнджер уже расположилась в самом углу на матрасе, вытянув ноги и опираясь спиной о стену. Он снял пиджак, бросив его на сундук, разлил вино и присоединился к ней, усевшись вплотную и соприкасаясь с ней бедрами. Не успел он протянуть бокал, как она осушила его буквально тремя глотками.

— Грейнджер, будь добра, прояви уважение хотя бы к возрасту этого вина! — призвал он ее пить немного помедленнее, на что она закатила глаза и подставила свой бокал снова. — Тогда предупреждаю: если напьешься и будешь приставать, я за себя не ручаюсь.

Она растерянно глянула в его сторону, но все же деланно фыркнула и спросила:

— С чего ты взял, что я буду к тебе приставать? — и снова сделала внушительный глоток из бокала.

— Ну, во-первых, потому что я потрясающе красив и харизматичен, — она закатила глаза, а он продолжил: — Во-вторых, ты пьяна и жаждешь приключений. И в-третьих, у тебя не было никого целую вечность, и ты в отчаянии от романтической атмосферы сегодняшнего праздника. Так что ты легкая добыча для любого недотепы.

Она внимательно слушала выводы о ее доступности и смотрела на него сквозь свои длинные ресницы, а он не мог отделаться от мысли, что уже не первый раз видит этот взгляд, обращенный в его сторону. Такие живые, яркие, карие глаза завораживали своим сиянием, она хитро прищурилась и улыбнулась. Драко осознал, что не может оторваться.

— Тогда мне лучше не высовываться, остаться здесь и наслаждаться твоим неумелым флиртом.

— Что, прости? — такого выпада он не ожидал. Он, конечно, подозревал, что его поведение сегодня немного нестандартно, но чтобы она так категорично заявляла ему об этом… Он будет все отрицать. — Я не флиртую с тобой, Грейнджер!

— Очень даже флиртуешь, — уверенно произнесла она, отпивая вино из бокала и принимаясь царапать указательным пальцем свою ключицу. Она часто так делала, когда говорила с ним.

— Глупости! — кажется, его ладони вспотели. И, по ощущениям, предательские щеки выдавали его с потрохами, залившись румянцем, словно он незрелый юнец, который впервые столкнулся с понравившейся девчонкой наедине.

В это мгновение его резко накрыло понимание того, почему все это время ему не хотелось, чтобы Грейнджер нашла себе кого-нибудь. Вопреки его ожиданиям, ревновал он ее не просто с профессиональной стороны, а очень даже с романтической. Она ему нравилась! Притом так давно, что он даже не понял, как она поселилась в его мыслях и в какой переломный момент начала занимать там так много места.

Разве позволял бы он так нагло использовать его в рабочих целях, если бы ее компания была ему не в радость. Знал бы ее привычки и весь спектр проявления эмоций? Прислушивался бы к ее тихим напевам, когда она перебирает документы или расставляет книги? Неужели обращал бы внимание, что ее тонкие пальцы почти всегда холодные, когда будто специально задевал их, забирая чашку горячего чая из ее рук.

А то, что он, как сопливый школьник, наблюдает за ней, когда она о чем-то размышляет или изучает очередной талмуд, как водит языком по зубам или раскачивает туфлю на носке, с удивительной ловкостью подхватывая ее уже на грани падения. Да разве знал бы он, что она делает три петли на пальце, когда играется волосами, перед тем как выровнять прядь и заново начать ее накручивать.

И даже сейчас такие привычные движения ноготка по косточке острой ключицы приковывают его взгляд и вызывают желание немедленно повторить этот путь. Особенно когда подушечки пальцев постоянно пульсируют, напоминая, какая гладкая у нее кожа на ощупь.

Теперь гораздо легче было объяснить себе идиотское сегодняшнее поведение. Однако молчание затягивалось, а он все боялся пошевелить языком и нарушить тишину, а вместе с ней и этот важный момент осознания своих желаний. Только безотрывно смотрел на нее в ответ, открывая для себя еще одну простую, но даже более важную истину, которая меняла все.

— Ты тоже флиртуешь со мной, Грейнджер!

— О неужели, Малфой! — улыбнулась она, подтверждая все его догадки, и, повернувшись к нему лицом, потянулась через его тело, чтобы отставить бокал. — Я думала, ты уже никогда не сообразишь!

Он смутился и, не отдавая себе отчета, провел языком по губам. Как он мог этого не замечать? Сегодня она заигрывала с ним не впервые, просто он не осознавал это до конца, а она раньше делала это не так явно. Сейчас он остро чувствовал потребность в более близком контакте с ней. Поэтому Драко, не сомневаясь ни на миг, сжал ее тонкую талию в своих ладонях, зафиксировав девушку перед собой, и тихо произнес:

— Грейнджер, сейчас я поцелую тебя, и если ты против, то лучше бы тебе сказать об этом прямо сейчас, — он притянул ее миниатюрное тело еще ближе.

— Ты обещал не ручаться за себя, — выдохнула она ему в губы, перекидывая одну ногу через него и усаживаясь к нему на колени. Такое приглашение проигнорировать было невозможно, ведь более провокационной и призывной позы просто не придумаешь.

Он накинулся на нее как дикий зверь, ловя губами встречный стон и впуская ее властный язык в свой рот. Драко не мог с точностью сказать, чей напор в тот момент был сильнее, но желание обладать Гермионой Грейнджер росло в нем с каждой секундой все сильнее.

Его бросало то в жар, то в холод от ее поцелуев и от того, как жадные, неистовые, чувственные движения сменяла щемящая нежность, как она откликалась на каждое прикосновение. Она боролась даже здесь, сражалась за лидерство, будто кто-то мог стать победителем в этой игре. В попытке завоевать первенство он нагло схватил ее за бедра, заставляя ахнуть от боли, и с глухим рыком подался вперед, еще ближе, буквально вжимая ее в себя и заставляя почувствовать невыносимое пульсирующее напряжение в штанах. Он даже прервал поцелуй, сосредоточив все свое внимание на этих ощущениях, только касался ее губ своим раскрытым ртом, опаляя ее своим горячим сбивчивым дыханием.

Ее глаза были закрыты, а его, наверное, пылали адским пламенем, потому что возбуждение от осознания, что о его пах так бесстыдно трется Гермиона Грейнджер, сносило крышу. Он прошелся губами по ее щеке и остановился возле самого уха.

— Ты… — напряжение пронзило все тело и голос немного дрогнул. — Почему ты раньше не сказала?

В этот момент Гермиона приблизилась вплотную и прошлась своими нежными пальчиками по его затылку и шее, вызывая волну мурашек на коже.

— Я думала, ты сам догадаешься!

Она снова начала свой плавный танец, следуя собственному ритму, распаляя себя и его. Желание становилось еще мучительнее, а ее движения — все интенсивнее. Он не сдержался и скользнул ладонью между ее бедер, ощутив жар ее тела. От переизбытка чувств она легонько задрожала, выгнулась в попытке усилить контакт и отчаянно застонала.

— Но как? — зарычал он и резко перевернул ее на матрас, подмяв под себя и возвращая контроль. — Как я должен был это понять?

Гермиона беспорядочно водила своими ладошками по его плечам и шее, изредка путалась в его волосах, а он не мог оторваться от ее острых ключиц и перестать осыпать их порывистыми поцелуями и редкими укусами, изредка перескакивая то на шею, то на подбородок и скулы.