Я подарю тебе Землю

Очередной трудный день подходит к концу, все стягиваются к кораблю, в безопасность, я же не спешу. Дел много и не становится меньше, все трудные и утомительные, но я устал не столько физически, сколько от постоянной необходимости держать лицо. Быть лидером непросто. Я старше всех остальных, я сам решил присоединиться к самоубийственной миссии, я доказал, что могу защитить того, кто мне дорог, и это наложило обязательства — теперь на меня рассчитывает не только младшая сестра, но и другие. Я должен подавать пример, я должен следить за миллионном вещей, я должен заботиться о безопасности всех… Должен со всех сторон независимо от того, чего хочу сам. Они все смотрят на меня — и должны верить, что я знаю, что делаю, иначе всё развалится, наступит хаос, который убьёт нас вернее радиации, отравленных стрел или кислотного тумана.

Останавливаюсь в тени деревьев на самой границе круга света, смотрю на лагерь и замечаю её.

Кларк Гриффин, моё проклятье и погибель.

Усмехаюсь с обычно несвойственной мне тяги к патетике, но мысли не меняются, про чувства и говорить нечего.

Нежная принцесса «Ковчега», та, кого все слушают на Земле. Без неё мы бы уже погибли — это признают все, и хотя меня порой ужасно бесит её упрямство, мы постоянно спорим и конкурируем, в глубине души я признаю, что без неё наломал бы дров.

До всего этого она не замечала меня и, кажется, даже не подозревала о моём существовании, хотя и видела почти каждый день. Проходила мимо, навещая мать, не удостаивала взглядом — будто охранник и не человек вовсе. А я как идиот всё надеялся: вот сегодня она наконец посмотрит на меня, улыбнётся мне, заметит! Тщетно. Сам не знаю, чего меня на ней переклинило, но я осознанно отталкивал всех девушек, что проявляли ко мне интерес — мне была интересна именно она. Я не мог не думать о ней, пока всё было хорошо, а когда стало плохо… Мысли о Принцессе были связью с теми временами, когда я ещё мог, не кривя душой, сказать, что у меня всё нормально.

Она стоит у костра, одинокая, как и я, и точно так же, как и я, старается незаметно смотреть на того, кто не смотрит на неё. Есть в этом некая высшая справедливость.

Она выглядит грустной сейчас, когда уверена, что это никто не заметит. Это наше общее бремя — притворяться сильными, уверенными, не показывать не то что страха, но даже намёка на слабость: на нас надеются слишком многие, от нас зависит слишком многое. И никто не думает, каково нам на самом деле…

А нам хреново.

Всем тут хреново, если говорить начистоту, но нам с Кларк особенно. Другие могут себе позволить психануть, раскапризничаться, даже расплакаться, мы же лишены права на слабость. Впрочем, ещё совсем недавно ей, кажется, было не так уж плохо: любовь скрашивает многое, даёт силы смотреть в беспросветное будущее с надеждой. Я не был её принцем, какое-то время она меня даже ненавидела за мои решения и поступки: знала, что я прав, но принять это не могла и осуждала, скрывая в глубине зелёных глаз благодарность, что снял с неё эту ношу, что ей не пришлось преступать через себя…

Зато пацифист-Финн ей приглянулся.

Смотрю на неё, и хочется спросить: чем он лучше? Нерешительностью? Неспособностью отринуть нормы устаревшей морали ради выживания? Она ведь понимала, что Финн просто трус… Или не понимала? Задумываюсь и не могу найти ответ. Финн порядочный, кажется, именно это её в нём привлекло? Дурак я, что не рассказал ей о нём сразу, но кто же думал, что парень так быстро выбросит из сердца свою великую любовь и замутит с Кларк?

Вспоминаю, как Рэйвен навещала его в тюрьме, как они ворковали, не обращая внимания на охрану, и хочется плеваться. Он ведь ради этой любви взял на себя её вину и отправился в тюрьму, а всего пару недель спустя уже кувыркается с другой!

А Кларк небось навоображала себе…

Чувствую злость, сжимаю кулаки и ругаю себя: не твоё дело, Белл, более того, тебе же лучше, что у них ничего не вышло! Она теперь свободна — бери не хочу.

Но позлорадствовать не выходит, и даже не потому, что её сердце разбито и ей больно — это пройдёт, — намного важнее, что теперь её некому поддержать. А в наших обстоятельствах это очень важно.

Снова усмехаюсь, сомневаясь, что она приняла бы мою помощь, но всё равно собираюсь предложить её. Я нужен ей. То есть не я, а просто кто-то сильный рядом, на Земле в одиночку не выжить. Да и терять мне нечего. Делаю шаг… но не успеваю — появляется Финн.

Сжимаю зубы, однако сразу понимаю — причин расстраиваться нет. Его она хочет видеть в последнюю очередь. Он предал её доверие, разочаровал; может, её чувства и не исчезли мгновенно, но гордость не позволит уступить им — моя Принцесса не такая.

Дёргается, что-то быстро говорит ему и срывается с места. Финн пытается остановить, да только причина всей этой мелодрамы его окликает, и он оборачивается к Рэйвен, отпуская Кларк.

Урод! Знает же прекрасно, что в лесу одному ночью — смертный приговор!

…Или уверен, что она не наделает глупостей? Кларк всего восемнадцать — только исполнилось, нет у неё мудрости и опыта, что помог бы в эмоциональный момент принимать верные решения.

Разбитое сердце моей Принцессы — отличный повод, чтобы избить придурка, но останавливает то, что я понимаю, чем всё объясняется, и не могу по-настоящему винить Финна в случившемся. Он был уверен, что никогда больше не увидит свою девушку, потому и сошёлся с Кларк, а Рэйвен чертова Рэес взяла и совершила невозможное ради него — этого никто не мог бы предположить! Ну, совет да любовь, как говорится, только Кларк жалко, не заслужила она такого.

Кларк межу тем бежит точно ко мне. Причём я не сомневаюсь, что она уже видит меня — но направления не меняет.

— Жить надоело? — негромко спрашиваю, хватая её и притягивая к себе.

Она тяжело дышит и не сразу осознаёт, кто её держит. Ясно. Хоть и смотрела на меня, но как и на «Ковчеге» — не видела.

— Пусти, — бурчит в ответ, пытаясь отстраниться, но я лишь крепче её прижимаю.

Я сильнее, а Кларк даже в расстроенных чувствах не так глупа, чтобы этого не понимать. Вижу, что её щёки блестят от слёз, и ослабляю объятия. Да, теперь я её не держу, а обнимаю.

— Не пущу, — говорю мягко, тихо, успокаивающе. — Сама знаешь, в лесу слишком опасно. Не хочешь, чтобы видели твои слёзы, плач тут.

Она фыркает, и я понимаю, что это смех сквозь слёзы. Проходит минута неловкого молчания, и я чувствую, как она обнимает меня в ответ. Сердце готово пуститься с победный пляс, да только повода нет: я тоже не дурак, отдаю себе отчёт, что так ей просто удобнее стоять. И всё же это приятно.

— Нужно будет проявить чувства — приходи ко мне, — негромко говорю после долгой паузы. — Мы тоже люди, Принцесса, нам тоже бывает больно.

Она поднимает голову, и я чувствую на губах её дыхание. Сердце замирает. Хочется впиться в эти губы поцелуем, заставить забыть обо всём на свете… Но нельзя. Не те у нас отношения. Это лишь оттолкнёт её и уничтожит даже намёк на будущее.

Смотрит серьёзно, словно рассчитывает прочитать в глазах ответ на незаданный вопрос, и хотя мне сложно сдержать себя и скрыть чувства, я просто киваю, подтверждая серьёзность сказанного.

— Мы должны быть сильными. Но друг перед другом можем не притворяться.

Внезапно она расслабляется, кладёт голову мне на грудь и вздыхает. И хотя я больше не вижу её лица, когда она говорит:

— Смелый не тот, кто не боится, а тот, о чьём страхе никто не знает, — я слышу улыбку в её голосе.

— Вместе мы справимся, — отвечаю, и почти полчаса мы просто стоим и молча обнимаемся.

* * *

Те полчаса, что мы провели в молчании, что-то меняют в наших отношениях. Со стороны наверняка никаких перемен не видно, но я слышу, что обращённые ко мне слова звучат мягче, что во взглядах больше теплоты; теперь мои предложения не отвергаются сразу, мы дискутируем, ищем компромисс…

Она появляется в моей палатке три дня спустя. Откидывает полог и смотрит, ничего не говоря. Время позднее, я ужасно устал и уже собирался ложиться, но прогнать её — такое мне и в голову не приходит.

Киваю молча — Кларк большего и не нужно. Проскальзывает, застёгивает клапан, неуверенно осматривается. Наши с ней палатки одинаковые, но обжиты, конечно, по-разному. У меня бардак, гора одеял в одном углу, куча оружия в другом. Сесть особо некуда.

Поднимаю руку, чтобы похлопать по одеялу рядом с собой, но в последний момент останавливаюсь — моя Принцесса не должна сидеть на том одеяле, на котором я не так давно трахал другую.

Машу рукой, указывая на центр палатки, и протягиваю ей подушку.

— Как ты? — Вопрос неловкий, почему-то чувствую смущение.

— Мы можем помолчать?

Усмехаюсь, киваю и тут же развожу руками.

— Мой дом — твой дом. Раз говорить ты не хочешь, — делаю паузу, но Кларк молчит, и я закачиваю фразу: — Тогда я спать. Можешь не отворачиваться.

Стягиваю свитер, она смотрит на меня и, кажется, даже не отдаёт себе отчёта в том, что пялится. Что ж, я не против, мне есть чем похвастать, тело у меня весьма и весьма привлекательное — не зря же девчонки без малейших стараний с моей стороны вешаются на шею. Берусь за пряжку ремня, Кларк сглатывает, но взгляд не отводит. Прикусываю губу, стараясь скрыть самодовольную ухмылку, но она не замечает ничего, откровенно пожирая меня глазами.

Смотри, детка, смотри внимательно, это всё может быть твоим, только скажи.

Снимаю джинсы, оставаясь в одних трусах — она даже не моргает.

— Если надумаешь — места хватит на двоих, — говорю и понимаю, что выдал себя — голос хриплый.

Но она так заворожена, что на самом деле ничего не замечает. Раскраснелась, глаза блестят; облизывает губы… И я ныряю под одеяло, потому что скрыть эту реакцию я точно не смогу — член реагирует моментально, словно и не было тяжёлого дня, словно я не отказал очередной девчонке как раз потому, что был уверен, что сегодня ничего не смогу от усталости.

— Что?.. О, нет, спасибо, — бормочет она, смущаясь. — Я пойду к себе.

— Принцесса, — окликаю и, когда она наконец смотрит мне в глаза, тихо говорю, — ты всегда можешь прийти ко мне. Оставайся, сколько хочешь. Здесь ты в безопасности.

— Спасибо, — серьёзно говорит она после паузы и садится на брошенную ей подушку, больше не глядя на меня.

* * *

Не знаю, можно ли назвать нас друзьями, однако теперь мы намного чаще соглашаемся друг с другом и почти перестали спорить. Не все мои предложения Кларк по душе, не все её идеи нравятся мне, но если раньше мы выходили из себя и орали до хрипоты, отстаивая собственную правоту, теперь советуемся и ищем компромисс. Вдвоём мы можем больше, чем по отдельности, и теперь мы оба это понимаем со всей отчётливостью и учитываем при принятии решений.

Кларк всё такая же грустная, хоть и скрывает это ото всех. Надо сказать, успешно. Финн её избегает, как и прилюдных проявлений чувств с Рэйвен, да только та же ничего не знает и не видит проблем в том, чтобы при Кларк поцеловать своего парня. К сожалению, Рэйвен для нас очень важна, и избегать её не получается. И потому Принцесса минимум пару раз за неделю приходит прятаться ко мне в палатку. Я всё реже замечаю следы слёз и считаю это хорошим знаком — но надеяться себе не разрешаю… Уже надеюсь, потому что постепенно свёл на нет всё общение с легкодоступными девицами и каждый вечер жду прихода Кларк.