Я подарю тебе Землю

Очередным вечером иду к себе, строя планы на следующий день — надо послать разведчиков чуть дальше на юг, чтобы дети могли спокойно собрать все ягоды на той поляне, и лучше послать Джерри с ними, не нравится мне, что он мутит в последнее время, только мятежа, как с Мерфи, нам не хватает… И тут вижу впереди мою Принцессу.

С Финном.

Даже не осознавая, что делаю, смещаюсь в тень и бесшумно приближаюсь — не могу удержаться и не подслушать.

— …Я не знаю, что чувствую, — говорит Финн. — Я люблю тебя. И её люблю.

Его лица я не вижу, Финн стоит спиной, зато вижу, как в глазах моей Принцессы закипают слёзы. Ярость поднимается удушающей волной, хочется уничтожить человека, причиняющего ей боль.

— Это уже не важно, — холодно отвечает Кларк, и я не могу не гордиться её выдержкой.

— Послушай, мы с самого детства вместе, она мой лучший друг, я думал, что никогда её больше не увижу…

— Теперь она здесь, так будь с ней, Финн.

Ей больно, она не хочет, чтобы он видел эту боль. И я решаю вмешаться.

— Вот ты где! — говорю громко, специально руша момент. — Кларк, надо поговорить.

Финн недоволен, но не успевает возразить, Кларк кидается ко мне и буквально утаскивает за собой. Минута — и мы в моей палатке. Она сразу отстраняется, но я знаю, что ей нужно не это, и потому притягиваю к себе и заключаю в объятия.

Может, мне не удалось бы подобрать верные слова, но что делать — это я знаю.

Как в тот первый раз, мы молча обнимаемся. Кларк постепенно расслабляется и, кажется, не собирается плакать. Я тяну её вниз, в гору одеял, и она не сопротивляется. Мы садимся, потом ложимся — не говоря ни слова. Я знаю, чего хочу; хочу отчаянно, до боли в яйцах. Но мои объятия невинны и чисты, так я обнимал бы Октавию — защищая от невзгод, по-братски.

— Ты хочешь меня?

В тишине и тепле я перестал себя контролировать и позволил размечтаться. Вопрос прозвучал неожиданно и испугал. В палатке было темно, голова Кларк лежала у меня на груди, а потому я не видел её лица и понятия не имел, в каком она настроении. Но лгать — я знал, что это худшая идея из всех возможных, тем более что скрыть правду было бы непросто.

— Да.

Кларк чуть заметно кивает, елозя ухом по моей груди, и ничего не отвечает. Я жду с минуту и тяну её выше, чтобы заглянуть в глаза, но она упирает и не позволяет, а ещё через минуту резко отстраняется и садится с явным намерением уйти.

Ну что снова? Как на такой вопрос нужно было отвечать, чтобы… А, собственно, что? Чтобы не обидеть? Ну извините, если моё желание её обижает… Чтобы не смутить? Так не надо было спрашивать! Как я должен угадывать правильный ответ, если она только молчит да прячет лицо?

— Что не так?

Голос звучит грубо, и я ругаю себя за это, да только поздно.

— Всё хорошо, — так и не посмотрев на меня, бросает Кларк и вскакивает на ноги до того, как я снова успеваю её остановить, оставляя меня с эрекцией и разочарованием.

Долбанув кулаком по подушке, я падаю на одеяла и приказываю себе выбросить её из головы. Сколько можно сохнуть по той, кому до тебя нет дела? Не нравлюсь? Финн был лучше? Прекрасно! Ну будь одна, раз я не мил, а Финн мудак.

Не знаю, чего так разозлился, но ворочаюсь полночи, внушая себе забыть Кларк, с утра сам иду на разведку, ведя за собой группу, лишь бы не пресекаться с Принцессой. За день немного прихожу в себя, по крайней мере, желание крушить чуть гаснет и я уже могу думать не только о своей неустроенной личной жизни… Самые младшие собирают ягоды под нашей охраной, и всё кажется спокойным, все расслабляются, теряют бдительность, да я и сам кладу автомат на колени…

И это чуть не оборачивается катастрофой. Врагу удаётся подобраться незамеченными слишком близко, мы слишком поздно замечаем, что нас окружают, и сбор ягод, мирный секунду назад, превращается в кровавый кошмар и паническое бегство. К счастью, перестрелку слышат в лагере, и Кларк с подмогой спешат навстречу. Это позволяет справиться с паникой, я беру себя в руки и начинаю раздавать команды, криком и затрещинами заставляя парней остановиться и отстреливаться, прикрывая перепуганных детей.

В лагерь возвращаемся в молчании, много раненых, но каким-то чудом никто не убит. Кларк скрывается внутри корабля, помогая раненым, я же собираю народ и усиливаю охрану — кто знает, чего ждать от землян? Их гибель соратников, кажется, вообще не волнует, они лезут на нас со своими копьями, их устраивает размен одного на десятерых, а вот нам терять своих нельзя, нас и так осталось мало…

За делами и мыслями не замечаю, что что-то не так, пока по совету сестры не иду смывать кровь — и только тогда понимаю, что не при переноске раненого испачкался, кровь моя. Стоит заметить колотую рану, плечо охватывает огнём, боль оглушает. Сцепляю зубы, быстро набрасываю куртку на голое тело, пока никто не увидел. Рана не кажется серьёзной, но я помню про любовь землян к отравленным стрелам и ножам, так что пренебрегать своим здоровьем не собираюсь. Вот только…

— Беллами!

Ну конечно! Пока я ищу её взгляд, пытаюсь привлечь внимание — Кларк плевать на меня. Но стоит один раз подумать о нежелании видеть её — она тут как тут.

— Почему ты не пришёл? — с укором смотрит на меня, подходит вплотную и кладёт ладонь мне на грудь, аккуратно сдвигая куртку, чтобы увидеть рану.

Дёргаю щекой, но говорю правду:

— Только что заметил. Из-за адреналина даже не понял, что меня задели.

— Идём. — Кларк не комментирует мои слова, отстраняется и ждёт, пока я возьму оружие.

Мы идём через лагерь, однако на полпути к кораблю она сворачивает к моей палатке, и я покорно следую за ней, задаваясь вопросом, почему она решила оказать мне помощь именно там.

Внутри её сумка, и я невольно вскидываю бровь в немом вопросе.

— Я видела, что ты ранен. Куртка порвана и в крови, — поясняет она. — Ждала тебя, но когда ты так и не пришёл, сама пришла. Октавия сказала, где ты, и я… — она замолкает, а у меня на языке один вопрос: почему не вызвала, как всегда поступала с теми, кто не обращался за помощью, хотя нуждался в ней.

Но молчу. Позволяю усадить меня на пол, снимаю куртку, морщась от причиняемой движением боли, и смотрю на то, как ловко действует Кларк. Её мать врач, так что начальная подготовка у неё была, я помню, как на «Ковчеге» она часто приходила в лазарет, чтобы наблюдать за работой матери, помогать ей, чему-то научиться, но навык моя Принцесса отточила уже здесь — недостатка в раненых у нас, к сожалению, не было.

Её пальцы невесомо касаются раны, шипит дезинфицирующее средство, заглушая моё сдавленное шипение. Не хочу показывать, что больно, скрываю слабость, как могу.

— Беллами, здесь только мы.

Хочу рассмеяться, но лишь шумно выдыхаю. Мы можем показывать слабость друг перед другом, моя Принцесса, это не скажется на ситуации снаружи — наши люди не разочаруются в нас, если не дать им повода. Да только не поэтому я пытаюсь притворятся сильным. Не поэтому рискую раскрошить зубы, сжимая их в попытке заглушить крик. Для тебя хочу быть сильным.

— Всё в порядке.

— Ты… — Она вдруг замирает со шприцем в руке и смотрит на меня огромными глазами. — Ты правда думаешь, что я стану думать о тебе хуже, если ты покажешь, что тебе больно? Белл!

— Хуже уже некуда, да? — силюсь усмехнуться я. — Коли давай.

Кларк сверкает глазами и вгоняет углу прямо в рану. Стон подавить не удаётся, от боли темнеет в глазах, однако я быстро перестаю её замечать, поражённый поведением Кларк. Она гладит меня по щеке и плачет.

— Ты чего? — пугаюсь я, позабыв о собственной проблеме.

— Я не могу потерять тебя, — надрывно выдаёт она и прижимается ко мне, впрочем, осторожно и не тревожа плечо.

Обнимаю её здоровой рукой, притягиваю ещё ближе, целую её волосы и улыбаюсь как идиот.

— Я не потеряюсь.

Кларк остаётся со мной почти час — сначала мы молчим, потом обсуждаем нападение, необходимость по примеру землян устраивать дозоры на деревьях, сигнализацию… и хотя темы не располагают к романтике, а моё состояние оставляет желать лучшего, я счастлив, как не был уже очень и очень давно. А потом её вызывают обратно на корабль — кому-то из раненых стало хуже. Она уходит, и вскоре я чувствую, что хуже стало и мне. Боль ослабла в покое, и я не сразу ощутил жар, но теперь он становится сильнее с каждой минутой, и в какой-то момент я осознаю, что нужно звать на помощь — не до гордости. Горло сухое, из него льётся не крик, а едва различимый шёпот, слабость не позволяет подняться, и мне становится страшно. Пройдя через столько испытаний, умереть вот так, в одиночестве, на планете, что не стала нам домом…

— Беллами! Боже, так и знала! Ну почему ты такой упрямый!

Идёт дождь. Знакомый голос доносится будто издалека. Открываю глаза — Кларк склонилась надо мной, её слёзы падают мне прямо на лицо.

— Не плачь, — хочу сказать я, но не слышу сам себя.

— Ты обещал! — всхлипывая, укоряет она и отстраняется, чтобы через мгновение вернуться и помочь мне сесть. — Вот, выпей.

Я не сопротивляюсь, пью горькую дрянь из её рук, с трудом возвращаясь в реальность.

Худшие прогнозы оправдались: оружие землян снова оказалось отравлено, яд подействовал не сразу, а потому и заметили проблему поздно.

— Подумали, что они уснули просто — всё же переволновались все, да и раны, пусть и не кажущиеся особо опасными, были болезненными.

По тому, как она говорит, понимаю, что не обошлось, и перебиваю.

— Кто?

Кларк всхлипывает.

— Далила.

Киваю. Смелая девочка, ответственная. Ей было всего четырнадцать…

— Остальные почти в порядке. — Отводит глаза, но решается и говорит: — Ты чуть не погиб. И я не могла тебе помочь.

— Ты помогла.

— Когда чуть не стало поздно! — яростно перебивает Кларк и бьёт кулаком по земле. Ойкает и в следующую секунду кидается ко мне, снова крепко обнимая и заливая слезами моё здоровое плечо.

А я снова улыбаюсь как идиот, хотя теперь у меня даже нет сил, чтобы тоже её обнять.

* * *

Кларк спит в моей палатке, кажется, боясь оставлять меня одного. Все раненые постепенно идут на поправку, раны заживают, а ужасающая слабость медленно идёт на спад. Земляне почему-то больше не нападают, и нам удаётся осуществить намерение устроить дозорные вышки вокруг лагеря.

Она рассказывает обо всём, устраиваясь на ночь, я же с трудом воспринимаю слова, думая совсем о другом. Моя Принцесса сама пришла ко мне, сама решила быть со мной; в первую ночь — потому что испугалась, это понятно, пусть и во вторую тоже, но осталась она не поэтому точно.

— Иди ко мне, — вслух прошу и не успеваю прикусить язык.

— Что?

Знаю, что не должен этого говорить, но не пытаюсь замаскировать просьбу заботой: моя постель намного мягче и теплее, Кларк же спит на паре одеял и наверняка чувствует все неровности и холод земли.

— Иди ко мне, — повторяю, смотря прямо ей в глаза.

И она понимает всё верно, вижу это по её глазам, но поднимается и действительно идёт к мне.

Ложится одетой, лишь куртку да ботинки сбрасывает перед тем, как нырнуть ко мне под одеяло, но я рад этой победе. Кларк крепкий орешек, к тому же она недавно обожглась — нельзя ждать от неё многого вот так сразу.