Называя звёзды

«Тогда продолжай говорить, — в отчаянии подумал он, — отвлеки её». Если повезёт, Джеймс и остальные придут за ним. Они найдут его, ведь Джеймс и остальные живы. Они должны быть живы. «Если повезёт», — Сириус постарался отогнать мысли о Фабиане прочь. Ему нужно было держать себя в руках, чтобы оставаться на ногах, чтобы говорить.

— Это не кровь Блэков, потому что ты больше не Блэк, Белла, — сказал Сириус.

Глаза Беллатрикс, точно такие же, как у него, сузились — не то потому, что он назвал её по имени, не то потому, что напомнил ей о замужестве. А может, верны были оба предположения.

Конечно, он видел фото в газетах. Беллатрикс в чёрном свадебном платье с длинными рукавами глядела на него со страниц «Ежедневного пророка», а Лестрейндж обнимал её за талию. Сириус поджёг фото, не думая о причинах своего поступка, не думая ни о чём, пока смотрел, как Беллатрикс Лестрейндж превращается в пепел, а потом стряхнул его в мусорную корзину и раздобыл себе выпивку покрепче.

— Ты теперь не Блэк, — повторил он, наслаждаясь видом сползающего с её лица самодовольства, — так же, как и я.

— А вот здесь ты ошибся, кузен, — тихо, колко проговорила Беллатрикс. С каждым словом она подходила всё ближе и ближе, пока Сириус резко не выдохнул, упёршись раной на спине в ствол корявого дерева. — То, что ты пытаешься убежать от крови, текущей по твоим венам, не делает тебя меньше Блэком ни на йоту.

Беллатрикс стянула перчатку с правой руки и провела пальцем по его шее вдоль линии подбородка, острого и угловатого, как и у неё, как у всех в их семье. А ещё у них у всех высокие скулы, стального цвета глаза и, конечно, хорошие манеры. Когда Беллатрикс прикоснулась к месту, под которым бился пульс, по телу Сириуса будто ток пробежал. Ему даже показалось, что и Беллатрикс почувствовала то же самое. Сириус отпрянул, но она, как змея, вплотную прижалась к нему, впилась ногтями в его кожу и прошептала:

— Заклинания, которые ты использовал, тёмные, очень тёмные…

Не в силах больше выносить её пристальный взгляд, её близость и пульсирующую в теле боль, Сириус прикрыл глаза.

— Скажи, Сириус, это приятно — хотя бы на мгновение перестать притворяться кем-то другим? Побыть тем, кем ты был рождён?

— Заткнись, — прошипел Сириус. Больше всего он сейчас хотел, чтобы она замолчала, чтобы звон в ушах и этот прилив крови, этот прилив крови, прекратились. Он представил, как посылает в Беллатрикс одно из тёмных проклятий, как она извивается в агонии, извивается под ним… Нет.

Сириус снова сдавленно вздохнул и ещё ярче ощутил, как поднимается и опускается её грудь, её учащённое дыхание и биение сердца. Это была особая тёмная магия — то, что она сейчас делала с ним. То, что она всегда могла сделать с ним, без особых усилий, на уровне инстинкта.

Красные губы Беллатрикс заскользили по его шее. Её прикосновения обжигали, как кислота. И Сириус был возбуждён — сильно, до боли возбуждён. Беллатрикс, конечно, чувствовала это. Сириус не видел её лица, но чувствовал, что она улыбается, и ненавидел её. Он ненавидел Беллатрикс сильнее, чем кого-либо когда-либо на всём белом свете.

— Это мог быть ты, Сириус. Я могла быть твоей, — Беллатрикс снова шептала ему прямо в ухо, а её руки спускались по его телу всё ниже и ниже — и вот они уже легко коснулись ноющего бугра на его брюках. Под перчаткой на её левой руке явственно ощущалось обручальное кольцо. — Но ты всё испортил.

Наследник и старшая из дочерей Дома Блэков соединили бы две ветви семейного Древа. Идеальный союз, как у Вальбурги и Ориона: кузены, и оба — Блэки.

Чистота крови — навсегда.

В кровь хлынул адреналин, и в порыве безудержной ярости Сириус вывернулся и вспышкой беспалочковой магии отбросил Беллатрикс от себя к дереву на противоположном конце поляны. Её гибкое тело ударилось о ствол c такой силой, что она должна была бы разбиться, но Беллатрикс только рассмеялась.

— Я не такой, как они! Не такой, как ты, — прорычал Сириус, направляясь к ней. — И я буду бороться с тобой и всем, за что ты сражаешься, до конца своих дней.

Прежде чем Беллатрикс успела перевести дыхание и дотянуться до оружия, Сириус обеими руками обхватил её шею и, сжав, потянул на себя.

— Только вот борешься ты не со мной, — с трудом вымолвила Беллатрикс, пытаясь нащупать волшебную палочку, — а со своей природой.

Её Освобождающие чары были сильны: Сириуса отбросило назад, он застонал и зачерпнул ртом землю.

— Лежать, пёс, — с издёвкой приказала Беллатрикс. Её обычно бархатистый голос звучал резко и хрипло. Одной рукой она массировала горло, другой держала направленную на Сириуса палочку.

Сириус попытался пошевелиться, но безрезультатно: боль в спине и злость сковали движения.

— Стоит ли мне надеть на тебя ошейник? А поводок пристегнуть? — вслух рассуждала Беллатрикс.

Сириус с вызовом взглянул на неё и ответил вопросом на вопрос, вложив в слова столько презрения и яда, сколько мог:

— А ты-то теперь знаешь всё об ошейниках и поводках, не так ли?

Едва уловимая нервная дрожь пробежала по лицу Беллатрикс. Ему удалось смутить её? Отлично.

— Как поживает твой Хозяин, Белла? — продолжил глумиться Сириус. — Он научил тебя новым штучкам? Ты можешь лечь? Можешь встать на колени?

— Круцио, — ласково прошептала Беллатрикс, перекатывая на языке каждую букву, и на мучительный миг каждый нерв Сириуса будто взорвался огнём. В попытке не закричать он прикусил язык, его тело неестественно изогнулось, и пытка закончилась — так же внезапно, как и началась.

Беллатрикс, тяжело дыша, склонилась над ним. Костяшки её пальцев, сжимающих палочку, побелели. Она смотрела на Сириуса более дикими, чем когда-либо, глазами. Они сверкали лихорадочным блеском, светились чем-то необузданным и отчего-то непристойным.

— Ты не имеешь права говорить о нём.

Последнее слово Беллатрикс произнесла приглушённым, полным благоговения тоном, от которого Сириусу стало совсем не по себе. Она — как милосердно с её стороны — прервала действие Круциатуса быстрее, чем, бывало, отец в старые добрые времена, но мускулы Сириуса всё равно ещё были напряжены, а чувства обострены до предела. Казалось, он может поглотить весь мир и Беллатрикс вместе с ним. Когда она снова с выражением странного, сродни нежности, блаженства на лице, попыталась коснуться его, Сириус крепко схватил её за руку, потянул вниз и швырнул на землю.

Он подмял её под себя, навалившись всем телом, и попытался выхватить палочку. Беллатрикс сопротивлялась, как мантикора. Она кусалась, царапалась, пиналась и остервенело посылала проклятия куда придётся. Это до смешного напомнило Сириусу одну из их детских потасовок за украденную запасную палочку. Но когда он случайно дёрнул изорванную мантию, и та легко соскользнула с плеч Беллатрикс, она в образе маленькой девочки стала последним, что только могло ему прийти на ум.

Вздымающаяся грудь Беллатрикс была покрыта струйками крови, сочащейся из царапин от собачьих когтей, а соски дразняще торчали на холодном ночном воздухе. Другие раны и старые шрамы покрывали её кожу. Одному Мерлину было известно, какие Тёмные проклятия оставили эти следы, и Сириус не знал и знать не хотел.

Беллатрикс больше не сопротивлялась. Она смотрела на него снизу вверх с вызывающей, режущей острее ножа улыбкой. Сириус раздумывал над тем, чтобы взмахнуть волшебной палочкой и прошептать убивающее проклятие ей в рот. Сириус раздумывал над тем, как ещё можно использовать её рот, а потом Беллатрикс поцеловала его, и больше Сириус уже ни о чём думать не мог.

На вкус она была, как ядовитые цветы, как белладонна, сладкая и отвратительная одновременно. На её губах была кровь, а её стоны звучали так же, как его.

Отбросив палочку, Беллатрикс запустила одну руку в его волосы, а другую — под рубашку. Она провела острыми ногтями по его спине, намеренно задев глубокую рану от кинжала и оставив кровавые полосы ниже — такие же, какие он оставил на ней.

Сириус грубо сжал её грудь, а потом впился ногтями в бёдра и прижался к ней так сильно, что, казалось, мог раздавить, но Беллатрикс только вздрогнула от удовольствия и обвила его ногами.

Он был потерян. Он был проклят. Он словно горел в огне, и когда Беллатрикс снова потянулась к его брюкам, окончательно осознал, что попал в смертельную ловушку и что этот лес ему не покинуть уже никогда.

— Звёзды смотрят на нас, Сириус, — Беллатрикс прервала поцелуй и запрокинула голову. Её волосы растрепались, в них запутались листья, а её руки искусно, с привычной сноровкой касались Сириуса под брюками.

Он не помнил себя от желания и потери крови. Обуреваемый стыдом и ненавистью, он проследил за взглядом Беллатрикс. Ночное небо распростёрлось над поляной, и на нём сверкали их звёзды-двойники. Звезда Воительницы. Звезда Пса. Они всегда сияли вместе, а сейчас — вместе горят.

Испытывая отвращение к самому себе, к Беллатрикс, к грёбаному семейному гобелену, который он сейчас ясно видел на небе, Сириус взялся за остатки мантии Беллатрикс и рванул их в стороны. Теперь её тело было полностью обнажено. Не обращая внимания на торжествующий блеск в её глазах, на резкий вздох, который мог принадлежать любому из них, Сириус погрузил в неё пальцы. Внутри Беллатрикс была горячей, узкой и влажной. Он уже приготовился войти в неё, приготовился разорвать её на части, приготовился пересечь последнюю черту перед погибелью, как Беллатрикс вдруг пронзительно вскрикнула. Сириус от неожиданности замер. Он решил, что каким-то образом и впрямь сумел причинить ей боль, и сама эта мысль поразила его до глубины души: Беллатрикс всё-таки может чувствовать боль. Она тут же оттолкнула его и встала, пошатываясь, но уже сжимая правой рукой палочку и — по непонятной причине — левую руку.

Сбитый с толку, как после Конфундуса, Сириус тоже поднялся на ноги, с недоумением наблюдая, как Беллатрикс в спешке одной дрожащей рукой поднимает серебряную маску, а другой пытается запахнуть изодранную мантию. Оглядев оставшийся не прикрытым участок кожи, Беллатрикс издала низкий, короткий смешок.

— Не волнуйся, кузен, — она сделала упор на последнее слово и перевела взгляд на Сириуса. Её охватило мрачное веселье: она доказала, что наследник Блэков, хоть и сбежал из дома, сердце у него такое же чёрное, как и у них. — Тёмный Лорд закончит работу.

Всё возбуждение как рукой сняло, и на смену ему мгновенно пришли неприятие, омерзение и ужас. Сириусу было достаточно одного взгляда на светящееся злорадством лицо Беллатрикс, чтобы понять: она служит своему Хозяину более чем одним способом. Ему захотелось прополоскать рот, вымыть руки, сорвать с себя одежду и бросить в огонь. Беллатрикс — за пределами всякого зла, она — любовница самого дьявола.

— Ещё не поздно, — мягко произнесла она, не сводя с него глаз, как если бы пыталась прочитать его мысли, — сделать выбор в пользу правильной стороны.

— О, нет, — выплюнул Сириус и попятился. Ему хотелось блевать. Ему хотелось бежать. — Для тебя уже слишком поздно.

Беллатрикс собиралась что-то ответить, но лишь снова вскрикнула, схватилась за левое предплечье и крепко зажмурилась от боли. Сириус смотрел на неё и по-прежнему не понимал, что происходит.