Горечь

Старший Малфой заметил длинную тень и повернул голову. Увидел потерянного, как он думал иногда, сына, но выражение лица не изменилось, оставаясь таким же светлым и спокойным. Только глаза потеплели еще больше. Он лишь коротко кивнул и тихо проговорил:

— У нее вся жизнь впереди.

Драко, все еще не решаясь переступить порог детской, хранил молчание. И все же любопытство взяло верх: медленно, стараясь производить как можно меньше шума, вошел и, подойдя к колыбели, взглянул на утопающую в пене кружев малышку. Удивительное дело — при виде этого крошечного существа, которое так отчаянно зевало, открывая розовый беззубый ротик, у него не возникло ни одного недоброго чувства. Он тщетно пытался отыскать в себе хотя бы намек на ревность или злобу и... не находил. Ничего, даже отдаленно напоминающего неприязнь, и то не наблюдалось. "Нельзя ненавидеть невиновных", — вдруг вспомнилось ему. Драко с изумлением обнаружил, что игла, так долго не дававшая ему дышать, внезапно исчезла, равно как и привкус горечи. Возможно, это произошло гораздо раньше, но осознал он это именно сейчас, глядя на сестру. Как бы то ни было, она тоже была Малфой. В ее жилах текла та же кровь, что и у него. А понятие "семья" для истинных Малфоев всегда было священным.

— Хорошо, что у нее нет нашего фамильного подбородка, — усмехнулся иронично.

— Ну да,— охотно отозвался Люциус, — но я очень надеюсь, что глаза у нее будут все-таки мои.

— Поживем-увидим, — пожал плечами Драко. — Но вот волосы у нее точно будут такие же, как у тебя. Или у меня. Как у всех Малфоев.

— Вот еще глупости! — громким шепотом возразил отец. — У Гермионы волосы намного лучше, чем у нас.

— Угу, — беззлобно ухмыльнулся сын. — Особенно сейчас, когда она стала пользоваться сывороткой, распрямляющей любые, даже самые буйные, кудри.

Люциус посмотрел на него взглядом, в котором отчетливо читалось: "Откуда ты знаешь?"

— Снейп сказал, — лаконично пояснил Драко и тут же тихо добавил:

— Я часто с ним вижусь. По работе.

Малфой-старший махнул рукой:

— Да какая, в общем-то, разница, чьи волосы, глаза или губы она унаследует? Все равно будет красавицей, уж в этом-то я ничуть не сомневаюсь.

Драко молча кивнул — девочка и впрямь была похожа на спящего ангелочка. А потом вспомнил, что хотел узнать ее имя:

— Как вы ее назвали?

— Бетани-Люциана Малфой, — гордо прошептал Люциус.

— Что? — довольно громко от неожиданности вырвалось у Драко, и он испуганно прикрыл рот рукой, опасливо глядя на сестру: не потревожил ли? Но обладательница столь громкого имени и не думала просыпаться — так же тихонько сопела под пристальными взглядами двух таких одинаковых и таких разных мужчин.

— Люциана? — удивленно переспросил сын и беззвучно рассмеялся. — Тебе не кажется, что это уж слишком?

— Это Гермиона так захотела, — отец чуть ли не оправдывался, и это еще больше рассмешило Драко. Он закатил глаза:

— Кто бы сомневался...

И старший и младший Малфои провели несколько долгих минут в полной тишине, наблюдая за спящим ребенком, как вдруг Люциус совершенно будничным тоном обронил:

— Ей нужен брат.

— Я буду приходить, — уклончиво отозвался Драко.

В маленькой, залитой золотистым солнечным светом, комнате повисло молчание. Больше не было произнесено ни слова, но оба они прекрасно понимали, что скрывалось за видимой простотой этих обыденных фраз. Напряжение, вызванное месяцами отчуждения, растворилось без следа. Словно и не было этих тяжелых дней, наполненных непониманием и горечью. Более того, еще никогда оба они не ощущали себя такими по-настоящему близкими людьми, как сейчас. И было еще кое-что: каким-то неуловимым образом сын почувствовал, что отец действительно гордится им. Уж в этом-то он нисколько не сомневался.

* * *

Когда часом позже Гермиона вышла из спальни, первым, кого она увидела, был Драко, уютно устроившийся в мягком глубоком кресле. Поначалу она решила, что все еще спит, но в следующий момент проснулась окончательно. Впрочем, было от чего: на руках у бывшего сокурсника безмятежно посапывала ее крошечная дочурка. Гермиона прислонилась к двери, и, наблюдая за этой мирной картиной, все поняла без лишних слов — темные времена, так долго омрачавшие жизнь всех троих, наконец ушли в безвозвратное прошлое. Она облегченно вздохнула, и губы ее тронула слабая улыбка.

Младший Малфой, увлеченно обсуждающий с отцом последние биржевые новости, не сразу ее заметил: она молча стояла в дверях и смотрела на них своими выразительными глазами. Драко замер: вместо той блистательной леди, которой она выглядела в их последнюю встречу, перед ним стояла истощенная, измученная женщина. Под глазами ее залегли глубокие тени, видно поэтому прежде ясный взгляд приобрел теперь некую трагичность. Он слышал, что малышка Бетани нелегко ей досталась — роды были трудными, и молодая миссис Малфой едва не погибла.

Но, тем не менее, несмотря на изможденный вид, неубранные волосы и след от подушки на бледной щеке, несмотря на изменившееся после родов тело, она сияла. Драко прислушался к своим ощущениям. Ему хотелось знать, что же на самом деле он чувствует по отношению к ней, но с удивлением отметил, что не испытывает больше ни злобы, ни ненависти. А вместо этого пришло понимание, что именно разглядел в ней Люциус, и чего никогда не замечал он сам. В первый раз взглянув на нее без гнева и предубеждения, он увидел в ней ту женщину, что так очаровала его отца.

Драко перевел глаза на спящую сестренку и подумал о том, что если бы она была постарше, мог бы сказать ей только одно: именно в этот момент он почувствовал себя не просто мужчиной — он почувствовал себя человеком.