Качели Ромильды Вейн

* * *

Сегодня Долохов её трахает. Именно трахает, вбивает в постель, выкручивает руки, тянет за волосы и бьет наотмашь по лицу. Несильно, но обидно. А самое стыдное, что ей это нравится, что она может отпустить себя в криках, стонах. Расцарапать ему спину и искусать плечи. И забыть, забыть всё. Как хорошо, что он не любит легилименцию, она могла бы не справиться в постели. Только не сейчас, только не в этом сумасшедшем, полном первобытной свободы, скольжении.

Долохов своим звериным чутьём чует, что скоро грянет гром. И она это чует. Наверное, когда люди вместе, они пропитываются друг другом, даже если не хотят этого.

Она любит Гарри Поттера, но почему же она так пропиталась грязью этого Упивающегося смертью, который старше её больше чем на жизнь.

— Потому что ты — это я! Смотреть в глаза! Предала меня, а, сука? Отвечай! — жесткие пальцы размазывают кровь по её искусанным губам.

— Нет, я тебя не предавала, — шепчет она, подаваясь всем телом к нему, насаживаясь на него, в поисках его жгучей силы.

«И это чистая правда — я тебя не предавала, а Лорду я ни в чем и не клялась. Получите, сэр! Вы сами воспитали во мне эту «мораль». Можете называть меня сукой. Но ведь я — это вы», — проносится в голове у Ромильды, прежде чем она срывается в океан болезненного удовольствия.

* * *

Ромильда мечется по гостиной, только что объявили, что Гарри Поттер в Хогвартсе. Вот и грянул гром... как же долго она его ждала. Качели снова несутся вверх, неужели это они, люди, так раскачали этот мир?

Долохов приказал сидеть в его комнатах тихо, но время приказов закончилось. Она берет с собой только свою волшебную палочку, хотя забавно было бы прихватить и подарки любовника. Дверь Антонин запер заклятьями в расчете на то, что взламывать будут снаружи, а из комнаты выйти просто. Ромильда замирает на пороге и оборачивается — здесь прошло лишь полгода... нет, здесь прошла целая жизнь. Другой человек выходит отсюда. Мерлин, как же это смешно! Долохов был прав — тысячу раз прав, это он создал её, новую Ромильду Вейн.

— Мы с тобою так похожи, Тони, вот только воюем по разные стороны баррикад, в этом вся разница. Прости, — шепчет Ромильда и закрывает за собою дверь.