В шаге от вечности

«Скорей бы двинуться дальше. Пусть этим занимаются тыловые крысы… или механизмы».

Но некоторые из жалобщиков лгали, наивно и топорно, пытаясь очернить соседей. Люди-флюгеры, приспособленцы, чей девизом было: «Жить-то надо» или «Нам еще детей кормить».

Синохара слышал от русского офицера Корпуса анекдот про семьи, где один сын служил советским партизанам, а другой нацистским полицаям. Где это было, в какой стране, как она сейчас называется? Это Гарольд вспомнить не мог.

Противники Народной Власти приходили не с пустыми руками. Скидывали сведения, координаты, перечни лиц, фотографии… в основном бесполезные и уже известные Корпусу. Некоторые даже хотели записываться во вспомогательные части. Но в их услугах Корпус пока не нуждался. А точнее, не мог им доверять ни на йоту. Черт знает, сколько из них агенты и диверсанты. Может, четверть, а может и половина.

Но позже они могут пригодиться. Нужна была тщательная проверка. Он не настолько разбирался в людях. Тут нужны были живые помощники, а не только электронные психологи.

Были и такие горожане, которые пытались совершать глупости — напасть на него, когда он проходил по улицам один. Обычно со спины. Большая ошибка. В двух случаях он сам различил таких. Это были две женщины, с виду обычные прохожие. Но у них было чрезмерно напряжено тело и дергались глаза. Хотя можно было просто убить, он их просто обездвижил и сразу отправил в лагерь. Эксплуатировать на износ там не будут, но свою кормежку они отработают. Видимо, их мужей перемололи в фарш, расстреляли или сожгли его роботы.

«Бывает».

Вышло к нему и несколько агентов военной разведки Корпуса и СПБ, замаскированные под мирных или затесавшиеся в ряды ребелов. Эти показывали ему свои идентификаторы — и с усмешкой Гарольд назначал им металлических сопровождающих и отправлял в портовые аванпосты. Вроде ему бы пригодилась их помощь, но он был рад, что они уплывают или улетают. Меньше всего ему хотелось получить еще одного начальника или куратора. Да и подопечных, за которых надо отвечать, ему не надо.

Вечером, когда они худо-бедно обустроились в освобожденном городе, Синохара заглянул в отель, где расквартировался его «человеческий» батальон.

Роботам хватило и нескольких ангаров и складов. Местные боялись их до обморока, до спонтанной дефекации. Гораздо сильнее, чем людей в броне с эмблемами горных стрелков давно сгинувшего Рейха.

Хотя и эти доставляли им неприятности.

Из «Эдо» продолжали сплошным стальным потоком прибывать кибернетические подкрепления.

Синохара еще на подходе к отелю услышал разговор через полуоткрытое окно второго этажа, скрытое опущенными жалюзи.

— Я думаю, он разрешит. Его соотечественники в войну и не такое делали…

— Да он клевый чувак! И у него настоящее англо-саксонское имя, как у какого-нибудь древнего короля. Или как у героя кино.

Синохара узнал обоих. Второй был лейтенант Крайчек, а первый — тот сержант, который еще в самолете в ответ на вопрос о мотивации, начал втирать ему что-то про постмодернизм.

«Тоже мне, профессор».

— Клевый для джапа, — продолжал этот умник. — Они профи в этом деле. Эро-гуро. У популяций в Азии есть кочующая генетическая аномалия. Касающаяся сексуальных перверсий, связанных с садизмом. Подарочек от древних приматов. Есть такая зверюшка. Сумчатая мышь. Маленькая, но когда впадает в раж, трахает все, что движется и похоже на самку, рвет на куски соперников… пока не падает дохлой. Вот и наш командир. Поэтому он так лютует. Может, его баба отшила?

— Он не японец, а метис. И не надо гнать на японцев. Они благородные воины и союзники нашего…

На этом месте он распахнул двери и влетел в комнату. Злой, как ёкай — злой дух. Или даже Они (с ударением на первый слог) — демон-людоед. Уж про озабоченных сумчатых мышей они лучше бы молчали. Для него это был больной вопрос.

— Что здесь происходит?!

На лицах их появился неподдельный страх. Но, надо отдать должное, этот студент-культуролог держался хорошо. Видимо, жизнь его еще не била как следует. Сразу видно, из обеспеченной семьи. Поэтому и не привык за языком следить. Те, кто выросли на улицах, нутром чувствуют, на кого лучше не гнать — даже за глаза.

— Сэр, — обратился к нему наглец, — Мы очень рады, что вы пришли. Мы посовещались с бойцами и хотим просить вас разрешить нам устроить полевой коммунистический бордель. Здесь в городке много желающих в него вступить. Никакого принуждения.

— Ты что, дебил? — Синохара чуть не влепил ему по морде, но вместо этого ударил слабым разрядом тока. Тот чуть не подавился сосиской, — Отставить балаган. На нас смотрит весь мир. Каждое наше действие под лупой. Я взял шефство над вами, клоунами, не для того, чтоб вы подставили меня и весь Корпус! Я знаю, что такое война. Знаю, чего может хотеться. Но держите, блин, своего зверя на привязи и сублимируйте желание в бою. Или в виртуале. Иначе я дам лекарство… после этого еще пару лет после демобилизации ничего не захочется. Если я увижу поблизости жриц любви — пеняйте на себя, черти.

— Так точно, сэр, — ответили они нестройным хором.

— А вам видимо легко живется?! Звездуйте проверьте посты, посмотрите как идет разгрузка оборудования. Враг не дремлет. А всем свободным от вахты — тихий час.

И вскоре он остался один в кафе, не считая итальянца.

Рядовой Винченцо, бывший шеф-повар ресторана и прихлебатель этой двоицы, отвечал у них за раздачу пищевых рационов. Но ему он налил лапши рамен, явно из желания подмаслить командира. Хотя Гарольд ее сейчас меньше всего хотел, как и суши и все, что отсылало его к прошлому, к его происхождению. Но съел. А после выпил стакан текилы с кусочком лимона. Раз уж он Эшли пообещал это сделать.

Синохара знал, что теперь эти двое… и компашка, которая их окружала, больше шалить не будут. Если и станут встречаться с кем-то тайком, то вдали от расположения части. И только с теми дамами, которые согласны. Приставать к тем, которые их избегали, все перестали после случая с испанцем и румынами.

А теперь эти двое станут смотреть за другими легионерами и чуть что устраивать им профилактическую взбучку. И все будут котиками и зайчиками. Потому что угроза провести химическую нанокастрацию была вполне в духе тех легенд и баек, которые заполняли информационный вакуум.

Они уважали его, но боялись не меньше, чем врагов. И это было правильно и хорошо.

Южная ночь опускалась на землю. Но погода стояла совсем не курортная. Было сыро и прохладно, то и дело заряжал противный дождь. Такая уж тут зима. Не стрекотали насекомые, птицы не тревожили ночную тишину. Вроде бы никто из них не улетал и не укладывался в спячку. Хотя многие из позвоночных обитателей тропических рощ и лесов наверняка погибли или покинули родные места. Им наверно было не очень комфортно, когда над ухом стреляют, а через заросли то и дело проламываются танки или продираются роботы.

Надо бы выйти прогуляться. Для этих мест погода прямо морозная. Хотя «арийцам» в их утепленных бронекостюмах было нетрудно нести дозор, но Синохара отчего-то подумал о прецессии земной оси, циклах Миланковича и циклах Бонда, и о грядущем новом оледенении.

Чушь. За то время, что климат начнет влиять на людей… хоть потеплением, хоть похолоданием… люди или вымрут или успеют заселить галактику, взорвать вселенную и запустить распад вакуума. Если прогресс не остановится. Но чтобы дожить до этого, сейчас главное победить эту съехавшую с катушек чернь.

Хотя, ему ли, плебею-полукровке, говорить про чернь? Тоже мне, патриций. Дело не в крови и не в классе, а в личном выборе. Который каждый делает сам, взвешивая все, анализируя. Выбирая если не добро, то меньшее зло.

Зло…

Тишину то и дело прерывала далекая канонада. Это била за горизонт рельсовая артиллерия Корпуса, уже не морская, а сухопутная, которую они развернули. Более ста единиц. Никакая ствольная артиллерия врага такой точности и дальности не имела. А свои трофейные рельсы повстанцы уже начали прятать, чтобы сберечь.

Естественно, стрельба велась только в ответ на обстрелы ребелов. Никак иначе. Говорил он себе, скрестив пальцы за спиной.

Два раза за ночь пролетали ракеты, так высоко, что обычным зрением их было не увидеть, но он замечал. Это били по тылам НарВласти самые дальнобойные системы. Дорогие. Корпус уже не считался с ценой.

Где-то по краям континента в море наносили удары спутники «Дамоклы». Кого они там уничтожали? Топили корабли?

И все-таки главный враг не в Веракрус. И не в Мехико, над которым повстанцы в ноябре установили полный контроль, но правительство их туда переезжать не спешило, оставалось в Гвадалахаре. В столице, судя по просачивающимся новостям, еще было много проблем.

Главный враг… им еще предстоит раскопать его. И он примет в этом участие. Эта ниточка, которая вела сюда, выглядела очень перспективно. Так считало руководство Службы Планетарной Безопасности.

Пора было приступать к главному заданию. Собственно, это было то, зачем он приехал сюда. А вовсе не гонять партизан по болотам, захватывать рыбацкие деревни и курортные городки. И не карать убийц сына продавца лепешек. И не возвращать очередную Марию к очередному Педро. И даже не штурмовать Веракрус. Это сделают без него.

«Сколько я еще должен мысленно изображать влюбленного дурака, который тоскует по оставленной «половинке»? — подумал он.

— Свободен, — произнес Синохара по-японски, глядя в потолок. — Я свободен.

И почувствовал, как что-то меняется у него внутри. Это было кодовое слово. Команда, чтоб запустить преобразование нейронных связей. Можно больше не притворяться недотепой. Потому что это мешает работать с полной отдачей, задействовать все ресурсы. Симуляция фальшивой личности отнимает многое.

Синохара не верил, что хоть кто-то на Земле мог прочитать мысли. А тем более неграмотные герильясы. Но руководство «настоятельно рекомендовало» ему не держать мыслеформы, связанные с Секретным Заданием, в голове, а занять ее чем-нибудь другим. Сверхценным. Что он и сделал. Практиковался долго. С ним работали военные психологи. Живые, не электронные. Эксперты своего дела. Ему давали нужные стимулы, уникальные препараты. В коре больших полушарий в долговременной памяти должны были закрепиться нужные химические реакции и нужные связи между нейронами. Хотя первоначальный импульс… был настоящим. Но ему удалось развить из этого семечка целое развесистое дерево. Которое проросло корнями и на время преобразовало его психику, не ставя при этом под угрозу ее функциональность. Он всегда умел отделять личное от общественного.

И вот теперь можно было отбросить эту маскировку. В душе стало на время пусто и гораздо холоднее, чем было. Но это ощущение прошло. Вернулось ощущение свободного полета и плодотворного боевого одиночества. Когда ты сам себе остров, сам себе континент и целая вселенная.

Нет, не все ушло. Что-то осталось. Тот самый зародыш, который был и раньше. Всегда. Семечко. Он убрал его и спрятал в красивую шкатулку и поставил на верхнюю полку. Эта штука явно не будет мешать выполнению задания. Пусть стоит.

Синохара настроился на нужный лад. Пора было переходить к делу. К тому, зачем он был здесь, прикрываясь реальной, но не основной должностью оперативного офицера Корпуса мира в звании простого капитана сухопутных войск.