Ангелы постапокалипсиса: Война

Гренадер в порванном мундире сам себе бинтовал правую руку. Лицо у него было таким бледным, словно смерть уже стояла над душой. Мол, сейчас закончишь бинтовать, и пойдем. А если шальная пуля прилетит в твой ранец со взрывчаткой, что ты так опрометчиво бросил рядом, то я сразу и остальных заберу, чтоб два раза туда-сюда не мотаться.

От последней мысли меня передернуло. Я взглядом указал на ранец. Гренадер меня понял, но понял неправильно. У штурмовиков вообще своя логика, а гренадеры — практически самые на голову сдвинутые. Хуже них только огнеметчики! Вот и этот сунул руку в ранец и чем-то там громко щелкнул, а потом ногой толкнул ранец ко мне. По его глазам я сразу понял — сейчас эта штука взорвется.

Схватив ранец, я метнул его через парапет и только потом подумал, что делать это под шквалом выстрелов с той стороны — не самый разумный поступок. С другой стороны, а что мне еще оставалось? Бомба ждать не будет. Она и так даже до земли не долетела. Какой-то мутант поймал ранец на лету и тотчас рвануло. Мутанта буквально впечатало в стену, размазав по ней тонким слоем, а всех прочих взрывной волной смело со стены. Визжащие уродцы попадали на мостовую.

— Отлично сработано, Глаз, — бросила Седьмая в перерыве между очередями.

Я только хмыкнул. Моя "отличная работа" выиграла нам секунд пятнадцать-двадцать, не больше. Слишком мало для того, чтобы отбить у горгулий причальную мачту. Да, хотя бы просто взобраться на нее!

Впрочем, по другую сторону от мачты к башне лепилась наблюдательная будка. От нас к ней вел узкий балкончик. Сама будка была оформлена в виде небольшой башенки с открытой площадкой на крыше. Туда вела металлическая лесенка. Оттуда "Орел" вполне мог бы нас забрать, а выступ башни частично прикрыл бы его от бесов и демона.

— Надо отходить! — крикнул я, стараясь перекричать стрельбу.

— Без приказа?! — отозвалась Седьмая таким тоном, словно я предлагал ей нечто непристойное.

— К тому же отступать уже некуда, — спокойно добавил штурмовик, занимавший позицию дальше за пулеметчицами.

Вскинув карабин, он дважды быстро выстрелил и тотчас снова укрылся за парапетом.

— В наблюдательную будку! — отозвался я, для точности махнув рукой в ее направлении.

Этот жест чуть не стоил мне указательного пальца. Пуля просвистела так близко, что я ее почувствовал.

— Там у нас больше шансов продержаться до подхода подкреплений, — добавил я приемлемую для штурмовиков версию; сам-то я рассчитывал исключительно на нашего "Орла". — А здесь нас сейчас числом задавят.

— Хорошая идея, — согласился всё тот же штурмовик. — Только надо наших в башне предупредить, чтоб туда же отходили.

— И получить приказ оставить позицию у лейтенанта, — строгим тоном добавила Седьмая.

Точь-в-точь моя первая учительница. Секундой спустя между зубцов появилась голова мутанта. Штурмовик ткнул его штыком в глаз. Мутант заверещал и пропал из виду.

— Дайте мне пару минут! — сказал раненый гренадер и метнулся ко входу в башню.

Эх, я бы дал, да где их взять?! Самые шустрые мутанты уже вскарабкались до нашей площадки. Трое штурмовиков в упор били тех, кто лез к нам. Бесы, стреляя на ходу, наступали по мостику. Пулемет выкашивал их, но место павших тотчас занимали новые. Я уже не выбирал цели и стрелял в любого, кто попадет на прицел. Ну и какие тут пара минут?

Гренадер только и успел, что до двери добежать. Распахнув ее, он дважды выстрелил внутрь и захлопнул дверь обратно, привалившись к ней спиной.

— Там уже бесы, — спокойно сообщил гренадер.

Один из штурмовиков рухнул на площадку, зажимая рукой рану. На него тотчас прыгнул мутант. Штурмовик выхватил револьвер и выстрелил. Мутант рухнул рядом и больше не шевелился.

— Отходим! — громко скомандовал я. — Сейчас же! Это приказ!

— Ты теперь командир?! — отозвалась Седьмая в перерыве между двумя короткими очередями.

Прозвучало это с интонацией: "с какой стати ты тут раскомандовался?!"

— Я унтер-офицер! — рявкнул я. — И я приказываю отходить, рядовые!

Тот штурмовик, что ранее нашел мою идею перебраться в наблюдательную будку хорошей, без лишних слов хлопнул своего товарища по плечу и метнулся к раненому. Второй штурмовик медленно попятился, стреляя на ходу. Я для себя их так и назвал: Первый и Второй. Наверняка у них были совсем другие номера, а то и вполне заслуженные прозвища, но я их так и не узнал.

Первый рывком поднял раненого на ноги и поволок к балкону. По полу скользнули тени. Над ними промчались горгульи. Раненый палил по ним из револьвера. Потом ударили пулеметы "Орла". Пули крупного калибра прошивали тела горгулий насквозь. Всю стену над нами уляпали их кровью и ошметками. Те, кто не успели увернуться, попадали вниз.

Горгулья с белыми полосами на крыльях шмякнулась на пол прямо передо мной. Первый протащил раненого мимо нас, отпихнув ногой ее крыло. Раненый торопливо перезаряжал револьвер. Пустые гильзы со звоном падали на пол. Недобитая горгулья подняла голову и зашипела. Я пристрелил ее.

Гренадер привалился к двери плечом. Те, кто были внутри, очень хотели ее открыть. Дверь содрогалась от ударов, но гренадер оказался крепким парнем. Пулемет снова замолотил.

— Барышни! — закричал я. — Быстро сюда!

Седьмая и ухом не повела. Восьмая коротко отмахнулась. Мол, не до тебя сейчас, враги наступают. Хотя, собственно, именно поэтому барышням и следовало убираться оттуда немедленно. Черная как смоль горгулья спикировала прямо на Второго. Наверное, надо было помочь ему — судьба пулеметчиц всё равно была уже предрешена — но я выпустил три последние пули в мутантов, которые лезли через край. Затем волна уродцев захлестнула нашу недавнюю позицию.

Пулемет молотил до последнего. Восьмая, стоя на коленях, палила из револьвера прямо в морды уродам. Мутанты падали, но через парапет карабкались всё новые и новые. Потом стрельба смолкла. Гренадер махнул мне рукой и указал на балкон. Мол, уходи! Я коротко кивнул и побежал к балкону.

Там лежал раненый штурмовик. Первого нигде не было видно. Я поднял раненого и поволок по балкону. Он всё порывался пальнуть по мутантам, но никак не мог поднять револьвер. Я не оглядывался, но слышал их рычание за спиной.

До наблюдательной будки оставалось сделать всего пару шагов, когда сзади прогремел взрыв. Взрывная волна подхватила нас и буквально внесла внутрь. К счастью, металлическая дверь была открыта, а то бы нас по ней и размазало. Нас-то и о дальнюю стену будки так приложило, что в ушах зазвенело. Затем мы грохнулись на пол.

Когда в моей голове малость прояснилось, штурмовик был уже мертв. То ли шальная пуля прилетела, то ли свернул себе шею при падении, а, быть может, я очнулся не сразу, как мне тогда показалось, и штурмовик просто истек кровью. Ее, кстати, на полу натекло прилично, хотя, возможно, это была кровь двух солдат, чьи трупы лежали в углу будки. Мне тогда разбираться было некогда, да и света, прямо скажем, было маловато. Дверь оказалась закрыта — должно быть, ее захлопнуло взрывом — а единственная лампа под потолком едва горела.

Цепляясь за все, что подвернется под руку, я доковылял до двери. За ней, конечно, были мутанты, но за ней же был и "Орел". Несколько секунд я колебался. Затем всё же собрался с духом и осторожно приоткрыл дверь.

Мутантов за ней не оказалось, а вот "Орёл" всё еще висел в небе. Он горел. Вниз сыпались горящие ошметки. Вокруг вились горгульи, готовые наброситься на гибнущий дирижабль. Тот еще огрызался пулеметными очередями, но уже падал. Падал, кстати, прямо на меня. Точнее, падал он на наблюдательную будку, но пока я был внутри, для меня это было одно и то же.

Склонившись над штурмовиком, я торопливо обшарил его патронные сумки.

— Извини, приятель, — шепнул я. — Тебе уже не надо, а мне еще выбираться отсюда.

Штурмовик не возражал. Хотя не сильно я его и ограбил. Моей добычей стали всего пять патронов. У погибших солдат их было на порядок больше, но к германской винтовке нужны опять же германские патроны. Не фасону ради. У германских винтовок другой калибр. Наш-то ровнёхонько в три линии, а у них на пятнадцать сотых больше. Наша пуля в их стволе будет гулять, как пьяница между кабаками, и точно так же окажется в конце пути где угодно, но только не там, где надо.

Выбираться я решил через вторую дверь. Судя по расположению, она вела внутрь башни. На практике оказалось, что она вела в длинный темный коридор. Осторожно шагая по нему, я перезарядил винтовку. В ее магазин помещалось аккурат пять патронов. Всё, что у меня было. Я дал себе слово не ввязываться ни в какие передряги. Ну, по крайней мере, такие, пятью патронами не обойдешься.

Коридор привел меня в широкую комнату. Дверь в нее была выбита и висела на одной петле. На пороге лежал дохлый бес. В комнате валялись еще двое. У окна, привалившись к стене, сидел штурмовик со сломанным штыком в руке. Стены были забрызганы кровью. У бесов она темная, почти черная, и с маслянистым отливом, на нефть похожа. Никто не шевелился.

По крайней мере, до тех пор пока вся башня не содрогнулась от взрыва. За окном полыхнуло пламя. Деревянный подоконник в одно мгновение стал черным. Штурмовик сполз на пол. По стене рядом со мной скользнула трещина, недвусмысленно намекая, что задерживаться здесь не стоит. Я и не собирался, но тут зазвонил телефон.

Звонил он громко. Небось, на улице было слышно. Я молнией метнулся через комнату и сдернул трубку. За окном промелькнула горгулья. Я замер.

— Алло! — раздалось в трубке. — Алло!

Прижавшись спиной к стене, я напряженно вслушивался. В башне было тихо. Весь шум долетал с улицы, да и там он, казалось, быстро удалялся.

— Алло! — повторил голос в трубке. — Отвечайте, черт вас там побери!

Я ему мысленно пожелал типун на язык и негромко сказал в трубку:

— Младший унтер-офицер Марков у аппарата.

— Капитан Стахов, — устало сказал голос. — Позови командира, Марков.

— Прошу прощения, вашбродь, здесь только я.

Голос в трубке сказал, что это очень хреново и велел доложить обстановку. Я кратко обрисовал, как обстоят наши дела. Если совсем кратко, то мог бы просто повторить за капитаном: "очень хреново". Заканчивая свой доклад, я тактично ввернул, что уцелевшие надеются на эвакуацию. Надеюсь, мне только послышалось, как капитан тихо проворчал, что после потери городских ворот мы можем рассчитывать исключительно на расстрельную команду.

Затем на том конце провода к разговору присоединился еще кто-то. Слов второго собеседника я не разобрал, а капитан лишь повторял: "слушаюсь! слушаюсь! будет сделано, ваше превосходительство!" Наконец, их разговор закончился и я услышал в трубке:

— Марков, ты еще жив?

— Так точно!

— Ты знаешь в лицо командира штурмовиков лейтенанта Алексееву?

— Так точно, — отозвался я. — Был прикомандирован к ее отряду в качестве снайпера.

— А, тот самый Марков, — произнес капитан. — Уже лучше. Нам как раз нужен герой. Что?… Нет, это не тебе. Подожди минутку.

Он еще с кем-то переговорил, на этот раз не столь титулованным. Я, привалившись спиной к стене, вслушивался в тишину внутри башни. Герой им нужен, видите ли! Сейчас наверняка скажет какую-нибудь гадость. И точно.