Истинная кровь

Серж удивленно посмотрел на Катрин.

- Каким еще с… - понимание отразилось в его глазах, и он замолчал. Злая улыбка искривила его губы, но уста не проронили ни слова. Он медленно приблизился к супруге и всмотрелся в ее зеленые глаза хищной кошки. О, как он любил эти изумительные глаза! Как верил в силу, заключенную в этом взгляде!

- Не советую вам Брабант, мадам, - тихо сказал он, но голос в тишине прозвучал зловеще. – Там сырой климат. И довольно далеко от двора. Ваш венценосный любовник, я полагаю, не особо будет рад столь дальнему вашему пребыванию. Что до Сержа, то его место в Конфьяне.

- С чего бы вам переживать о том, что я собираюсь в Брабант? У вас теперь много других причин для переживаний, - упрямо проговорила она, не замечая его угрожающего тона. – А своего сына я вам не оставлю. Не хватало еще, чтобы им занималась чужая женщина.

Он склонился к ней так низко, что почувствовал ее дыхание на своем лице. И медленно проговорил:

- А вы попробуйте, мадам, заберите его.

Не отводя взгляда от его лица и не отстраняясь от него ни на шаг, маркиза лишь чуть сузила глаза и прошипела:

- Серж – мой! И если вы не отдадите мне его, я всем объявлю, что не вы его отец!

Он только приподнял бровь и выдохнул в самые ее губы:

- Cana!

А потом резко отстранился и быстро вышел, хлопнув дверью. Уже в темноте узкого коридора он устало привалился к стене и, что есть силы, ударил по ней кулаком. Умирает ли любовь? Нет. Она просто сжигает до самого черного пепла все живое, что есть в человеке.

23 декабря 2015 года, Париж 

Она чувствовала на себе его взгляд постоянно. Она не знала, куда ей деться от этого взгляда. Он следил за ней. Или не следил. Она не знала. Знала только, что это то же самое, что пытаться бежать от себя. Она двигалась от стола на кухне к столу в гостиной. Наполняла чашки кофе. Тарелки бутербродами. Зачем-то залила молоком кукурузные хлопья, хотя не собиралась их есть. Все, что угодно, лишь бы не чувствовать этого взгляда. Или хотя бы чтобы он не знал, что она его чувствует.

Наконец, делать стало нечего. Нужно было идти туда, к нему. И ей было страшно.

Этот порыв, когда она, не дойдя до балкона, рванула в коридор, сорвала с вешалки пальто и помчалась на улицу… Мари сама до конца не понимала, что заставило ее хлопнуть дверью, судорожно вызывать лифт, мчаться по улице… за ним… Кажется, она всегда бежала за ним. С того окаянного утра, когда он переходил дорогу на красный цвет, и она перепугалась до смерти, чтобы он не попал под колеса. Тогда началось… А потом она бросилась за ним в двенадцатый век. Супер! Если любовь – это ходить, будто на привязи, то на кой черт такая любовь?

Эта мысль заставила ее мимолетно улыбнуться. Она глотнула кофе. Поморщилась. Оказывается, отвыкла. Год прошел…

Год с ним.

Мари искоса посмотрела на мужа.

- Завтрак подан, Ваше Величество, - буркнула она и предприняла еще одну попытку порадоваться возможности выпить кофе. Радость так и не приходила.

- Мари, я не хочу есть, - устало сказал он. – А оттого, что ты меня накормишь, я не окажусь в Фенелле.

- А если ты там окажешься голодным, маркиз де Конфьян очень просто завершит начатое. Как твой нос?

- Не думаю, что маркиз торчит в Фенелле в ожидании меня. А ко дню нашего поединка… - он не договорил. Все будет зависеть от того, вернется ли он домой с Мари или без нее.

- О! Так уже и день назначен. Жаль, я не узнаю, кто из вас победил, - зло хохотнула она и все-таки придвинула к себе тарелку с хлопьями. Они показались ей совсем безвкусными.

- Я так понимаю, ты на стороне маркиза? Не мудрено! Вы прекрасно провели праздничный ужин. Еще бы! Он – тонкий ценитель изящного, в отличие от меня, - не сдержавшись, выпалил Мишель.

- Что? – выдохнула Мари. – Ну, знаешь ли! Это… Это уже ни в какие рамки…

Он промолчал, понимая, что зашел далеко. Его обвинения были, по здравом размышлении, так же нелепы, как и обвинения Мари в отношении маркизы. В его глазах. Но она-то видела другое.

- Дьявол! – король вскочил и начал ходить по квартире.

Мари бросила ложку на стол и устало посмотрела на него. Эти два дня превратились в тотальный, плохоуправляемый дурдом. Дышалось тяжело. То ли от разбитого сердца, то ли малыш диафрагму придавил.

«А ведь мне рожать в январе…» - как-то уныло и отстраненно подумала она.

- Объясни, чего ты добиваешься? – попросила она и потерла виски.

Мишель резко остановился и посмотрел на нее.

- Я хочу, чтобы ты меня простила. Я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой. Потому что я люблю тебя и нашего малыша, - проговорил он медленно, словно клятву в церкви.

- Конечно! Из любви ко мне ты целовал эту рыжую стерву! Из любви ко мне позволил распространиться слухам о вашем романе! Из любви ко мне допустил, что теперь каждый вправе тыкать мне в спину и жалеть несчастную психически нездоровую королеву, чью спальню ты оставил ради маркизы! Все это из любви ко мне и к нашему ребенку!

Он близко подошел к ней и заглянул прямо в глаза. Они всегда поражали его своей синевой. Но сейчас они поразили его болью, которая ясно читалась в них.

- Мари! А ты чего хочешь? Чтобы мы больше не приглашали Конфьянов? Хорошо. Чтобы я запретил людям говорить? Ладно, я объявлю запрет. Что еще?

Его! Она хотела его и только его! Все остальное давно уже не имело никакого значения по сравнению с тем, что он добровольно от нее отказался. Но все же Мари упрямо мотнула головой, не представляя, как высказать все, что болело в ней столько мучительных дней.

- У меня лишь одно желание, - отчеканила она. – Отправить тебя в Трезмон! Как можно скорее!

Сумасшедшая мысль мелькнула в его голове.

- Тогда помоги мне, - спокойно сказал он Мари. – Мне нужно попасть в Монсальваж.

- Куда?

- В Мон-саль-важ, - повторил Мишель.

- Господи, где это? – устало спросила Мари. – Какое отношение имеет эта поездка к Трезмону?

- Чем скорее я найду Монсальваж, тем скорее окажусь снова в Трезмоне.

- Угу, я так и подумала, - Мари медленно отхлебнула из чашки кофе. И при этом начала испытывать смутное беспокойство. Все и всегда у Мишеля было сопряжено с какими-то сложностями. В прошлый раз он согласился умереть из-за своей влюбленности и волшебного ожерелья. – И какой очередной средневековый артефакт ты должен там раздобыть для мэтра Петрунеля?

- С чего ты взяла? – удивленно спросил Мишель.

- А есть другие варианты?

- Я путешествовать люблю, - буркнул Его Величество, - ты тоже не против. Верно?

- Что-то я не припомню, чтобы за прошедший год мы хоть раз куда-то выезжали, путешественник, - усмехнулась Ее Величество и отправила в рот очередную ложку хлопьев. – Хорошо, как скажешь. Я поищу, как добраться в этот твой Монсальваж, если ты сядешь и поешь. Насколько я помню, ты и не ужинал.

Черт его знает, ужинал он или не ужинал. Как ее может беспокоить такая ерунда, когда рушится вся жизнь? Он хмуро сел за стол и начал сосредоточенно жевать круассан.

Мари удовлетворенно улыбнулась и отправилась в свою комнату. Вернувшись оттуда с лэптопом, она устроилась на диване и, надеясь на всемогущий гугл, который по-прежнему должен был знать все (вряд ли что-то поменялось за время ее отсутствия), вбила запрос о Монсальваже. Откровенно говоря, название это она слышала впервые. Гугл, в отличие от нее, с этим словом был знаком. Но в несколько ином контексте, чем она ожидала.

- Ты точно собираешься в Монсальваж? – несколько… обалдевая, уточнила Мари.

- Я точно собираюсь в Монсальваж! И чем скорее, тем лучше. Да и тебя это устроит.

Он устал повторять одно и то же всем вокруг. Жене, Великому магистру, даже, порой, прислуге. Складывалось впечатление, что если его спросят в тысячный раз, то он может передумать...

- Но его не существует...

- Как? – недоуменно спросил Мишель.

- Обыкновенно. Его не существует, - ответила она и стала читать вслух: - Монсальваж - замок Святого Грааля. В самом раннем тексте о Граале, романе Кретьена де Труа «Персеваль, или Повесть о Граале» (конец XII века), этот замок вообще не имеет названия. В романе «Ланселот-Грааль» (начало XIII века) замок получает название Корбеник, кельтского происхождения (предположительно, от валлийского «горная крепость»). В «Смерти Артура» Мэлори это название передается как Карбонек или даже Корбин. Одновременно с «Ланселот-Граалем» написан «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха, в котором замок назван Монсальваж. Гора спасения, – она перевела взгляд на Мишеля. – Его не существует. Это легенда. Сказка.

Его Величество задумался. При всей пакостности Петрунеля не может быть, чтобы он отправил его сюда без собственной выгоды. Значит, Санграль найти возможно. И Монсальваж должен существовать.

- А может... какая-нибудь Гора спасения? - неуверенно спросил он у Мари.

Мари отложила в сторону лэптоп и, внимательно глядя на Мишеля, спросила:

- Что ты ему пообещал? Святой Грааль достать? Ну, так вот это тоже всего лишь легенда.

- Грааль? Нет. А что это такое?

- Чаша с кровью Спасителя, - Мари махнула рукой. – Санграль.

- Ну, хорошо, - кивнул Мишель. – Легенда, сказка. Сказка о чаше и горе... Чепуха, конечно. Но гора такая где-то есть?

- Есть. Но если ты не скажешь, на кой черт она тебе нужна, я тоже ничего не скажу! – буркнула Мари и сердито поджала губы.

Его Величество удивленно посмотрел на супругу.

- Что значит, на кой черт? Чтобы вернуться домой. Это мы уже с тобой обсудили. Ты мне поможешь, а я больше не стану тебе докучать.

Мари скрестила руки на груди. Те благополучно улеглись на внушительный живот.

- И? Это не объясняет, на кой черт тебе Монсальваж. Там что, дверь в тронный зал Трезмонского замка?

- Может быть... Мари, какая тебе разница, что там. Мне туда надо. Все!

Ему надо? Ему надо! Мари вскочила на ноги, чувствуя, что еще немного, и она расплачется. Опять. Впервые за этот год у него появился секрет от нее. Роман с маркизой не в счет. Или в счет?

- Разумеется, ты имеешь полное право распоряжаться собственной жизнью, - звенящим голосом заявила Мари. – Но если ты считаешь меня совсем дурой… то я даже не берусь анализировать прошедший год! Тебе нужно от меня название? Хорошо. Монсегюр. Если тебе это о чем-то скажет.

- Ни о чем не скажет, - резко ответил Мишель. – Мне нужно не название. Мне нужно туда попасть. Это далеко?

И в этот момент королева Мари охнула и осела на диванчик. Его Высочество весьма ощутимо пнулось ножкой, при этом не озаботившись тем, что королеве это может быть несколько неприятно.

Мишель кинулся к ней.

- Мари! Что?

- Он почти так же сердит, как и я. Не обращай внимания. Ответь мне только… Просто ответь… В этом опять замешан твой волшебный кузен?

- Да, мой волшебный кузен замешан, - устало сказал Мишель, усаживаясь рядом с Мари. – Теперь ты, наконец, расскажешь мне, как я смогу добраться в этот чертов Монсегюр?

- Я поеду с тобой!

- Я поеду один! – твердо заявил Его Величество. – Ты останешься в Париже.

23 декабря 1186 года, Трезмонский замок 

Она лежала на морском песке, и теплые волны нежно касались ног. Закатное солнце освещало кожу, превращая ее в золото. И эти лучи тоже были нежными и удивительно теплыми. Приоткрыв один глаз, она наблюдала за пловцом в воде. Он то нырял, то выныривал. То ложился на спину, то раскидывал руки.