Истинная кровь

- Позвольте напомнить вам, дорогой братец, что никакой жены у вас более нет. Нечего было с чужими женами целоваться, - засмеялся мэтр.

- Tace atque abi! – пробасил Маглор Форжерон и щелкнул пальцами.

Однако смех Петрунеля стал только громче.

- У меня есть жена! – воскликнул Мишель. – Вы не в силах это изменить, мэтр. А чужие жены меня никогда не интересовали. Тем более, сейчас.

- Справедливости ради, дорогой мой Мишель, - мрачно пробубнил Маглор Форжерон, - я ваше трогательное свидание с маркизой тоже имел честь лицезреть.

- Так вот вы и объясните мне, что же именно там произошло, коли вы все знаете! Я был уверен, что это Ее Величество. Каким же образом там оказалась маркиза? – в ярости Мишель переводил взгляд с Великого магистра на Петрунеля.

- Она гуляла по саду. Вы позвали ее. Бросились в объятия друг друга, и уста ваши слились в страстном поцелуе! Это было так романтично! – мечтательным тоном пропел Петрунель.

- Canis matrem tuam subagiget! – заорал Маглор Форжерон и снова щелкнул пальцами.

- Фу, как грубо, - обиженно отозвался мэтр, почесав бородавку на лбу.

- Я и без вас знаю, что видели Мари и маркиз де Конфьян, - отмахнулся король. – Но я видел свою жену! И относительно маркизы Катрин также имею сомнения, что она сознавала, что делает. Я прекрасно помню, как в прошлом году она шарахалась от меня, словно от прокаженного, даже будучи моей невестой. Стоило лишь мне взять ее за руку.

- Нехорошо лгать, сир, - забавлялся Петрунель. – Признайте, вы изменили королеве!

- И не подумаю, потому что этого не было! Не так уж много вы и знаете, как хотите показать.

Мишель тяжело перевел дух. Как же он устал в этом замкнутом круге.

- Если у вас на сегодня все – идите к дьяволу, - мрачно бросил он.

- Как скажете, братец, как скажете. Главное – не забывайте о нашем деле.

Петрунель растворился в воздухе.

Проводив его взглядом, Великий магистр задумчиво посмотрел на короля и сказал:

- А ведь этот рожденный сукой от кобеля ублюдок прав. Лгать, и в самом деле, нехорошо.

- Vae! Да не лгу я, - Мишель схватил первое, что попалось под руку на столе, и запустил в стену. Ярко зеленые осколки разлетелись в разные стороны.

- Зачем же так шуметь? Разбудишь Мари, - нахмурился Маглор Форжерон. – Но если лжешь не ты, то лжет кто-то другой. Доброй ночи, Ваше Величество.

Великий магистр отправил в рот еще один кусок пиццы и исчез вслед за своим племянником.

22 декабря 1186 года, Трезмонский замок 

- Да уж… У нас так не шьют… – протянула Вивьен Лиз после ужина, рассматривая себя в оконном отражении – зеркала у Паулюса в комнате не было. А наряд ей определенно нравился. Изумрудный котт из тонкой шерсти застегивался изящной брошью под горлом. Она покружилась влево, вправо. Покрутила в руках обруч и покрывало и отбросила их в сторону.

- Королева у вас коротышка, судя по платью.

- Не назвал бы я ее коротышкой. Но тебе виднее, - подошел к ней Паулюс и счастливо чмокнул в щеку. – А тебе идет… И все-таки здо́рово, что ты оказалась здесь. Я уж скучать начал. Ты не думай, у нас здесь тоже интересно. Вот только… - он медленно почесал затылок. – Я же здесь монах. И ты… Старая Барбара нас в покое не оставит.

- Тут все просто, - отмахнулась Лиз. – Два варианта. Либо мы ищем дыру во времени и возвращаемся домой. Либо ты перестаешь быть монахом.

- Здесь тоже вроде как… дом.

Он осмотрелся. В квартире Лиз ему нравилось, но здесь, в этой простой комнате, в которой провел несколько лет, он чувствовал себя… хозяином. В то время как там – всего лишь гостем. Но и без Лиз он быть уже не хотел. Снять с себя монашество вряд ли возможно. Тогда остается лишь одно.

- Давай искать дыру, - уверенно заявил Паулюс.

Лиз села на постель и осмотрелась по сторонам. В голове ее энергично зашевелились извилины, и она стала строить версии, где наиболее логично разыскать выход из двенадцатого века. Собственно, если основываться на эмпирическом методе исследований, то вариантов у нее не так много.

- Я точно знаю, - медленно сказала Лиз, - что дыра во времени есть в твоей комнате, хотя в прошлый раз мы ее так и не нашли. И выходит она в мой ресторан. Но зато дыра на кухне ведет в полицейский участок Кюкюньяна!

- Угу, - промычал ей на ухо Паулюс, усевшись рядом и щекоча бока сквозь тонкую шерсть платья. – На кухню лучше не соваться. Барбара нам устроит Ночь всех святых, если мы начнем там что-то искать. А если мы разбудим этого дракона, то умрем с голода.

Лиз многозначительно посмотрела на его пальцы.

- Милый, если ты не прекратишь, то окажется, что я зря надевала это платье. Не буди дракона.

- Твоих дракончиков я не боюсь. Наоборот, я их очень люблю, - бормотал Поль, пытаясь дотянуться до края юбки. Все-таки с обычной одеждой Лиз гораздо проще управляться. – И да, зря ты надевала это платье. Ночь на дворе. Идти некуда, - и бросив возиться с подолом, потянулся к броши.

Лиз облизнула губы и торопливо задергала застежку, касаясь его пальцев.

- Тебе кто-нибудь говорил, что в шмотках монаха ты смотришься очень сексуально? – прошептала она ему на ухо.

- Угу, - промычал Паулюс.

- Кто?

- Ты, - радостно воскликнул монах.

В ответ Лиз пробормотала нечто нечленораздельное и, наконец, справилась с брошкой, освобождая плечи от ткани котта. Но была ведь еще камиза! Да и черт с ней, с камизой!

«Отдам Лиз свою, - подумал Паулюс, - под коттом будет не видно». И со всей силы рванул тонкую ткань.

В этот момент раздался страшный стук в дверь и чей-то громкий плач за ней.

Лиз в ужасе посмотрела на монаха и тихо, почти с надеждой, спросила:

- В сундук?

- В прошлый раз не насиделась? – пробурчал он.

Достав из сундука плащ, протянул его Лиз и, нахмурившись, пошел открывать. Хотя это… дежа вю! переставало ему нравиться.

- Барбара, - жалобно протянул Паулюс, увидев на пороге своей комнаты старую кухарку. А на руках у нее того, кого при нем называли юным маркизом. Маркиз что есть силы кричал, но, едва завидев монаха, замолчал на выдохе, видимо оценивая новое лицо в доме. И несколько раз поморгал – в глазах ребенка не было ни слезинки. А потом снова зашелся криком.

- Кормилица захворала! – пробасила Барбара, перекрикивая ребенка. – Месье Андреас забрал ее к себе, лечить! А мне и приглядеть некогда. Все, что могу, молока ему разогреть. Пусть приучается. Брат Паулюс, будь другом, понянькай эту ночь. К утру Генриетте, уж верно, получше станет.

Паулюс взял на руки вопящий что есть мочи сверток. Он не был уверен в скором выздоровлении кормилицы, коль за ее лечение взялся Андреас. Однако деваться некуда.

- Как хоть зовут-то его? – поднял он глаза на кухарку.

- Маркиз де Конфьян его зовут! – почтительно проговорила Барбара.

- Крестили его как? – сдерживая раздражение, уточнил монах.

- Ах это? Сержем, как старшего маркиза, конечно. Ну ты, брат Паулюс, и странный вернулся из своих дальних стран. Привидение-то твое как? Спит уже?

- Спит! Готовится к возвращению в свое измерение. Ты уж нам завтра завтрак пришли, будь любезна, - Паулюс широко улыбнулся.

Барбара щелкнула брата Паулюса по носу и засмеялась:

- Принесу. К четырем утра. Он как раз проснется. А после поведете юного маркиза на прогулку.

- Ладно, - пробормотал Паулюс, - ступай. Справлюсь с Божьей помощью.

- Так уж и с Божьей? – шутливо проворчала кухарка, пытаясь заглянуть в комнату монаха через его плечо.

- С Божьей, с Божьей, - монах подтолкнул Барбару плечом за порог. И закрыл дверь, толкнув ее ногой.

Сверток продолжал кричать. Паулюс подошел к Лиз и протянул ребенка ей.

- Вот!

- Ну… Круто… – опешив, пробормотала Лиз, - вот и не предохраняйся после этого.

23 декабря 2015 года, Париж 

Мари повернула ключ в дверном замке и вошла в квартиру. Было очень тихо. Ужасно, пугающе тихо. Почему-то стало страшно. Вдруг…. Вдруг все? Вдруг он уже вернулся в Фенеллу? Вздрогнула. Сняла пальто и повесила на вешалку. В изнеможении прислонилась к стене, выронив пакет на пол. Просто руки опустились сами.

Когда она уходила, Мишель еще спал. Или делал вид, что спал. С него станется.

Вид у нее был дурацкий. Ничего из прежнего гардероба не подходило, кроме несчастных пижамных штанов и футболки Алекса. Кое-как облачившись в этот кошмар и накинув на плечи пальто, она вызвала такси и отправилась в ближайший торговый центр. Там и переоделась. В нормальную человеческую одежду. Для беременных.

Оттуда отправилась в супермаркет – есть все-таки что-то надо было. Одними страданиями сыт не будешь. И вообще, как говорит Барбара, надо много кушать, чтобы Его Высочество был здоровеньким. Мари грустно улыбнулась собственным мыслям и отлепилась от стены. С трудом наклонилась, чтобы снять сапоги. И, наконец, прошла в комнату, чувствуя, как замирает сердце при мысли о том, что Мишеля там может уже не быть.

Он был там. Был. Стоял у огромного, в человеческий рост окна. А услышав ее шаги, обернулся.

- Ты сегодня рано проснулась, - подошел он к ней.

- Разумеется, - холодно ответила Мари и почувствовала вдруг растерянность – она не знала, что делать сейчас возле него, чтобы не расплакаться в очередной раз. – У меня много дел. Очень много дел. Я звонила Кристофу. Оказывается, они не нашли мне замену. Принцессу Легран заменить непросто. Так что я возвращаюсь в агентство.

Нахмурившись, она направилась в сторону кухни, разбирать пакеты. Мишель уже привычно пошел за ней следом.

- Королеву Трезмонскую заменить невозможно. Тебе было скучно в Фенелле? Здесь у тебя дела…

Он задумчиво взял один из пакетов, принесенных Мари, и стал вслед за ней выкладывать содержимое в большой шкаф. Его Величество в сотый раз пытался придумать, как ему попасть в Монсальваж. И в сотый раз он приходил к тому, что без жены ему не справится.

- Здесь у меня жизнь, - коротко ответила Мари, стараясь не смотреть на него. – Понимаешь?

- Понимаю, - Мишель продолжал выкладывать продукты из пакета, которым не было конца. – Ты хочешь сказать, что весь прошедший год ты не жила?

Он отбросил в сторону пакет, громыхнувший чем-то внутри, и развернул Мари лицом к себе, чтобы видеть ее глаза.

- Я хочу сказать, что, оказывается, я придумала себе ту жизнь, - зло ответила она. – И незачем так шуметь! Подними пакет.

- Придумала? Значит, придумала? Прекрасно! – он отпустил ее. – В таком случае, ты придумала и меня, и нашего ребенка.

И ушел из кухни, вновь расположившись на диване. К черту! В Монсальваж! В конце концов, здесь все говорят по-французски. Надо лишь спросить.

- Подними этот чертов пакет! – донеслось до него.

Его Величество вздохнул, поднялся, вернулся в кухню, поднял пакет и поставил его на стол. Мари вынула из него коробку с круассанами и бутылку молока. Все это придвинула к Мишелю и коротко сказала:

- Пока кофе сварится, хоть этим перекуси. Так когда, говоришь, ты вернешься в Трезмон?

Он взглянул на нее уставшими глазами. Происходящее не укладывалось в его голове. Она считала придуманным прошедший год, в то время как он считал его самым счастливым. Она упорно пыталась его накормить, в то время как он даже смотреть на еду не желал. Она упорно желала знать, как скоро сможет от него избавиться…