Ведьма в бегах

В новый блестящий котелок, без намёка на скопившийся нагар и копоть, я покрошила пучки, которые рассыпались в пыль, стоило лишь потереть их пальцами и добавить минимальный магический импульс. Не беспокоясь о необходимости точного воспроизведения записанного в книге рецепта заклинания, в большей степени импровизировала.

Я могла себе позволить такие вольные неаккуратности, потому что чувствовала малейшие колебания потоков. Сделав простенький наговор, призванный больше дезориентировать, чем одурманить, доступный любой деревенской ведьме, сроду не учившейся Академии, я ссыпала в посудину десяток тонких заранее купленных в лавке у храма свечей.

Теперь предстояла самая важная часть работы: сделать из простых ароматных палочек магический предмет. Мерно помешивая плавящийся воск, соединившийся с остальными ингредиентами, тем временем другой рукой расчерчивала воздух знаками, добавляя в свечи часть своей силы. Как только накатившая усталость подсказала мне, что заклинание завершено, я стёрла со лба выступившие капельки пота и потушила огонь. Осторожно, стараясь не касаться горячего воска, залила несколько формочек с заранее приготовленным фитильком, вымоченным в отваре. Полезности в плане магии тот отвар не имел, зато, вступая в реакцию при горении, он образовывал цветные клубы дыма, что добавляло эффектности.

Как только свечи были готовы, одним махом я сгребла их в сумку и отправилась в назначенное место. План был простым: одурманить и внушить. Только вот одними травками здесь не обойтись, а потому я лично должна была присутствовать во время службы.

Никуда не торопясь, я рассовала свечи во все имевшиеся в зале подсвечники, надеясь, что сама не задохнусь от такой концентрации. К счастью, благодаря сильной ауре и постоянному контакту с подобными вещами, у меня был иммунитет, но кто знает, как всё может обернуться. Подумав об этом, я тут же прикинула вероятность того, что в приходе окажутся одарённые, но отмела эту идею. А даже если и объявятся такие индивиды со странным мировоззрением, это их личные проблемы.

— Пусть проповедник с ними сам и разбирается. Может даже посланниками дьявола объявить, мне особо нет дела до этого, — легкомысленно хмыкнула я, не особо заботясь о судьбе собратьев, а на себя укрепила личину, менявшую внешность.

Эгоизм это дело прогрессирующее. Со временем, в связи с некоторыми особенностями моего стиля жизни, он глубоко пустил корни и покидать благодатную почву намерен не был. Я же вообще предпочитала не забивать голову ничем, что могло отвлекать от получения удовольствия от своей работы. Если постоянно задумываться, чем все это может вылиться, в том числе и для меня лично, или переживать о бедных и несчастных, можно здорово подпортить качество собственной жизни и вряд ли кто-то кроме меня самой будет печалиться об этом. Имея в голове давно сформировавшееся мнение по этому поводу в купе с покинувшей совестью, я шла протоптанной дорожкой, которая почему-то начинала петлять.

Оглядев результат своей незамысловатой работы, сочла его удовлетворительным и, накинув на голову серый платок, а на плечи такой же плащ, пристроилась в углу зала у подножия какой-то статуи. Стоять на коленях не намеревалась, а потому подложила заранее принесённую подушку для собственного удобства. Я бросила безразличный взгляд снизу-вверх на возвышавшееся прямо надо мной каменное изваяние, призванное, видимо, олицетворять богиню, и, найдя его похожим на один из фонтанов перед Раливийскийм мостом, потеряла к ней всякий интерес.

— Ну никакой фантазии, сплошное воровство.

Служба началась спустя час, когда мне уже порядком надоело стоять в неудобной позе, изображая из себя праведную прихожанку. Проповедник начал свою речь издалека, но я не особо вслушивалась. Стоило лишь отметить, что весь смысл сводился к возвращению заблудших душ на путь истинный. Не имея возможности развлечь себя подобными историями, я напряжённо вглядывалась в лица людей, ставя лёгкие, быстро исчезающие зацепки на аурах. То, что они не приносили вреда и не оставались после воздействия, позволяло сохранять своё инкогнито и факт самого применения.

Мне нужно было дождаться практически окончания, того самого пика, когда голос проповедника достигал высшей ноты, разлетаясь по залу, проникая в умы, а потом переходил на шёпот, который звучал ещё громче. Именно этот миг я и выбрала для активации заранее наложенной магии.

Быстрый шёпот священника всё продолжался, но теперь люди воспринимали его иначе, что можно было определить по их удивлённым лицам. Каждый почувствовал этот пробирающий до дрожи холодок исходящий изнутри, сжимающий горло и туманивший разум. Люди осторожно бросали взгляды на соседей, проверяя, только ли с ним происходит подобное.

Не давая им много времени на осознание, одним движением пальцев, я зажгла все расставленные мною свечи. Они отзывчиво вспыхнули зелёным пламенем, в котором мелькнули отголоски кроваво-красного.

Помещение поглотил приторный сладковатый дым, тут же послушно заполнивший лёгкие прихожан. Тем временем я нашёптывала заклинание, не переставая изящно расчерчивать воздух пальцами, словно играла на невидимой арфе. Но никто не обращал внимания на мелькавшую тут и там серую фигуру ведьмы, от близости которой голова начинала блаженно кружиться, помещение плыть, покрываясь волнами, а причудливые клубы дыма образовывать силуэты.

Ещё миг и, дождавшись вопросительных и обеспокоенных возгласов, я снова махнула рукой, отчего дым стал плотнее, приобрёл зловещее голубоватое сияние, и в нем проступил лик самой богини.

По правде говоря, это была мирно стоявшая статуя, но под воздействием сильного дурмана помноженного на моё заклинание, она воспринималась иначе. Одухотворённое лицо женщины с полуприкрытыми глазами и вознесённым к небу перстом заполнило собой всё пространство, а затем её глаза распахнулись. Они окинули ласковым взглядом всех присутствующих, многим даже показалось, что женщина протянула к ним руку, проведя ею по волосам. Добавляя эффекта, я посбрасывала с голов некоторых женщин платки. Они тут же испуганно вскрикнули, попытавшись вернуть их, некоторые озирались, ища хулигана. Богиня покачала головой, а затем её лицо переменилось. Из ласкового взгляда матери оно превратилось в хищный оскал зверя, пронзающий душу. Фигура указала на стоявшего неподалёку мужчину, на локте которого весела впечатлённая жена.

Ещё из своего укрытия в углу зала, я слышала его нелестные высказывания о притащившей его в храм жене. Он обозвал её помешанной дурёхой, которой промыли мозги мошенники.

— Грешник! — визгливо и дико вскричала богиня, а я тем временем поднимала температуру тела бедолаги, которого тут же бросило в пот, а затем резко снижала.

Теперь уже мужчина придерживался за свою жену.

— Предатель! Лжец! — закатив глаза, вещала страшная фигура, а затем демонстративно отвернулась в другую сторону. Она проплывала из стороны в сторону, то увеличиваясь в размерах, то практически исчезая, наклонялась к людям, шепча то благословения, то проклятья. Её выбор был основан на моем собственном восприятии эмоций людей.

Сделав ещё один круг, богиня удручённо покачала головой, услышав гневный окрик:

— Отродье дьявола!

Женщина, или вернее её образ, прикрыла глаза и словно в трансе прошептала:

— Потерянный человек, ты ошибаешься. Ты ошибаешься, когда изменяешь жене и когда берёшь взятки, но больше всего ты оступился, когда отринул веру. Да будет тебе это уроком.

Богиня вскинула руку, указывая прямо в грудь высокому щуплому мужчине, сжавшемуся под её взглядом. Сверкнула яркая искра и он вскрикнул, заваливаясь на пол на подкосившихся ногах. Вместе с ним споткнулись и рядом стоящие, что произвело на них ещё больше эффекта.

Я особо не зверствовала, лёгкое проклятье и заклинание боли, всё, что требовалось. Богиня исчезла мгновенно, не сообщая и без эффектов. Но люди это даже не заметили, одурманивающее действие достигло своего апогея и стало сродни опьянению, и я, пользуясь тем, что никому нет до меня дела, покинула сцену.