Я жил на Земле

Земля на ладони

С поверхности Луны Земля кажется особенно уязвимой и хрупкой. Здесь до меня окончательно дошла вся значимость моего поступка — пристрелив одного престарелого параноика, я спас миллиарды жизней на этом восхитительно красивом голубом шаре.

К моему огромному облегчению, жители лунной колонии «Рассвет» отнеслись к моему героизму довольно сдержанно. Разумеется, первое время по прибытии на земной спутник я был в центре внимания и не очень понимал, куда себя девать. Тогда я впервые в жизни, кажется, осознал, что чувствуют люди с клаустрофобией. Впрочем, страсти довольно быстро улеглись и иллюзия перманентного пребывания под ослепительными лучами софитов растаяла. Я втянулся в рабочий ритм и доказал своим новоиспеченным коллегам, что среднестатистического во мне больше, чем выдающегося.

Почти сразу мне дали позывной «Охранник». На Луне люди не дорожат своими земными именами — чаще всего выдумывают себе новые или ограничиваются позывными. Имя, полученное при рождении, до боли напоминает о прежней жизни — кому захочется лишний раз бередить рану, нанесенную расставанием с Землей?

Мы в некотором роде уникальны, и чувства наши уникальны. Вы скажете, тоска по дому — обыденна, человечество знакомо с ней с древности, ничего нового. Но вы пробовали жить на Луне? Здесь каждый из нас — словно Антей, оторванный от матери Геи. Единственное, что дает нам силы — немеркнущая надежда на счастливое возвращение в ее теплые объятия, пахнущие морем, травой, цветами, прибитой дождем пылью, шумными улицами мегаполисов и барбекю из соседского двора. Мы живем мыслями о Земле, мы влюблены в нее, словно пубертатные подростки, и мы делаем все, чтобы наше пребывание на Луне хоть немного походило на то, что было там, на Земле.

Каждое утро я начинаю с чашки кофе, классической музыки и чтения ленты новостей. Жизнь, недавно висевшая на волоске, бьет ключом — и это прекрасно. Вершатся великие политические дела, шагает вперед научно-технический прогресс, во имя всеобщего спокойствия облегчаются ядерные арсеналы мировых держав. И все это — без меня.

Каждое утро я смотрю через экран на волшебный космический оазис, висящий в черноте вечной ночи.

Каждое утро я радуюсь и думаю: как же здорово, что нас пронесло.

Но не сегодня.

«Три часа назад в опасной близости с Землей был зафиксирован неизвестный ранее астероид. По расчетам ученых, до неизбежного столкновения небесного тела с Землей осталось сорок часов. Диаметр астероида — около трех километров…»

Наука ушла далеко вперед за последнюю пару столетий, но даже ей не всегда под силу точно спрогнозировать апокалипсис. Небесные тела бывают непредсказуемы.

Три километра и черт знает сколько тонн космического дерьма, сжатого в смертоносный кулак, летят к Земле, чтобы одним точным ударом вынести ее в нокаут.

А я здесь. И нет в мире такой пули, которой можно было бы уничтожить эту новую — и окончательную — угрозу человечеству. Мои руки дрожат от бессилия, голова пуста, в груди распухает ядовитым нарывом боль, какой я не знал прежде.

Много лет назад маленький мальчик, сидевший на нагретой солнцем крыше, неотрывно смотрел в небо и считал метеоры, бесконечно задавая Вселенной вопрос: «в чем мое призвание? в чем мое призвание? в чем мое призвание?»

Он еще не знал, что его жизнь лишена всякого смысла.